Деревянный венец. Том 2 (СИ) - Веденеева Валерия

Арон пожал плечами.

— У кого-то должно было получиться. Почему этому кому-то не быть мной?

Каир качнул головой.

— Забавная логика… Но нет, это ни у кого не должно было получиться, уж об этом я позаботился. Жезл был подарком, только тот, кому он предназначался, так за ним и не пришел.

То, что не было сказано, но подразумевалось, повисло в воздухе.

— Подарком кому? — спросил Арон, поскольку Каир явно ждал именно этого вопроса.

— Моему сыну, — отозвался тот легко.

Но у бога Солнца не было сыновей. У него была лишь одна дочь, Гита.

К чему эта встреча, этот разговор? Что вообще Солнечный хотел от него?

Не дождавшись от Арона реакции, Каир продолжил.

— Ты какое-то время общался с моим племянником, с Тха-Оро. Рассказывал ли он тебе об истинных формах богов и их аватарах?

— Нет.

— Что ж, тогда расскажу я. Когда мы, бессмертные, зачинаем и рождаем детей в нашей истинной форме, они сразу наследуют все наши черты и способности. Но породить ребенка в истинной форме можно только тогда, когда формы обоих родителей не противоречат друг другу. Так произошло с Тха-Оро — его отец был Господином Вод, а мать — Госпожой Земли. Но мне и моей госпоже повезло меньше. Моя истинная форма — неугасимый огонь, а ее — вечный лед и смертный холод.

Арон вздрогнул — вечный лед? Только про одну богиню можно было сказать так.

Взгляд Каира стал насмешливым — он явно понял, о чем Арон только что подумал.

— Все твои родичи так легко поверили, что ваш божественный предок имел лишь одного родителя, — произнес Каир. — И даже ты, видевший наше несомненное сходство и использовавший его для своей пользы, ты, сумевший забрать артефакт, простое прикосновение к которому должно было тебя, Темного мага, убить на месте! Даже ты ничего не заподозрил! Право, я не знаю, что можно сказать о такой выборочной слепоте…

Арон промолчал, хотя спросить сейчас хотелось о многом. Каир продолжил:

— Когда истинные формы бессмертных отрицают друг друга, единственный способ для них зачать ребенка — сделать это, сойдя в смертный мир в виде аватаров. Но такой ребенок рождается почти человеком и его путь до бессмертия занимает долгое время.

— Если он был твоим сыном, почему ты позволил Гите лишить его этого бессмертия? — не выдержал Арон.

По лицу Каира скользнула болезненная гримаса.

— У тебя нет права спрашивать у меня отчета! Ты лишь смертный с парой капель божественной крови. Я бы вообще не стал с тобой говорить, если бы не это, — он подкинул на руке жезл и добавил задумчиво: — Ты аномалия. Ни один из моих потомков, неважно на сколько поколений отдаленный, не должен был получить Темный Дар, тем более настолько сильный.

Что ж, у Арона и впрямь не было права спрашивать у бога отчета. А насчет аномалии — он действительно никогда прежде не слышал, чтобы кто-то из его клана становился Темным магом.

— Мне говорили, что я похож на первого Арона Тонгила. Это действительно так? — спросил он.

Каир помолчал.

— Одно лицо, — ответил наконец. — Рост, фигура, походка, мимика, жесты — все то же самое. Даже характер — судя по тому, что я успел в тебе уловить. Только мой сын излучал Свет, как и должен был. И когда стал полностью смертным, остался Светлым магом.

В последней фразе отчетливо слышалось обвинение. Арону очень хотелось ответить, что он не выбирал, с каким Даром родиться, но чувство самосохранения подсказало промолчать.

— Ладно, — Каир бросил ему жезл. — Держи. Раз уж он тебя не убил, пользуйся им и дальше. Все равно никто другой из смертных не сможет этого сделать. На правление я тебя не благословляю, но и мешать тебе мои слуги не будут.

— Потому что так у меня больше шансов остановить Время Хаоса? — спросил Арон, возвращая жезл на место. Рука привычно легла на его навершие, которое больше не обжигало, было сейчас лишь приятно теплым. — Или потому что мир все равно погибнет?

Каир кивнул.

