Избранное - Ван Мэн

Высыпав монеты из кошеля, Цзинчжэнь собрала их вместе в обе ладони и потрясла, так что они зазвенели. Ее ноздри почувствовали запах металла. Она прошептала какие-то слова и разжала ладони. Монеты упали, и она разложила их в определенной последовательности, так что монеты с выбитыми на них иероглифами образовали сейчас всякие комбинации. От волнения она покрылась потом. Ей казалось, что голова у нее раздулась и стала величиной с бадью. Она принялась искать подходящие объяснения триграмм. Объяснение гласило:

Одинокое облачко и дикий журавльСвязаны с красной пылью.Персик и слива в буйном цвету —Видно, пришла весна.Над синим морем луна сияет.Драгоценность слезами омыта.Дерево на тысячу чи поднялось.Листья вернулись к корням.

В примечании к стиху стояли слова: «Стремишься к званию, но его трудно достать; стремишься к богатству — есть надежда его обрести; недуг излечить возможно, но корни его извлечь нелегко; нужную вещь найдешь, однако спокойствия не обретешь. Не суетись, пребывай в безмятежности; совершай омовение, блюди пост, навещай родню, веди торговые дела…»

Цзинчжэнь, прочитав все тексты гадания, растерялась. Где-то она уже видела подобные надписи, например вот эту строку: «Над морем синим луна сияет. Драгоценность слезами омыта». Ну конечно, она взята из Танских стихов, там написано то же самое, только вместо «драгоценности» в стихах была «жемчужина». Какая же это «драгоценность»? Что имеется в виду? А может быть, под драгоценностью подразумевается она сама, Цзинчжэнь? И эта триграмма с изречением спокойно жила в книге, ожидая того дня, когда Цзинчжэнь извлечет ее в результате гадания. «Над морем синим луна сияет, Цзинчжэнь слезами омыта». О Небо, Небо!

В умении расшифровывать знаки Горячка значительно уступала Цзинчжэнь, поэтому она пристала к ней, требуя, чтобы Цзинчжэнь разъяснила знаки гадания. Цзинчжэнь открыла было рот, но тут ей в голову пришла мысль, что тайну небес разглашать нельзя, поэтому, отделавшись какими-то ничего не значащими пояснениями, она сказала Горячке, что смысл слов ей не вполне понятен.

Сердце Цзинчжэнь бешено колотилось в груди. Ее обуревало страстное желание погадать снова. Если на этот раз триграммы снова сойдутся, она поверит в их чудесную силу и обратит свое сердце к добру. Она схватила монеты и принялась их трясти в сложенных ладонях, но иногда останавливала себя, чтобы еще раз обратить свою мольбу к духам, уточнить свои желания и просьбы, дабы найти триграммы самые могущественные и действенные, связанные с ее собственной судьбой. В конце концов из триграмм получилась комбинация, которая заставила ее сердце тревожно забиться:

Безмолвие, схожее с целомудренной девой.Движение словно летящий ветер.Веселье и гнев, радость и скорбь.Все эти чувства похожи.Дождь окропил небесные дали.Открылся вид превосходный…

Остальную часть надписи Цзинчжэнь прочесть не смогла, поскольку Горячка отобрала у нее гадательную энциклопедию и унесла домой.

Горячка пришла к Цзинчжэнь, чтобы с ее помощью разгадать тайну триграмм. Она никак не предполагала, что та, поглощенная гаданием о своей собственной судьбе, настолько им увлечется, что совершенно забудет про гостью. На множество вопросов Горячки она отвечала нехотя и односложно, между тем как сама о чем-то раздумывала и что-то шептала себе под нос. Обиженная гостья подумала: «С каких это пор я стала при тебе кабинетным слугой?» И она отняла книгу, не дав Цзинчжэнь даже дочитать объяснения ко второй триграмме. В другое время Цзинчжэнь непременно взорвалась бы и накинулась на гостью с бранью, но на этот раз она постаралась взять себя в руки. Чудесное знамение, преподнесенное ей божественными триграммами, согрело ее душу и вызвало благоговейный трепет. Из двух гаданий (впрочем, второе, увы, так и не завершилось) она кое-что для себя уяснила и даже обрела некоторое успокоение. Она услышала грозный, хотя и невнятный, глас судьбы. И поняла она, что жизнь ее похожа на смерть. И ждет ее печаль и скорбь.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Наступил 1943 год. Тридцать второй год Республики или год гуйвэй по лунному календарю, каждый его встретил по-своему, в том числе и обитатели известного дома. В декабре Нанкинское правительство Ван Цзинвэя опубликовало декрет об объявлении войны Англии и США. И хотя этот акт, вернее, фарс марионеток не имел ровно никакого значения, он вызвал волнение среди той части китайского населения, которая проживала в оккупированных районах. Люди еще больше почувствовали всю сложность жизни, напряженность атмосферы.

