Королева-Малютка - Поль Феваль

Склонив голову на грудь, Гектор умолк.

– Но ведь мне вы в этом признались, – мягко промолвила мадам де Шав.

– Это правда, – ответил Гектор так тихо, что его с трудом можно было расслышать. – Не знаю почему, но мне казалось, что вам надо узнать мою историю.

Они обменялись долгим взглядом, а затем оба опустили глаза.

Лошади их перешли на крупную рысь.

Переехав через весь Булонский лес, Гектор и его спутница оказались в квартале Мюэт.

– Вы больше ничего не хотите мне сказать? – прошептала мадам де Шав.

– Нет, хочу, – произнес Гектор с усилием, – я должен повиниться перед вами… Прекрасная кузина, однажды я испугался вас так же, как своих друзей.

– Когда же? – с напряжением в голосе осведомилась герцогиня.

– Совсем недавно, во время прогулки с господином герцогом в Ментенон. Вы сидели в кабриолете, я ехал верхом. Надо вам сказать, я упорно боролся с этой любовью, и порой мне казалось, что я выйду победителем в схватке.

– Бедная красавица Сапфир! – вздохнула мадам де Шав.

Гектор, повернувшись к ней, еще раз поцеловал ее руку.

– Вы – святая, – произнес он, – и Бог воздаст вам. Вы будете счастливы. В тот день, когда мы выехали из Ментенонского леса и повернули на парижскую дорогу, нам встретился жалкий дом на колесах, в котором Сапфир живет вместе со своими приемными родителями-шутами.

– Я его видела! – вскричала мадам де Шав. – И помню, как сказала вам: «Настоящий Ноев ковчег!»

– Да, – произнес Гектор, покраснев, – вн пошутили, а я боюсь шуток над теми, кто мне дорог. Окошко комнаты Сапфир было открыто, но я не придержал коня… и даже не обернулся.

– По рыцарским законам, – весело промолвила герцогиня, – это страшный грех, дорогой племянник, и вам придется ею искупить. Вы испросили прощения у дамы сердца?

– Я видел ее, – ответил Гектор де Сабран, – но не говорил с ней.

– Где же вы видели ее? – герцогине были интересны все подробности истории Гектора.

– В том месте, – ответил он печально, – где и должен был ее найти. Ярмарочные балаганы стоят на площади Инвалидов в ожидании празднества 15 августа. Разумеется, там оказался и бродячий театр родителей Сапфир.

Они выехали на широкую аллею, которая ведет от квартала Мюэт к воротам Дофин. Гектор хотел повернуть в ту сторону, но герщииня остановила его со словами:

– Мы поедем другой дорогой.

Гектор взглянул на свою кузину вопросительно, и та пояснила:

– Мы отправляемся на площадь Инвалидов. Я хочу ее видеть!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

МАДЕМУАЗЕЛЬ САПФИР

I

МЕДОР, ПОСЛЕДНИЙ ШПАГОГЛОТАТЕЛЬ

Мадам де Шав непреклонным тоном высказала желание повидать Сапфир. Гектор не ожидал этого, он даже в лице переменился.

Любовь его была велика, но он еще не расстался с присущей его возрасту детской самолюбивой гордостью.

– Неужели вы сделаете это, сударыня? – воспротивился он. – Герцогиня де Шав – и появится в подобном месте?!

– Я это сделаю, – ответила она. – Я так хочу, не спорьте со мной. Мне весело, мое сердце переполнено какой-то надеждой. Повторяю вам, у меня сегодня добрые предчувствия!

И, поскольку Гектор все еще колебался, она прибавила:

– Не смейтесь надо мной. Эта сомнамбула сказала мне поразительные вещи. Еще вчера я ни во что не поверила бы… но как знать?.. Если сомнамбула способна, как она утверждает, отыскать маленький браслет, почему бы ей не найти и ребенка?

Гектор сдался. Они пересекли лужайки Ранелага и направились по главной улице Пасси.

Когда они миновали мост, ведущий к площади, солнце уже склонялось к горизонту. Поскольку они не могли верхом появиться на гулянье, им пришлось свернуть в боковую аллею и, добравшись до улицы Сен-Доминик-дю-Гро-Кайу, поручить своих лошадей заботам виноторговца, а потом вернуться на площадь уже пешком.

Сегодня не был день полного сбора, и все же по обыкновению у нескольких балаганов толпилось немало любителей; прочие же шатры стояли пустые и заброшенные.

Посреди ярмарки, там, где находились заведения наиболее «солидные», как выражался наш друг Эшалот, гордо возвышался разукрашенный в восточном стиле театр мадемуазель Сапфир, расписанный самыми оригинальными картинами, какие когда-либо выходили из прославленной мастерской Каменного Сердца.

Там изображены были все обольщения, какие только можно представить: волшебные номера, чудеса силы и ловкости рук, дикие звери, фокусники и атлеты, и другие приманки.

На первом плане центрального панно мадемуазель Сапфир, в наряде Сильфиды, с крыльями бабочки, стояла на носочке одной ноги на середине натянутого каната. Судите сами, была ли у несчастного Гектора причина мешать исполнению прихоти госпожи де Шав!

Сапфир, юная его любовь, мечта двадцатилетнего юноши, высмеянная чудесной кистью господина Гонрекена-Вояки, единственного художника, славой своей превзошедшего Рафаэля – по мнению господ ярмарочных артистов.

Его соперник господин Барюк, вторая звезда мастерской Каменного Сердца, здесь же, на различных планах, с тем неподражаемым талантом, который вполне обходится без умения рисовать и писать красками, изобразил индийского жонглера, прыгающую через обруч африканскую пантеру, танцующего на бутылках китайца и бой полинезийского крокодила с морским чудовищем; в уголке уместился еще Саладен, глотающий шпаги, в то время как по соседству с распятым среди двух разбойников Христом на животе некой великанши дробили огромные камни. На горизонте, чуть пониже каната мадемуазель Сапфир, виднелась охота на тигра в бенгальских джунглях, а справа император Наполеон III, заключив мир в Виллафранке, возвращался в свой славный город Париж.

Вверху справа, среди облаков бросался в глаза разделенный надвое медальон: в одной половине – взятие Пекина, в другой – события в Нельской башне; слева, тоже в облаках, такой же картуш являл взорам ценителей полночную мессу в римском соборе Святого Петра и пожар в Ла Виллетт.

Это покажется невероятным, но на картине нашлось еще место для бородатой женщины, окруженной жандармами и академиками, едва доходившими ей до пупка; для юноши, голова которого росла посреди живота; для быка, вскинувшего на рога испанца; для каталептической девы, горизонтально висевшей в пустоте, лишь кончиком мизинца держась за согнутый гвоздь.

Только из мастерской Каменного Сердца, чью великую и правдивую историю мы уже излагали, могли выходить такие картины, на которых ни один квадратный дюйм не был бы скучным и бесполезным. (А цены между тем не выше, чем в других местах! Господа Барюк и Гонрекен берутся, помимо того, восполнять недостающие части церковных картин, пришедших в негодность от времени или перевозок.)