— Верно. Или то, или другое. А теперь, прежде чем ты вернешься править страной, на которую у тебя нет никаких прав, нужно сделать кое-что еще…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Темнота упала внезапно, скрыв и храм, и Каира.

Темнота была непроглядной, и Арон впервые понял, что ощущают в такой ситуации обычные люди. А чувство, не имеющее отношения к стандартным пяти, подсказало: он ничего не видит, потому что темнота и есть Ничто.

Потом там появилось нечто материальное, некое присутствие. Вот присутствия стало больше, оно расширилось, выросло, изменилось.

Темнота исчезла.

Арон стоял на краю огромного живого листа, который покачивался на волнах, а те искрились бесчисленными крохотными огнями. Будто вода была наполнена нетонущей алмазной крошкой, которую неведомая магия заставила светиться изнутри. Небо над головой было ночным, без луны и без облаков, и его звезды не отражались в воде…

— Это не вода, — произнес знакомый голос за спиной. Арон обернулся и увидел себя. Не почти себя, как было с Каиром, но действительно свою точную копию.

Его двойник выглядел сейчас полностью материальным. Таким же настоящим, как и сам Арон. Вот только одет он был иначе — не в дорогой наряд, приличествующий императору, а в походную одежду, поношенную, привычную, куда более удобную, чем то, что приходилось носить Арону во дворце.

— Если не вода, то что это? — спросил он Прежнего.

Тот подошел к самому краю листа и сел, опустив ноги вниз, в сияющую жидкость. Зачерпнул этой жидкости и медленно повернул руку, позволяя не-воде вылиться назад. Та потекла — лениво, как густой кисель.

— Помнишь тропу духов в Великой Степи? — сказал Прежний меланхоличным тоном, совсем ему не свойственным. — Она была из этого же вещества, только застывшего.

Арон кивнул.

— Значит, мы на огромном листе, окруженным дорогой духов. Или это иллюзия?

— Каир сказал, что это осколок божественной реальности, который он изменил под восприятие смертных, — тем же меланхоличным тоном отозвался Прежний.

— Каир? Ты говорил с ним?

— Нет, это он говорил со мной, — поправил его двойник. — Наш предок, ха! Хотя это многое объясняет. Почему мы, с нашей ледяной кровью, не страдали от жары. Почему жрецы Солнечного так легко позволили мне построить храмы Праматери. Почему в храме Триады жрец Солнечного предлагал тебе прощение и милосердие, хотя ни то, ни другое никогда не предназначалось Темным магам. Почему остров, подо льдом которого кипит пламя, напоминает Праматери о ее сыне…

Он резко замолчал. Может быть вспомнил о той, которую впервые встретил на этом острове.

Все же странно, что Прежний не дал о себе знать ни во время того тяжелого разговора с Эригой, ни позднее, учитывая, как много она значила для Прежнего.

Впрочем, ситуация с аватаром Солнечного была более насущна.

— Что Каир тебе сказал? — спросил Арон.

— Сказал, что нам нужно подождать здесь, — Прежний вновь зачерпнул сияющей жидкости и подбросил в воздух, где она застыла крупными каплями.

— Зачем?

— Увидишь.

Объяснять Прежний был явно не расположен.

— Последнее время ты все время молчишь, — сказал Арон, озвучив свои предыдущие мысли. — Задумал что-то?

Прежний хохотнул.

— Когда бывало, чтобы я что-то не задумал?

— Поделишься мыслями? — Арон не верил, что Прежний скажет правду, но в том, чтобы спросить, вреда не было.

Прежний развернулся к нему, вытащив ноги из сияющей жидкости и скрестив перед собой.

— Ты вцепился в мое тело так крепко, будто в нем родился, — сказал, криво усмехнувшись. — Единственное, что я смог придумать — это оторвать свою душу от тела, превратившись в духа.

Арон моргнул от неожиданности.

— Как Вечный?

— Как Вечный, — подтвердил Прежний. — Впрочем, он меня не интересует. Я собирался уничтожить тебя — вместе с телом, раз уж иначе не получилось. Ты забрал у меня все, что только можно было забрать. Я собирался ответить тебе тем же.

— Из-за Эриги? — после паузы спросил Арон.

— Смысл спрашивать, если и сам знаешь?