Наверное, поэтому тридцатый день декабря, когда обычно проходят подношения богу богатства, привлек особое внимание всех горожан. В этот день в три часа с небольшим после полудня Цзинчжэнь обратилась к «почтенному богу богатства», изображенному в красно-зеленых тонах (впрочем, краски почти стерлись), с просьбой удостоить дом своим присутствием и, преисполненная большим почтением к божеству, повесила его изображение на стену, сделав несколько глубоких поклонов. Понятно, что она молила бога о том, чтобы в будущем году он принес им побольше оладий с мясной начинкой, дал возможность полакомиться бараньей головой, чтобы у нее, Цзинчжэнь, были всегда в достатке сигареты и вино. Ни Пин и Ни Цзао, услышав мольбы тети, никак не могли взять в толк, как это игрушечный бог сможет помочь им разбогатеть. Их одолевали сомнения, но на всякий случай они тоже отвесили богу поклоны (разве трудно?), к тому же, кто знает, может быть, в этот праздник бог и впрямь поможет рассеять все их злоключения и беды, о которых с такой горечью и болью рассказывал отец. Вот только лицо у бога очень странное, какое-то непонятное, а одежда в беспорядке… Все же, может, он чем-то подсобит? А что, если ему не поклониться? Накажет или нет? Хорошо, если он не сделает ничего дурного. Детям кажется, что кланяться богу богатства — дело веселое и занятное.

Пожалуй, прохладнее всего к визиту бога богатства — Цайшэня относится бабушка, а ведь она клала ему поклоны, почитай, лет сорок, а то и побольше. Но за все эти годы никаких чудес она от него так и не дождалась, скорее наоборот: жизнь день ото дня становилась все горше. Вот и сейчас, год уже подошел к концу, а что толку? Кругом кричат о богатстве, а на деле становится все хуже. После визита деревенских Чжан Чжиэня и Ли Ляньцзя бабушка еще больше помрачнела.

Никаких надежд!.. А тут еще зять. Дочь твердит, что он встал на верный путь, он-де исправился. Навряд ли! Никогда она не поверит в его исправление. Ни Учэн — это их беда. Он сущее чудовище, выродок! Он хуже туфэя, так как тот берет с людей только выкуп. Разбойники жили в темных лесах испокон веков. И ничего!.. Но кто же тогда Ни Учэн?

Раздается стук в ворота. Это ребятишки из бедных семей «продают» изображение бога богатства Цайшэня. Они громко кричат: «Дарим бога богатства!» Ни Цзао отвечает: «У нас уже он есть, нам не нужно!» Бабушка тревожится и перебивает внука: «Что тебя дернуло сказать, будто нам не нужен Цайшэнь? Ты что, не хочешь, чтобы он пришел к нам в гости? Не хочешь его почтить? Думаешь, он станет заботиться о тех, кто его прогнал, проявит к ним свою милость?» Бабушка старается растолковать внуку: если в следующий раз снова придут с богом Цайшэнем, не смей от него отказываться и прояви вежливость. Скажи людям: «Пожалуйте в дом!» Тогда бог Цайшэнь ничего худого не заподозрит и не прогневается. Смотри впредь не оплошай! Противный этот Цайшэнь: сам никаких чудес не показывает, а его даже словом не обидь!

В этот день богу преподносятся постные пельмени, которые специально делаются по этому случаю, а возле алтаря, где покоятся духи предков, зажигаются благовонные палочки. Все предки принадлежат семье Цзян, предки семьи Ни куда-то исчезли — ни одной их таблицы на месте не сохранилось.

«Духи-хозяева»[135] располагаются в нескольких неглубоких продолговатых ящичках красно-бурого цвета, напоминающих цветом коробку для расчесок, принадлежащую Цзинчжэнь. Ящички притягивают Ни Цзао своей таинственностью. Неужели души предков, что ушли на небеса, сейчас хранятся в этих небольших шкатулках? Интересно, какие они, эти души? Небось седовласые, с белыми бородами. А одеты наверняка как Конфуций. Интересно, что могут они принести своим потомкам? А есть ли у них вообще какая-то сила? Мальчику очень хочется открыть деревянные ящички, но он не решается это сделать.

— Сейчас как раз такое время, когда все духи спускаются на землю, все до единого! — объясняет бабушка внуку и внучке, а сама возжигает благовония и кладет богам поклоны.

Неужели кругом на небе летают разные духи и души людей?.. Холодная, мрачная высь, пустынная и безграничная, несет в себе тайну. Интересно, а что скрывается в густом дыме, который валит из печки, в сигаретном дыму или в тех легких облачках, что остаются после разрывов хлопушек? Неужели в них что-то есть? Наверное, повсюду скрыты надежды, почтительный страх или предупреждение! Мальчик чувствует сейчас свою значительность и важность. Он впервые по-настоящему понял, что необходимо встречать Новый год; понял, почему люди так волнуются перед каждым Новым годом, почему они в него верят… Во дворе разбросаны пучки конопляной соломы, которая громко хрустит под ногами. Это называется «наступить и порушить». Со всех сторон доносится веселая канонада хлопушек и трескотня петард. От очага исходит вкусный мясной дух. По случаю новогоднего праздника домашние купили фунт мяса, и сейчас оно тушится в кастрюле вместе с перцем, соей и бадьяном. В тех семьях, где живут скромно и где мясные запахи людям в диковинку, аромат тушеного мяса пьянит, словно вино. Душа от него улетает куда-то ввысь. Женщины приобрели еще немного мяса для фарша, и сейчас стараются обе: Цзинчжэнь и Цзинъи. В этот вечер, тридцатого, они оглушительно стучат ножами, пока мясо не превращается в мелкое крошево, а потом в кашицу; затем женщины с шумом принимаются рубить овощи. Оглушительный стук ножей слышится из-за каждой стены. Везде сейчас готовят мясную начинку.