Наваждение страсти - Джэсмин Крейг

Шарлотта опустилась на колени возле эмира.

– Но Александр хочет отправить меня в Англию. Как я принесу ему радость, если он со мной разведется?

– Борись за него, Шарлотта Риппон. Если ты боишься признаться ему в любви – повремени, наберись мужества, а пока выказывай свою страсть. Ты красивая женщина, в твоих руках мощное оружие. Воспользуйся им.

– Видите ли… нам, англичанкам, не очень-то удается быть страстными, – еле слышно прошептала Шарлотта.

Эмир улыбнулся.

– О, мой сын – прекрасный учитель, Шарлотта Риппон. Думаю, тебе надо лишь довериться ему и получать наслаждение от его уроков.

Шарлотта разинула рот, изумленная тем, какое направление принял ее разговор с человеком, который годился ей в дедушки.

– Да, но в Англии считается, что леди не должна… не должна наслаждаться любовью.

– Как странно! – мягко сказал эмир. – Нам на Востоке предстоит многому научиться у твоей страны. Но оказывается, и вы можете у нас кое-что перенять.

– А вы уверены, что Кариму Александру не будет неприятно, если он поймет, что мне нравится, как… как он меня целует?

Эмир легонько тронул Шарлотту за плечо.

– Я уверен, он будет в восторге.

Шарлотта глубоко вздохнула. Сказанное эмиром было для нее так ново, что почти не укладывалось в голове.

– Вы были ко мне очень добры, достопочтенный эмир.

– Я не для тебя, а для себя старался. Я хочу, чтобы мой сын был счастлив.

– Я постараюсь сделать его счастливым.

– Не сомневаюсь, что у тебя получится. Пока мой сын будет сражаться, я буду мирно возделывать мой сад. А потом когда-нибудь вы привезете ко мне внуков. И это будет для меня наградой и утешением.

Глава 19

Глухой ночью Шарлотту и леди Аделину осторожно вывели из дворца. Под охраной самых надежных солдат эмира женщины проникли в порт еще до рассвета и поднялись на борт корабля. Их появление прошло почти незамеченным.

Хенк Баррет показал дамам их каюту, маленькую, но уютную. Кроме коек, там имелись комод, небольшой письменный стол и стул – он стоял в углу, напротив иллюминатора.

– Боже мой! Настоящие кровати! Настоящая, человеческая мебель! – экстатически воскликнула леди Аделина, радостно сорвав с головы покрывало и отбросив его в сторону. – О, капитан Баррет, вы даже не представляете, как мне мила эта каюта! До чего же я соскучилась по нормальной обстановке…

Капитан просиял.

– Я счастлив, что вам здесь нравится, сударыня. Вообще-то это каюта лейтенанта Фицроя, но он пока поживет с другими моряками. А теперь прошу меня извинить – я должен вернуться на палубу.

– Ну, разумеется! Мы понимаем, как вы заняты.

– Да, я, право, так закрутился, что даже забыл предупредить вас о сюрпризе, – Хенк замер в дверях, и в его глазах засияли лукавые искорки. – Ежели вы, сударыни, соблаговолите открыть вот этот сундук, то кое-что из его содержимого может вам приглянуться.

– Ах, капитан Баррет! Не может быть! Неужели вы раздобыли для нас приличную одежду?

Леди Аделина резво, будто девочка, подбежала к сундуку и откинула крышку.

– О, Шарлотта! Ты только взгляни! Боже, какое блаженство! Мы снова наденем юбки!

Хенк добродушно хохотнул.

– Ну-ну, не выдавайте моих секретов, леди Аделина!

Шарлотта медленно сняла обруч, и покрывало сползло ей на плечи.

– А Александр скоро придет на корабль, капитан Баррет?

– Надеюсь, что да, – Хенк старался говорить ободряюще, но Шарлотту это только раздосадовало.

Ей не нужны покровители! Разве она ребенок? Она хочет знать правду, пусть даже эта правда ужасна.

– Капитан, скажите откровенно: как вы думаете, Александр сумеет благополучно добраться сюда?

– Не сомневаюсь. Он живуч, как кошка, – рассмеялся Хенк и добавил, посерьезнев: – Однако, пока мы не вышли в море, я попрошу вас, милые дамы, оставаться в каюте. Мне вовсе не хочется, чтобы в последний момент возникли какие-нибудь недоразумения.

– О да! – Леди Аделина содрогнулась. – Боже правый, я не вынесу еще одной ночи в этом ужасном городе!

– Не беспокойтесь, сударыня. Я вам гарантирую, что мы выйдем в море до заката.

Хенк говорил с таким веселым видом, словно речь шла об увеселительной прогулке. Леди Аделина расцвела, порозовела, глаза ее заблестели неожиданно живо. Шарлотта, отвернувшись, пристально глядела в иллюминатор; ей не хотелось портить тетушке настроение напоминаниями о суровой действительности. Капитан пообещал отплыть до заката, но где будет в это время Александр?

Едва капитан Баррет вышел из каюты, леди Аделина схватила племянницу за руку и потащила ее к сундуку.

– Шарлотта, дорогая! Видишь, что нам подыскал этот милый человек? Нижние юбки, чулки, платья и даже перчатки! Боже мой! Мы снова оденемся как приличные женщины!

Шарлотта опустила глаза, посмотрела на свои бледно-розовые шаровары, медленно погладила мягкий, приятный на ощупь шелк голубого кафтана. Она пыталась приободриться при мысли, что вот-вот снимет неподобающий гаремный наряд и наденет льняные панталоны, три нижние юбки, накрахмаленную белую сорочку и серое платье, но никакой радости это у нее не вызывало.

Зато леди Аделина не страдала меланхолией. Она скинула возмутительные турецкие тряпки с таким проворством, что ее служанки в Англии просто диву дались бы. Спустя четверть часа чуть запыхавшаяся тетушка вновь предстала перед Шарлоттой в привычном обличье. Шарлотта поглядела на леди Аделину и залилась слезами.

Когда племянница проявляла здравый смысл, тетушку это всегда приводило в замешательство. Но зато когда с Шарлоттой случилась истерика, леди Аделина не растерялась. В глубине души она даже вздохнула с облегчением: ее племянница, столько лет подряд отличавшаяся предосудительной, неженской выдержкой, наконец-то повела себя нормально! Леди Аделина моментально вспомнила, что за последние несколько дней Шарлотта один раз упала в обморок и несколько раз впадала в странную меланхолию. А теперь она еще и рыдает. Слава Богу, Шарлотта, кажется, начинает походить на нормальную женщину! Ради этого, пожалуй, стоило и пострадать на чужбине…

– Ну-ну, успокойся. – Леди Аделина ласково погладила племянницу по спине. – Ты переволновалась, Шарлотта, но скоро мы уже будем дома, и этот кошмар позабудется. Не пройдет и месяца, как воспоминания о принце Кариме и эмире потускнеют и почти изгладятся из нашей памяти.

При этих словах Шарлотта зарыдала еще горше, но тетушка Аделина все равно ничего не поняла. Она лишь протянула племяннице чистый носовой платок, предусмотрительно положенный в сундук заботливым капитаном Барретом, и молча ждала, когда рыдания стихнут.