Последний сад Англии - Джулия Келли

было, начала возражать, но затем остановила себя. Какой вред от одного-единственного танца? Она приняла протянутую ей Грэйсоном руку, позволяя ему вывести ее на танцлощадку.

— С той поры, как я танцовал, прошло очень долгое время. Надеюсь, вы не сочтете меня слишком неповоротливым, — сказал он.

Она засмеялась: — Могу вам обещать, что сколь долгим бы ни было то время, я не танцовала еще дольше.

— Такого не может быть. Красивая женщина, как вы, должна все время танцовать, — сказал он.

Он что, флиртует?

— В последний раз я танцовала, когда ездила в Лондон повидаться с мужем, он был в отпуске. Мы отправились тогда в ресторан отеля «Дорчестер».

— О, вам придется просить мужа взять вас туда вновь, — сказал он.

— Муж мой больше не придет с войны.

Она почувствовала, как руки Грэйсона, обнимавшие ее, на миг окаменели, но танец он не остановил: — Мне чрезвычайно жаль слышать это, миссис Саймондс. Представить не могу, чтоб я стал делать без моей жены, Флоран, и я никогда даже думать не хотел о том, чтобы сталось с ней, если бы что-нибудь случилось со мной.

Тогда почему ты воюешь?

Ей захотелось выкрикнуть этот вопрос, но ответ на него она знала так же хорошо, как и он. И это нисколько не умаляло его мужественности.

— Когда погиб Ваш муж? — спросил ее Грэйсон.

— В августе 41-го, — сказала она.

— Вообразить не могу, насколько это тяжело было вам.

— Это длилось долго, — сказала она; хотя не каждый день это ощущалось равно невыносимо тяжело, — Он пошел добровольцем. Не стал дожидаться, пока призовут. Я…

— Не хотели, чтоб он шел? — предположил командующий.

— Не хотела.

— Порой мужчина ощущает такую ответственность за свою страну, которая слишком велика, чтоб ее позволительно было игнорировать.

— Однажды он сказал нечто в этом роде. Я говорила ему о его обязанностях перед нашим сыном, передо мною. Не думаю, что действительно когда-нибудь до конца прощу его. Диана подняла голову, взгляну в лицо этому малознакомому офицеру: — Не знаю, зачем я сейчас говорю вам все это.

— Порой легче рассказать незнакомцу, — сказал он.

Она бросила взгляд через плечо офицера на отеца Делвина, в полной уверенности, что эта нежданная, вновь обретенная ею искренность, была результатом его навязчивости. Так много времени она провела, запирая за собою все двери, удостовериваясь, что ни у кого нет ни единого ключа. Однако отец, как оказалось, был всерьез намерен вскрыть каждый из навешенных ею замков и позволить потоку солнечного света вновь ворваться в ее душу, разгоняя тьму.

— Возможно, вы правы, — сказала она.

Они продолжили танцевать молча, покуда Командующий Грэйсон не повернул ее в танце на четверть оборота, таким образом, что она смогла увидать, как миссис Диббл на краю веранды отчаянно машет ей. — Думаю, кто-то пытается привлечь Ваше внимание.

— Ради всего святого, что там могло стрястись? — спросила она, нахмурив брови так, что меж ними залегли глубокие морщины. А когда она увидала, кто стоял возле экономки, то ее сердце рухнуло как в омут.

— Что не так? — спросил Грэйсон.

— Это мистер Джеффриз, наш почтмейстер. В нерабочее время он выходит на улицу только, если у него какие-то срочные новости.

— Телеграмма, например, — проговорил он.

Почтмейстер высоко махал рукой, в которой сжимал какой-то скомканный клочок бумаги.

Они остановились. Медленно тишина повисла надо всею верандой, поскольку вокруг них другие пары тоже начали замечать происходившее на веранде. Даже оркестр перестал играть. миссис Диббл шла сквозь расступавшуюся перед ней толпу, за нею угрюмо плелся мистер Джеффриз. Когда они остановились напротив Дианы, почтмейстер протянул ей телеграмму.

— Я не думаю, что это следует откладывать до утра, — сказал он.

Диана опустила взгляд, прочитала имя, написанное на бумаге, и дыхание застряло у нее в горле:

— Нет, — ее голос сорвался, — Вы очень правильно поступили, мистер Джеффриз. Благодарю.

— Простите меня, миссис Саймондс, — прошептала миссис Даббл и медленно зашагала обратно, шаркая и еле переставляя ноги.

Несомненно, экономка не хотела быть тем человеком, кому доведется огласить эту новость, но Диана не могла ее в том винить. Она тоже не хотела, но хозяйкой Хайбери Хаус являлась она. И это была ее ответственность.

— Прошу вас извинить меня, командующий авиа-крылом Грэйсон, — сказала она.

Он кивнул ей в знак сочувствия, коротко поклонился.

Она зажмурила глаза, вдохнула, а затем оглядела веранду. Она увидала, мисс Педли и капитан Гастингс поднялись вверх по ступеням и остановились в замешательстве при виде этой немой сцены, но провела взглядом мимо них, дальше. Наконец, возле французской двери, что вела в двойную гостиную, заметила она адресата этой телеграммы.

Она вытянулась в струну, увидав, как на лицо той женщины озарила страшная догадка. Затем надежда, а вдруг она ошибается. И, в конце-концов, понимание. Что Диана не изменит направление своего взгляда и не посмотрит в лицо кому-нибудь другому.

— Мисс Аддертон, думаю, нам надо где-то уединиться, — сказала она.

Рукой мисс Аддертон вцепилась в предплечье Дианы:

— Нет. Прошу. Только не Джоан.

Джоан. Мать маленького мальчика, который так быстро сдружился с Робином.

Диана заметила, как откуда-то из-за ее спины метнулись мисс Педли и Капитан Гастинс, успев подхватить падавшую без чувств мисс Аддертон:

— Давай, Стелла, — Вокликнула мисс Педли. — Пойдем внутрь, вот так, шагай, давай уйдем, прочь от всех этих людей.

Диана смотрела, как мисс Аддертон кивнула, подчиняясь лэнд герл, и та завела ее в дом.

— Вниз по коридору вторая дверь — Моя утренняя комната, отведите ее туда. Там будет более конфиденциально, — успела Диана шепнуть капитану Гастингсу.

Они усадили мисс Аддертон на софу, в то время как Диана ждала поблизости, чувствуя себя неловко в собственном же доме. мисс Педли сидела около