Генерал Скала и сиротка (СИ) - Суббота Светлана

Я разжала кулак, выпуская рыжего, и рванула к окну.

ГЛАВА 48. Подковерная политика. Не хочу этого слышать!

Выданные туфельки мягко касались паркета, почти неслышно отстукивая ритм побега. Тум-тум-тум. Слеши-слеши. Беги-беги. Дома я часто выпрыгивала из окна прямо в сад, поэтому высота второго этажа привычна и совершенно не страшна.

Так, что у нас тут… Распахнув окно, я высунулась, чтобы рассмотреть землю внизу и мгновенно поняла, что… погорячилась. Дворцовый «второй этаж» был едва ли не вдвое выше, чем в родном замке.

А внизу красовалась не удобная полянка, за которой тщательно ухаживали чтобы «девочка не побилась», а, увы, раскинулись кусты цветущих роз. Выглядели они откровенно неприветливо. Даже при благоприятном исходе придется вылезти из них в растерзанном платье и с исцарапанным лицом, поди потом объясни встречным, кто меня порвал на лоскуты.

Но и подводить рыжего не хотелось. Он вышел в коридор и прямо сейчас орлом держал оборону, громко объясняя въедливому Беранже что-то вроде: «комнату попросил придержать незнакомый гость, сказал, что вернется…».

Церемониймейстер настаивал, Тибо о чем-то спрашивал, дверь подрагивала и пора было решиться — оставаться и быть заподозренной, что жду этого самого «гостя» или лезть в окно.

Я еще раз бросила взгляд вниз и… запрыгнула на подоконник, а оттуда — торопливо сползла на внешний каменный барельеф, декоративно опоясывающий стену. Балкончиком его было не назвать, ширина не более трех ладоней, но, включив искры, неспешно двигаться по нему было вполне возможно. Постараюсь добраться до угла и спрыгнуть на травянистом пятачке, где уже не будет роз.

— … Повторяю еще раз, — раздался из библиотеки голос Беранже, и я быстро пригнула голову. Пальцы, вцепившиеся в фасадный отлив, побелели, но не дрожали. — Поступаешь просто — стоишь на входе, а когда вернется твой обидчивый гость, скажешь, что комнату мы забрали для государственных нужд.

Я замерла, прокручивая в голове, что именно видят вошедшие. Оставленные на столе блюда… Нормально. Предположим, некоему лэру надоело есть в одиночку, он встал и пошел искать сотрапезника.

И приоткрытое окно их не должно удивить. В такую жару почти все проветривают помещения, пытаясь добиться хоть какого— то движения воздуха. Но все равно остается риск, что кому-то из вошедших вдруг вздумается выглянуть в сад, а тут я на парапетике сижу…

Беги, Хани, беги. Прижавшись щекой к теплому камню, я, осторожно перебирая ногами и молясь, чтобы не запутаться в юбке, пошла подальше от библиотеки.

— … Я знаю, чего вы добиваетесь, лэр Ципель, но Его Величество на это не пойдет…, — донеслось из покинутой мной комнаты, и ставня хлопнула, приглушая звук, но не отрезая его полностью. — … расскажу… ваши игры…

Ох, еще и подковерная политика. Не хочу это слышать!

Я все больше осознавала, насколько вредят мне детские привычки и внезапные порывистые решения. А что, если какая— нибудь служанка, пробегая внизу, заметит меня и поднимет крик? Чем я объясню свои цирковые антраша, особенно если получу обвинения в шпионаже? Шла-шла и заблудилась? Ах, что вы говорите, неужели я на стене?! То-то смотрю, идти неудобно.

Хотелось поспешить, но я заставила себя успокоиться и продолжить аккуратное, сосредоточенное движение приставным шагом. Прилипая к стене так, что кожа на ладонях и щеке начала гореть. Зато без происшествий добралась до следующего окна.

К моему удивлению, оттуда раздавались звуки пыхтения, будто кто-то решил срочно потренироваться. Причем неизвестный мужчина демонстрировал какие-то заоблачные результаты, потому что время от времени ему вторил восторженный женский голос: «Ах, ты великолепен! Еще!». Невидимая девушка только что в ладоши не хлопала, столько радости, как у ребенка на празднике.

Старательно пригнув голову, я миновала смешную парочку и отправилась дальше. Осталось только одно узкое оконце и два огромных, скорее всего торцевых бальной залы. К моей радости, дальше барельефный кант становился немного шире и можно будет чуть ускориться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— … сам женись на этой эльвинейской дуре, — послышалось из оконца. Этот презрительный, через губу тембр, легко узнаваем. Младшего принца Людвига мне уже не обязательно видеть, чтобы определять по паре первых слов. — Она же не просто так лицо закрывает, скорее всего страшненькая до оторопи.

