Деревянный венец. Том 2 (СИ) - Веденеева Валерия

Азирил был так ошарашен, но несколько мгновений только глотал ртом воздух, не зная, что сказать.

— Ты что творишь? — наконец выдохнул он. — Да кто ты вообще такая?

Женщина устроилась на полу рядом с ним поудобней и положила себе на колени волчью шкуру. Расправила ее, погладила гладкую шерсть.

— Люди называли меня Вассарой Серой Ведьмой, а эльфы — Вассарой Кровавой, — сказала она тем же красивым мелодичным голосом. — Но это за спиной. А в лицо обычно обращались "Ваше Величество".

Азирил оцепенел.

Перед ним была какая-то безумица, взявшая проклятое имя — или действительно сама Вассара?

— Никто не будет тебя освобождать, маленький эльф, — Вассара погладила его по щеке тонкими белыми пальцами, и он понял, что больше не может шевельнуться. — Ни сегодня, ни завтра, никогда. Твои жизнь и смерть оплачены по высшему разряду — кровью моего прямого потомка, добровольно пролитой на алтаре моей госпожи.

— Что? — прошептал Азирил. Если бы он сейчас стоял, то, наверное, упал бы. Перед глазами потемнело.

Вассара смотрела на него изучающе.

— Твоя душа черна, — сказала она задумчиво. — Но твое сердце, — она прижала пальцы к его груди, но тут же отдернула, будто коснувшись чего-то неприятного, и брезгливо встряхнула кистью руки, — твое сердце полно страха. Ты так сильно боишься лишений, боли и смерти…

Она помолчала, глядя на что-то невидимое, находящееся рядом с ним.

— За свою жизнь ты похитил триста пятьдесят четыре человеческих девушки, — проговорила она, будто читая книгу. — С каждой из них ты развлекался, а потом убивал. Некоторые из них к моменту смерти были беременными. Только одна из них сумела сбежать — моя правнучка… много раз пра. Ее звали Тамира.

Азирил дернулся, но движение вышло слабым, беспомощным. Это кошмар — сказал он себе. Этого не может быть…

Вассара сжала пальцы на шкуре волка и дернула, так что в ее горсти оказалось множество белых волосков. Поднесла к его груди и высыпала на кожу.

— Другая моя правнучка… много раз пра… попросила мою госпожу, богиню Смерти, заставить тебя заплатить болью за все страдания, которые ты причинил другим людям, — продолжила Вассара. — Жить тебе осталось около года, но я растяну время и этот год станет для тебя десятилетиями. Боль будет приходить по ночам, и каждая ночь будет казаться тебе вечностью. А еще, — ее холодные пальцы легли ему на лоб, — я позабочусь о том, чтобы ты не сошел за это время с ума и не смог убить себя.

Азирил содрогнулся всем телом — чувство было такое, будто целый выводок злых ос ужалил его одновременно. Ужалил там, куда Вассара высыпала те волчьи волосы. Потом боль проникла глубже и дотянулась до его внутренностей.

Азирил закричал.

Он кричал до самого рассвета, но никто из спящих стражников его не слышал, а Вассара сидела рядом, смотрела на него и улыбалась.

Глава 40

— Говорить со стихийными духами это как слушать Степь, только приходится тратить резерв, — Альмар взмахнул руками, будто пытаясь показать, как все происходит.

— И хорошо у тебя получалось со Степью? — спрашивая, Арон взял очередной свиток с донесением, просмотрел и отложил в сторону.

— Расстояние, с которого я слышал приближение чужих дозоров, в два раза превышало то, с какого услышал бы обычный человек, — похвастался Альмар. — Господин Митрил сказал, что я быстро учусь и что у меня получается почти также хорошо, как у урожденного таэля.

Арон чуть улыбнулся — много лет назад Мэа-таэль говорил ему то же самое…

— Это последнее донесение? — мальчик нетерпеливо подпрыгнул на месте. — Пап, ты все, свободен?

