Благословение небес - Джудит Макнот

— Ян, я получил письмо от твоего деда, — начал викарий и увидел, как располагающая улыбка исчезает и лицо Яна превращается в каменную маску. — Он просит меня походатайствовать за него и уговорить тебя встретиться с ним.

— Ты зря теряешь время, — стальным голосом ответил Ян.

— Но ведь он твоя семья, — тихо произнес Дункан.

— Вся моя семья в этой комнате, — горько отозвался Ян. — И никакой другой я не признаю.

— Ты его единственный наследник, — безнадежно продолжал викарий.

— Это его проблема.

— Он умирает, Ян.

— Я не верю этому.

— А я верю ему. И знаешь, Ян, если бы твоя мать была жива, она умоляла бы тебя помириться с ним. Она всю жизнь мучилась от мысли, что из-за нее твой отец лишился семьи и наследства. Я думаю, тебе не надо напоминать, что твоя мать была моей единственной сестрой. Я любил ее, и если я смог простить этого человека за ту боль, которую он причинил ей, то, наверное, и ты мог бы это сделать.

— Прощать — твоя профессия, — с сарказмом ответил Ян. — У меня же другой принцип: око за око.

— Говорю тебе, он умирает.

— А я говорю тебе, что мне плевать на это! — четко выговаривая каждое слово, отрубил Ян.

— Даже если титул не нужен тебе самому, прими его хотя бы ради своего отца. Этот титул принадлежал ему по праву, так же как будет принадлежать твоему сыну. Это последняя возможность одуматься, Ян. Твой дед дал мне еще две недели на то, чтобы уговорить тебя. По истечении этого времени он назовет другого наследника. Ты приехал сюда на две недели позже, чем собирался, и, может быть, сейчас уже поздно….

— Поздно было еще одиннадцать лет назад, — с ледяным спокойствием ответил Ян. Вдруг лицо его смягчилось, и он стал запихивать бумаги в ящик. Потом посмотрел на Дункана и с ясной спокойной улыбкой сказал:

— Твой стакан пуст, викарий. Выпьешь еще? Дункан вздохнул и покачал головой. Все вышло так, как он и ожидал: Ян мысленно захлопнул дверь перед своим дедом, и ничто уже не могло изменить его решения. Дункан знал по опыту, что, когда Ян становится таким мягким и приветливым, до него уже не достучаться. Подумав, что их первый вечер с племянником все равно безнадежно испорчен, Дункан решил заодно обсудить и другой щекотливый предмет.

— Ян, насчет Элизабет Кэмерон. Ее дуэнья сообщила мне некоторые вещи…

Опасно ласковая улыбка снова возникла на лице Яна.

— Можешь не продолжать, Дункан. С этим покончено.

— С разговором или…

— Со всем.

— Но мне вовсе так не кажется! — воскликнул Дункан, выведенный из терпения раздражающим спокойствием Яна. — То, что я видел…

— Ты видел конец.

Дункан заметил, что он произнес это с той же окончательностью и веселой невозмутимостью, с которыми говорил о герцоге. Все выглядело так, словно он решил эти вопросы как нельзя более благоприятно для себя, и никто и ничто не сможет заставить его пересмотреть свое к ним отношение. Судя по его реакции, Ян отнес Элизабет к той же категории лиц, что и герцога Стэнхоупского. Вконец расстроенный, Дункан схватил со стола бутылку бренди и плеснул себе в стакан.

— Есть кое-что, о чем я тебе никогда не говорил, — со злостью проговорил он.

— И что же это?

— Я ненавижу, когда ты начинаешь выставлять серьезные вещи в незначительном и забавном свете. Я бы предпочел увидеть тебя в ярости! По крайней мере тогда я хоть знал бы, что могу достучаться до тебя! — в отчаянии воскликнул Дункан.

В ответ на это Ян взял со стола книгу и снова начал читать.

Глава 15

— Ян, может быть, сходишь в сарай и посмотришь, что так задержало Элизабет? — спросил викарий, ловко переворачивая жарившуюся на сковороде ветчину. — Я послал ее туда за яйцами пятнадцать минут назад.

Ян бросил у камина охапку дров, отряхнул руки и пошел искать потерявшуюся гостью. Сцена, которую он застал в сарае, заставила его застыть в немом удивлении. Уперев руки в бока, Элизабет сердито смотрела на сидящих на насесте кур, которые хлопали крыльями и яростно кудахтали.

— Я не виновата в этом! — восклицала она. — Я вообще не люблю яйца. И даже запаха курятины не выношу. — Она начала красться на цыпочках к насесту, и голос ее звучал умоляюще. — Если вы только разрешите мне взять четыре штуки, обещаю вам, что сама не съем ни одного. Послушай, — добавила она, протягивая руку к кудахтающей курице, — я побеспокою тебя только на одну секунду. Я только просуну туда руку и… а-ай! — закричала Элизабет и замахала рукой, которую больно клюнула курица.

— Вам не требуется получать у нее разрешение, — сказал Ян, приближаясь к ней. Элизабет в ужасе обернулась. — Нужно просто показать ей, кто здесь хозяин. Вы должны решительно подойти — вот так…

И без всяких церемоний он вытащил из-под курицы два яйца, причем курица даже не сделала попытки клюнуть его, то же самое он проделал с двумя другими курами.

— Вы что, первый раз в курятнике? — спросил Торнтон, беспристрастно отметив про себя, как она прелестна с этими спутанными волосами и пылающим от гнева лицом.

— Да, — коротко ответила Элизабет, — здесь очень плохо пахнет.

Он засмеялся.

— Ну тогда все ясно. Они чувствуют ваше к ним отношение — животные и птицы всегда это чувствуют.

Она быстро взглянула на него и сразу ощутила какую-то необъяснимую перемену — он улыбался ей, даже шутил, но его глаза ничего не выражали. До сих пор она видела в них иногда страсть, иногда злость, иногда холод — но это было проявлением чувств. Сейчас же в этих глазах не было ничего.

Элизабет не знала в точности, какого отношения к себе ей хочется, но она была совершенно уверена, что не желает, чтобы на нее смотрели, как на забавную незнакомку.

— Слава небесам! — сказал викарий, когда они вошли в дом. — Если вы не хотите, чтобы ветчина подгорела, посидите пока за столом и не отвлекайте меня, пока я не закончу.

— Мы с Элизабет предпочитаем подгоревшую ветчину, — пошутил Ян.

Элизабет слабо улыбнулась в ответ, но тревога ее возросла еще больше.

— Как вы относитесь к картам? — спросил ее викарий, когда они заканчивали завтрак.

— Я знаю некоторые карточные игры, — ответила девушка.

— В таком случае, когда вернутся мисс Трокмортон-Джонс и Джейк, мы могли бы как-нибудь вечерком сыграть в вист. Ты присоединишься к нам, Ян?

Ян, который в этот момент, стоя у плиты, наливал себе кофе, оглянулся и со смехом сказал:

— Ни в коем случае. — И объяснил Элизабет: — Он мухлюет. Абсурдность предположения, что викарий может мухлевать, вызвала у Элизабет смех, который музыкальным звоном разнесся по комнатам.

— Я уверена, что викарий не может делать ничего подобного.

— Боюсь, что Ян прав, моя дорогая, — признался Дункан, простодушно улыбаясь, — но я всегда играю честно, когда у меня есть партнеры. А мухлевать я себе позволяю только в том случае, когда играю с кем-нибудь воображаемым, например, с Наполеоном на острове Святой Елены.