Наследие - Сергей Тармашев

Но есть еще последняя линия обороны. Эта линия – он, доктор Уэйн. Он давно уже взял на себя тяжкое бремя естественного отбора, раз больше некому. В работе над созданием ГМО для нужд «СК» его прельстили не только огромные деньги. Он, со своим блестящим умом, мог заработать их в любом случае. Не здесь, так в другом месте. Гораздо больше его прельстила возможность вернуть естественный ход эволюции на круги своя. Если в лесу волки отвечают за уничтожение больных и неудачных особей животного мира, то в мире людей за это будут отвечать ГМО. То, что трансгены несут человеку смертельную опасность, он понял сразу. И занялся этой областью с удовольствием по простой причине: многие поняли то же самое и стали выступать за отказ от ГМО. Но еще большей части людей на это было наплевать. Они готовы были, словно животные, набивать брюхо любой отравой, не заботясь о том, что ждет их или их детей. Вот эту часть общества Уэйн и называл стадом. Именно она должна уничтожить сама себя, просто употребляя в пищу трансгены. Ничто не могло справиться с проблемой лучше. Даже волки, преследуя стадо оленей и пожирая слабых и плохо приспособленных, убивали лишь следствие. ГМО же боролось с самой сутью проблемы – уничтожала стадо по генетическому принципу. Ты не хочешь заботиться о себе и будущем своих детей? Тебе наплевать, что происходит с планетой и какая экология тебя окружает? Тебя не интересует, что ты ешь, пьешь, вдыхаешь? У тебя не хватает мозгов заработать достаточно денег на покупку чистой пищи в магазинах МАГБ? Тогда ГМО для тебя, добро пожаловать в фаст-фуд. Ешь на здоровье, и природа вздохнет спокойно – твои дети родятся нежизнеспособными и не дадут потомства. После твоей смерти уже никто не передаст следующему поколению твои гены тупоумия и недалекости. Вот что такое естественный отбор по Уэйну! Да будет так, и так будет!

Ученый вернулся к микроскопу и нажал кнопку на панели управления, выводя изображения с прибора на огромный экран компьютера. Двухметровая матрица монитора мгновенно заполнилась изображениями генома какого-то организма, и ученый углубился в работу, часто переходя от ком–пьютера к микроскопу и обратно. Время от времени он отдавал распоряжения помощникам и снова погружался в раздумья. Сигнал видеофона прозвучал, как всегда, совершенно не к месту.

– Господин профессор, вам звонит ваша дочь! – запинаясь от страха, выпалил ассистент и мгновенно исчез, переключая вызов.

– Здравствуй, папочка! – Лиз устало улыбнулась. – Я звоню мешать тебе работать!

– Здравствуй, милая! – обрадовался Уэйн. – Ты не можешь мне помешать, я всегда рад тебя видеть. – Он пригляделся к изображению дочери. – Ты очень бледна! Как ты себя чувствуешь?

– Тошнит весь день, – призналась Лиз, поглаживая округлившийся животик, – а так в порядке. Мне скучно. – Она виновато улыбнулась.

– А где твой муженек? – нахмурился Уэйн. – Снова болтается где-то?

– Папа, мы же договаривались! – обиженно воскликнула Лиз. – Я знаю, что вы не любите друг друга, и не заставляю вас обниматься! Но вот только не надо при мне всего этого, хорошо?!

– Хорошо-хорошо, – примирительно произнес ученый, – просто мне не хотелось бы видеть тебя одну в такой период. Мать бы со мной согласилась.

– Мама бы одобрила мой выбор! – не согласилась Лиз. – Она всегда говорила, что я должна выбирать себе мужа сердцем, а не глазами. Главное, что нам хорошо вместе!

– Что-то я не вижу вас вместе! – проворчал Уэйн.

– Папа, не начинай! – Лиз погрозила ему пальчиком. – Ты же знаешь, Майкл полицейский, и у него непростая работа. Ну, конечно, не такая сложная, как у тебя! – Она весело улыбнулась. – Но ты же у меня гениальный ученый, которому мы все мешаем работать! – Лиз хихикнула.

– Последнее замечание – суть чистая правда! – заметил Уэйн, улыбаясь.

– Все-все, я уже оставляю тебя в покое! – замахала руками Лиз. – Но сначала обещай мне одну вещь!

– Все, что в моих силах, малышка! – Уэйн отрицательным жестом отправил от себя подошедшего было помощника с какими-то бумагами в руках. – Я разговариваю с дочерью! Сколько еще раз мне объявить, что никто не имеет права беспокоить меня в это время? – Он посмотрел на несчаст–ного помощника так, что того буквально ветром сдуло, и вернулся к разговору с дочерью. – Чего ты хочешь от меня, маленькая вымогательница?

– Майкл сегодня на сутках, и я сижу дома одна, – пожаловалась Лиз, – обещай, что обязательно приедешь вечером на ужин! И я сразу же отключусь! – снова улыбнулась она.

– Обещаю с превеликим удовольствием! – ласково улыбнулся ученый. – Жди меня к восьми часам, и предупреждаю, я приеду очень голодный!

Лиз просияла и отключилась. Уэйн отвернулся от погасшего видеофона и жестом дал понять перепуганному помощнику, что теперь тот может подойти.

Дэйв смотрел в окно на лениво проползающие мимо «Кадиллака» нью-йоркские небоскребы и время от времени украдкой поглядывал на босса в зеркало заднего вида. Старик был с самого утра мрачнее тучи. Все лето дела в ресторане шли не самым лучшим образом, и Дэйв все реже видел босса в веселом расположении духа. Но сегодня старик был угрюм как никогда.

– Мистер Кинли, эта пробка никогда не закончится? – тоскливо поинтересовался босс.

– Сожалею, сэр! – отрапортовал водитель. – Я делаю все, что могу, сэр! Но движение действительно слишком плотное, не могу найти ни одного просвета!

– Проклятая забастовка! – буркнул старик и вновь погрузился в свои мрачные мысли.

Дэйв мысленно поморщился. Он бы добавил – проклятые «заботливые». Понарожали лигов и требуют теперь от государства денег на содержание своих мутантов. Ну так и требовали бы себе где-нибудь в Вашингтоне, перед Белым Домом! Почему из-за их проблем должны страдать обычные люди?! Нет, недаром излюбленным средством протеста «заботливых» стало устройство пикетов прямо посреди автомобильных дорог. Не иначе как им доставляет удовольствие видеть, что плохо не только им и их выродкам, но и вообще всем вокруг! Правозащитнички из МАГБ на каждом углу кричат о правах человека. Черт возьми, он тоже человек, и у него тоже есть права! В частности, право спокойно проехать по своему городу!

– Мистер Кинли, остановите здесь! – вдруг заявил босс.

Кинли и Дэйв недоуменно переглянулись. Такого требования никто не ожидал, старик никогда не останавливался в этом районе.

– Простите, сэр? – на всякий случай уточнил Кинли.

– Это ведь «Клирхилл», так? – босс ткнул рукой в окно на здание ресторана.

– Да, сэр, – кивнул Кинли, – так и есть.

– Давайте туда! – распорядился старик.

– Слушаюсь, сэр! – ответил водитель и принялся перестраиваться в правый ряд, что было не так-то просто сделать в медленно ползущем скопище автомобилей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});