Хадават - Вячеслав Ковалев

– Нам пора идти, – сказал монах. Он тяжело поднялся. – Послушай, – он обратился к Татьяне, – я пойду с тобой. И помогу тебе. Я не сделаю тебе худого, верь мне.

Татьяна улыбнулась и кивнула.

– Видно, сама судьба нас сводит, – весело бросила Гроздана. – Пока мне с вами по пути. Мы все еще не добрались до перевала.

Глава 20

Макс остановился, осматривая раскинувшиеся перед ним горы. «На Уральские похожи. Или на Карпаты». То, что он ни разу в жизни не видел ни тех, ни других, его не смущало. Горы, которые лежали перед ним, были хоть и относительно невысоки, но перебраться через них казалось не так-то просто. Существовало всего несколько перевалов. Макс этого не знал, как и того, что горы назывались Самоцветными. Он интуитивно чувствовал направление и шел по нему. Горы надвигались на него, вырастая все выше и выше и расползаясь вширь. Это впечатляло.

Макс присел на большой плоский камень и вытянул ноги. Он изрядно устал за последние дни. Самую трудную, скалистую часть гор они со зверолюдом прошли, и теперь перед ними лежала пологая гористая местность с многочисленными оврагами, буераками, лесистыми участками в котловинах. Чуть дальше виднелась серебристая лента речки. С того места, где стоял Макс, все это хорошо просматривалось на много лиг вокруг. Он даже заметил довольно большую группу каких-то крупных животных – то ли быков, то ли еще кого-то в этом роде. Макс услышал облегченный вздох Кечьо-но за спиной. Дорога через горы далась им нелегко, и прежде всего зверолюду. Ему, жителю лесов, было неуютно здесь, особенно когда они попадали в каменистые расщелины или пробирались по краю пропасти. Пару раз он чуть не сорвался. Но терпел и упрямо лез вслед за Максом. А Максу больше всего хотелось поесть нормальной человеческой еды. Все это время они питались мясом горных баранов, примитивно зажаренным на костре. Естественно, без соли и тем более специй. Зверолюд ворчал от удовольствия, а Макс… эх, да что там говорить.

Он посидел еще немного, а потом встал и зашагал дальше, размышляя о том, что, может, надо было пойти с монахами? Может, действительно, просто поговорить хотели? Да ладно, поговорить. Тоже мне великий мудрец нашелся, чтобы беседы вести с братьями в рясах. Нет. К ним он не пойдет, пока точно не будет уверен, что ему ничего не грозит, и пока не найдет ответы на волнующие его вопросы. На кой он сдался йара? Это раз. На кой он сдался монахам? Это два. Что за чертовщина происходит с ним? Это три. И четвертое – он теперь здесь навсегда или как? А если не навсегда, то как вернуться? И он найдет ответы на все эти вопросы, будьте уверены, найдет.

Так думал Макс, шагая в сопровождении верного Кечьо-но к более близкой пока и достижимой цели. Это была старая, заметная издалека полуразрушенная башня. Об этих краях он ничего не знал. Если центральная и западная части Скапелы были подробно описаны в бумагах Лунного дома, то о восточной части информация практически отсутствовала. А может, он ее попросту не нашел. Эти горы, которым и названия в записях не было, отделяли цивилизованный мир от дикого. Дальше шли неведомые жителям империи земли. Заселены дикарями, местность в основном равнинная, только на самом восточном крае материка горы. Драконовы. И там расположен один из храмов. Самый восточный. Храм Восходящего Света. Больше ничего. Так что пока знания заменяла интуиция. И она подсказывала ему, что он все делает правильно.

До башни они добрались к вечеру. Странное сооружение. Просто посреди поля торчит башня. Никаких следов других построек. Даже если они были разрушены, все равно что-то должно было остаться. А тут – ничего. И кому пришло в голову строить одинокую башню посреди гор? Да еще такую? И зачем? Она была высотой с пятиэтажку. Крыши не было. Казалось, что кто-то в сердцах саданул огромным кулачищем, снеся верхушку. Дверей тоже не было. Просто зиял пролом. Макс осторожно заглянул внутрь. Грязь, пыль, вездесущая трава, обломки. Что интересно, башня внутри была полой. Ни тебе лестниц, ни комнат. Просто стоит себе круглый колодец, и все. Подумав, они решили остаться снаружи: уж больно неуютно внутри.

Кечьо-но заявил, что если срочно не раздобудет чего-нибудь поесть, то умрет от голода, и куда-то ушел. Макс набрал сухих веток, благо валялись они тут в изобилии – правда, колючие до невозможности, но что уж тут поделаешь. Сложил их в кучу и достал кресало. Вскоре весело затрещал костерок, немного разгоняя дурное настроение. Чувство опасности, возникшее накануне памятной драки с громилами йара и монахами, так и не отпускало его. Оно было не таким острым, грудь не жгло, и саламандра вела себя вполне прилично, но чувство опасности до конца не исчезало. Пока шли через горы, несколько раз Максу казалось, что за ними наблюдают и идут следом. Он проверял, делал остановки, устраивал засады, но никого не обнаружил. Вот и сейчас. В груди потихоньку покалывало, а в голову лезли всевозможные мысли. То ему казалось, что сейчас из сгущающихся сумерек на него выпрыгнет йара; то мерещилось, что сзади из темного провала башни вылезет чья-то рука и мягко ляжет на плечо. То… тьфу ты, черт, так и с ума сойти недолго. Куда же Кечьо-но подевался?

