Из рода волхвов - Мирослава Раевская

капище. Подобная жажда крови внушала ей ужас куда более сильный, чем ощущение ножа на шее. Поймав испуганный взгляд Яна, она аккуратно подняла ладонь, призывая его не совершать опрометчивых поступков. Если бы «Велесово братство» желало её смерти — они бы уже сделали это. Ведь все нужные артефакты на месте, прямо перед ними.

— Не боитесь осквернять священные места? — напряжённо спросил Огнедар, который взирал на них с мрачным спокойствием. — Радовид пустил дурное зерно в землю, а оно вон как разрослось… Как тебе, мальчик, нравится результат своих трудов?

— С радостью бы вырвал эти сорняки с корнем, если бы мог, — процедил Ян, сжимавший меч столь сильно, что костяшки на руках побелели. Взгляд его был прикован лишь к Веселине — и что-то отдалённо похожее на безумие плавилось там, подобно жидкому серебру. — На кой чёрт вам это всё? Если вы убьёте её — я убью вас следом же. И плевать мне будет на все эти клятые предсказания, которым вы столь слепо верите.

— Теперь твои слова куда меньше напоминают мне причитания княжеских псов из Вороньей долины, — хмыкнул Лютобор и склонил голову к плечу. — Но, честно сказать, я всё ещё разочарован. Не так я себе представлял колдуна, который стёр с лица земли целое государство…

— Государство мне ни к чему, а вот вас бы с радостью прирезал.

Веселина испуганно билась в руках Сони, напуганная ножом у своего горла меньше, чем тем, какие последствия могла принести её очередная смерть. Слишком далеко это всё зашло.

— А ну угомонитесь!

Огнедар со всей силы стукнул о землю своим посох — и их разбросало в разных стороны, словно пожухлые листья. Мечи и всё прочее оружие, которые успело покинуть ножны, поднялось в воздух и оказалось выброшено с холма, подобно ненужному хламу, оскорбляющему взор. Она торопливо поднялась с земли, с удивлением оглядывая множество мелких ран, которые появились на коже вторженцев. Они не выглядели смертельными, но судя по слабым и болезненным стонам, причиняли серьёзные неудобства.

— За эти годы вы совсем поросли своей постылой ненавистью! Ненавидите своих, ненавидите чужих! — пробасил Огнедар и встал подле неё. И только теперь Веселина заметила, как от гнева полыхали глаза жреца. Что-то нечеловеческое ощущалось вокруг него, что-то необычайно мощное давило на её плечи в его присутствии. — Всех, кто приблизится к этой девочке со злыми умыслами, я лично скормлю лесным тварям.

Со стороны леса донёсся пронзительный вой, которому вторили остальные, с разных уголков леса. У Лины мурашки пробежали вдоль спины от этого звука, и она робко придвинулась к своему нежданному защитнику. Смутная мысль шевельнулась в голове, но Веселина не решилась спрашивать. На это ещё будет время.

Но, видимо, Соня таким терпением не славилась.

— Ты ещё кто такой, старый?.. — процедила она и тут же скривилась от боли.

— Тот, кому вы все столь рьяно возносите молитвы, дурная твоя голова, — отозвался Ян, окидывая их всех насмешливым и едким взором. — Неужто покровителя своего не узнали?

Вдоль толпы прошёлся шёпот — неверящий и поражённый. Лютобор распахнул глаза и широко улыбнулся, словно ему только что сказали какую-то невероятно дурную и глупую шутку.

— Это чушь, вы лжете, — съязвил он, но тут же скривился от боли.

В тот миг, когда солнце окончательно утонуло за горизонтом, накинув мрак на землю плотным покрывалом, вдоль молчаливых изваяний зажглись факелы. Один за другим — сами по себе, словно ведомые чьей-то рукой. Веселина с затаённым сердцем наблюдала, как озарялись золотым светом лики богов. Перун, Сварог, Род, Макошь… И все остальные вместе с ними взирали на них со своих мест. И во взглядах их читался упрёк. Не того они желали, не того они хотели.

Воздух вокруг Огнедара сгустился, стал плотным, словно предвещающим бурю. И на мгновение ей почудилось, будто бы его тень стала похожа на медвежью.

— Повторяю в последний раз — отдайте мне меч Яромира и убирайтесь отсюда, — пророкотал Велес, голос которого стал походить на животный рык. Его человеческий облик медленно таял по крупицам. — Или же примкните к нам. Решайте да побыстрее.

Змееголовые попятились назад, перепуганные неведомой силой до смерти. Даже по лицу Сони скользнула тень ужаса, и она с тревогой глянула в сторону брата, словно спрашивала — что им всем делать. Лютобор с трудом поднялся на дрожащих ногах, и глянул на своего бога-покровителя, словно обиженный ребёнок на родителя. Возможно, он многое хотел бы спросить у него — и ещё больше хотел бы сказать. Но страх и почтение пересилило это желание, и он лишь молча махнул рукой. Вскоре меч, длинный и ржавый, смердящий смертью и тёмным колдовством, занял своё место подле ножа и лунной подвески. Все три составляющие найдены — Мира, Радовид и Яромир.

Факелы полыхнули ещё ярче, взмываясь дымом ввысь и озаряя своим огнём холм. Огнедар помог ей подняться и по-отечески погладил по плечу, словно старался утешить. Но Веселина сама себе казалась до странного спокойной — неправильно спокойной для человека, у которого вот-вот отнимут возможность видеть.

— Дай мне свою руку, девочка.

Она послушно раскрыла перед ним ладонь и тут же поморщилась от боли, когда лезвие костяного ножа полоснуло её до крови. Огнедар аккуратно сжал её пальцы и направил на алтарь, позволяя каплям окропить камень. Алые линии скользнули вдоль её запястий, словно множество змей, и Веселина на мгновение испугалась, когда они вдруг стали принимать форму затейливых узоров, в которых она узнала руны. Они поднялись по плечу, коснулись лица — и холодом очертили глаза. Костры запылали ещё ярче, и Лина поспешно нашла взглядом лицо Яна. Он был бледен, словно сама смерть, и, казалось, едва удерживал себя в руках. Его лицо она видела в последний раз.

— То, что кровь скрепляет — только кровь и разрушает.

Но это вовсе не значило, что их жизнь на этом заканчивалась. Веселина широко улыбнулась ему, надеясь притупить его тревоги хотя бы ненадолго, и покорно опустила веки. Пожалуй, об этом выборе она сожалеть не будет. Когда глаза обожгло болью, Лина была готова, но всё равно не сдержала крика. В них словно вонзали множество острых иголочек, которые кусали её раз за разом. Перед внутренним взором вдруг возникли картины из прошлого — смех Радовида и Миры, первая встреча с Яном, лица матери и дедушки, Берёзовка, в которой она провела большую часть своей жизни…

А когда она вновь распахнула глаза — мир погрузился во тьму.

Глава 25

Больше всего на свете Ян опасался двух