Эльви…Что? Приличная лэра закрыла бы уши и пошла быстрее. Но таковые лэры по фасадам не ползают, во всяком случае я их пока тут не встречала. Лично я остановилась как вкопанная.

— Дело не в красоте, — проронил второй. — Пора тебе, братец, привыкнуть, что мы женимся не на девушках, а на землях.

Ого, очень похожие принципы были у папы. Он говорил: «Браки Хельвинов посвящены Эльвинее». И я с малолетства привыкла к мысли — мужа выбирать надо по размеру пользы, которую он принесет герцогству. И только во сне, изредка, виделся мне смутный образ незнакомого молодого мужчины: мы шли с ним по весеннему лесу, под пение птиц, он нежно касался моей руки и говорил негромко и ласково. И нам друг от друга ничего не было нужно, кроме как гулять рядом и дотрагиваться легко пальцами.

Однажды я рассказала свой сон Мириам, она меня обняла и заплакала. А я ее гладила по голове, по длинным темным волосам и думала, смогу ли я сделать хоть что-то для сестры-фантазерки.

Большие возможности — это всегда большая ответственность, любой аристократ должен понимать это с младых ногтей. Но для младших можно сделать послабление, с них спрос меньше, правильно?

Судя по всему, Людвиг придерживался похожей точки зрения.

— Я третий, уж мне-то дайте хоть немного свободы! И так словно в клетке живу… Да и что там взять с диких земель!? Леса у нас и своего хватает. Как и рек. Только что гор нет, так они и не нужны, совершенно бесполезное приобретение для короны. Или Эдгардо решил пушниной озолотиться? — Людвиг фыркнул. — Сам-то он женился на хорошенькой, а мне чернавку подсовывает. Я же снимал тряпку с лица одной из старших, помнишь, когда мы с охоты вернулись? Худая, смуглая как обугленная ветка, значит и вторая такая же. То-то даже Ципель определить не может, кто из них наследница… Обе страшилы одинаковые…

Я прикусила губу, сдерживая рвущееся наружу возмущение. Насколько понимаю, принцы сидят в одной из комнат рядом с бальной залой, отдыхают и заодно с какой-то стати промывают косточки моему семейству. Неприятно, конечно, что к моим сестрам-красавицам с таким презрением относятся, но для нас же лучше, что у этих наглецов дурной вкус. Не нравимся — и прекрасно!

— … В отличие от младшей, — продолжил Людвиг — Младшая Хельвин — огонь, а не малышка. Эх, брат, я, кажется, влюбился… С первого взгляда — до мурашек по коже. До сухости во рту. Как приворожила, проклятая… Она так плавно ходит, будто танцует для меня. Улыбается, и словно зовет, манит сочными розовыми губами. Требует немедленного поцелуя. Чтобы смял до стона, до крика… И всего остального…, — он горячечно расхохотался.

Чего я от него требую?! Он в себе?

— Да завали ее где-нибудь в саду, задери по-быстрому юбки и все наваждение пройдет. А чтоб не жаловалась, с мелкопоместным дворянчиком из моей свиты окрутим и никто ничего не узнает. Захочешь, и дальше к ней будешь наведываться, — все тем же ленивым равнодушным голосом посоветовал Алонсо.

— Ох уж твои порочные грубые словечки… — фыркнул младший.

Я качнулась… Искры в ногах почти выгорели, а тут еще и странненькие мечты высокородных придурков. Пойду-ка я дальше, незачем слушать всякий бред.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— В своем кругу я могу говорить прямо. Драть мы можем кого угодно, главное — без свидетелей и последующего скандала, — с тягучей ленцой сказал старший принц, — Хоть по ночам, хоть на наших играх-ассамблеях. Но если брат прикажет жениться на наследнице Хельвин, ты слова не скажешь, а подчинишься, понял? Сам он, кстати, в брак вступил не с «хорошенькой», а с той, которая была нужна. И я так женюсь, и ты. А насчет захудалого герцогства… в его шахтах добывали кристаллы для артефактов, представляешь? — Алонсо сделал паузу. Я, уже сделавшая пару шагов дальше, замерла, не веря ушам. А потом тихонько вернулась под окно. — Мы были ни слухом, ни духом. Думали, что пираты везут с западных островов. А это северный лис Хельвин малыми партиями да контрабандой налево продавал, чтобы никто не догадался и лапу на их сокровища не положил.