Макс вдруг напрягся: тихо – тихо зашуршали камни. Сначала он подумал, что это Кечьо-но, но потом понял, что зверолюду прятаться смысла нет, как раз наоборот. Стараясь не дергаться и даже не меняя позы, он огляделся. Вроде бы все тихо. Или нет? Или да? Или у него мания преследования? В следующее мгновение он плашмя бросился на землю и быстро откатился в сторону, а на то место, где он только что сидел, плюхнулся кисельный сгусток бледно-зеленого цвета размером с футбольный мяч, который тут же стал растекаться по камням неприятной слизистой кашей. Макс еще несколько раз перекатился и затаился в тени башни. Все-таки его нашли. Вопрос – кто? «Ну это мы сейчас узнаем», – зло подумал он. Уже практически стемнело. Костер потихоньку горел, отгоняя тьму на несколько шагов вокруг, а дальше царила сплошная темень. Макс не двигался, стараясь ловить каждый шорох. Под правой ладонью шевелился малюсенький сквознячок – любимый воздушный жгут. Он научился создавать его за время путешествия. Сплетал воздух вокруг ладони и потихонечку играл им, как снежком, а в нужный момент просто выбрасывал, и тот летел навстречу цели, набирая силу и разрастаясь. Получалось довольно эффектно и, что самое главное, эффективно. Не один и не два съеденных ими горных барана могли это подтвердить.

Макс ждал. Те, кто плюнул в него зеленой мерзостью, тоже ждали. Но Макс не обольщался. Раз начали, то не уйдут, пока своего не добьются. Значит, ждать. Ждать. Ждать. Слева посреди темноты что-то пошевелилось, Макс напрягся еще сильнее, до рези в глазах вглядываясь туда. Он скорее почувствовал, чем увидел, какое-то движение и бросил туда жгут, запоздало подумав, что все-таки поторопился. Но сдавленный глухой вскрик подсказал ему, что он попал. Кто бы там ни был, он совершил ошибку, выбравшись из своего укрытия. А следующую ошибку совершил уже Макс. Он вскочил и бросился туда, где застонал неизвестный. В то же мгновение что-то больно ударило по ногам, он споткнулся и полетел кубарем, выронив арбалет. Встать не успел. На него навалились, пытаясь скрутить. Он отчаянно отбивался, катаясь по земле, но подняться не удавалось.

Удары градом сыпались со всех сторон. Церемониться с ним явно не собирались. Он еле успевал отбиваться. Барахтаясь, попал в очаг света почти затухшего костра – и увидел нападавших. Монахи! Они самые. Выследили-таки! Нельзя, ох нельзя отвлекаться во время боя на всякую ерунду. Макс позволил себе удивиться и тут же поплатился за это. Он пропустил удар, и левая рука взорвалась жуткой болью. Монах довольно хрюкнул, второй навалился всем телом, прижимая другую, здоровую руку к земле. Он узнал нависшего над ним храмовника. Тот самый, который требовал идти с ними. Сейчас симпатичное в общем-то лицо было неприятным. Оно исказилось злой раздраженной гримасой, в глазах плескался гневный яд и надменная ненависть. Рот был искривлен, крупные зубы обнажились. «Еще укусит, сволочь!» – зло подумал Макс и дернулся, пытаясь сбросить с себя нападавших. Не получилось. Тот самый с несимпатичным лицом только оскалился еще сильнее, ощутимо двинул Макса по подбородку и, резко взмахнув рукой, тонким стилетом пригвоздил его ладонь к земле. Макс заорал. Резкая боль пронзила руку, молнией стрельнув в мозг, даже в глазах потемнело. И тут произошло невозможное. Откуда-то сбоку прилетела размазанная неясная полоса и влепилась монаху в лицо, превратив его в кровавую кашу. Удар был такой силы, что монаха отбросило в сторону. Кечьо-но вернулся с охоты вовремя.

Монахи, увлекшись борьбой с Максом, не заметили зверолюда. Но праздновать победу было рано. Второй нападавший проворно вскочил на ноги, оставив Макса, и бросился в атаку. Миг – дубина Кечьо-но описывает широкий круг, грозя снести противнику голову. Миг – тот легко, играючи уходит в сторону, избегая страшного удара. Еще миг – тускло мелькает сталь, и зверолюд медленно оседает на землю. Миг – Макс вырывает стилет, превозмогая боль, пытается встать, но дикая боль пронизывает руку, и он снова падает, вспоминая все ему известные ругательства. Слезы бессилия брызгают из глаз. Закусив губу до крови, Макс вскидывает перед собой здоровую руку. Спешащий к нему монах налетает на невидимую преграду и откатывается назад. Еще один миг – слабеющий Кечьо-но выбрасывает руку с зажатой в ней дубиной, и страшное оружие достает-таки противника, дробя ему колено. Тот падает, тут же пытается встать, и в это время Макс, собрав остатки сил, бьет еще раз. Воздушный кулак впечатывается в монаха, и тот падает навзничь без сознания. Все!