Первые недели Альмар обращался к Арону только "отец" и на "вы", сколько бы раз Арон ни повторял, что, когда они не на публике, такая официальность не нужна. Потребовалось больше месяца и много проведенного вместе времени, чтобы ребенок перестал воспринимать его как чужого человека.

Но, кажется, у Арона получилось.

Они шли по дворцовому коридору. Впереди тенями скользили охранники из Вольных и еще несколько следовало шагах в пятнадцати сзади. Альмар, активно жестикулируя, рассказывал о новых учителях, нанятых Ароном, но когда речь зашла о преподавателе военного дела, энтузиазм в его голосе погас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Он плохо объясняет? Или обижает тебя? — спросил Арон.

— Не, — мальчик мотнул головой. — Меня никто не обижает, даже косо ни разу не посмотрели. Они все слишком сильно тебя боятся. Тут наоборот, — Альмар помялся, — мне кажется, он передо мной заискивает. И хвалит меня все время, даже когда я сам знаю, что хвалить не за что. А вчера я сказал, что мне скучно и я хочу пойти в сад поиграть — в тот сад, внутренний, который ты сделал, — и он меня отпустил с урока.

В голосе мальчика отчетливо звучало недоумение.

— Тебе не нравится такое отношение? — нейтральным тоном спросил Арон.

Альмар сморщил нос.

— Нет. Ну какой я "будущий великий полководец" и "надежда всей империи", если я даже структуру пограничного легиона с ошибками запомнил?

— Ну что ж ты так, — хмыкнул Арон.

Про случай с садом он, конечно, уже знал, доложили. Учителя военного дела следовало проверить еще раз, куда тщательнее, чем прежде. Возможно, конечно, что он лишь хотел таким образом расположить к себе наследного принца, но плохо понял характер своего подопечного. Но существовала равная возможность того, что за его снисходительностью и льстивой добротой стояло нечто более опасное.

Арон не сомневался, что его враги будут искать возможность его уничтожить, будут до тех пор, пока он не убьет самых отважных и не запугает остальных так, что мысль о противостоянии ему будет для них страшнее смерти. Или же пока не перетянет этих весьма многочисленных врагов на свою сторону. Третий вариант был самым лучшим — обескровливать империю Арону не хотелось — но многократно более сложным.

"Завидую твоему безудержному оптимизму, братец, — пробормотал Прежний. — Перетянуть на свою сторону. Ну-ну."

Что-то яркое мелькнуло на периферии зрения и Арон повернул голову.

Одной стороной коридор здесь выходил на тот самый сад, упомянутый Альмаром. Обычный заснеженный сад во внутреннем дворе дворца, который Арон, под влиянием магии девчонки ар-Кормов, превратил в буйно цветущую оранжерею и наполнил магическими бабочками. Именно одна из них, трепеща большими, с блюдце, золотыми крыльями, пролетела мимо окна и привлекла его внимание.

Арон мысленно вздохнул — до чего же по-дурацки тогда получилось.

Мало того, что он сам велел своей несостоявшейся убийце бежать и подсказал скрыться за границей, так еще, вместо того, чтобы сохранить покушение в тайне, откровенно ответил на изумленный вопрос пробравшегося в сад церемониймейстера о том, почему на листьях кустов брызги крови. Ладно хоть ответил кратко, а не начал рассказывать с подробностями.

Естественно, отвечая, Арон все еще находился под влиянием той неведомой магии, но все равно вспоминать потерю контроля над собой было неприятно.

История покушения на него тут же разлетелась, сперва по дворцу, а потом и по всей стране, и Арону, который бы предпочел все сделать тихо, пришлось официально объявлять Росану ар-Корм вне закона и назначать за ее голову цену.

Найти местонахождение девчонки удалось легко — своей крови в его саду она оставила столько, что хватило бы на десяток поисковых амулетов. Но оказалось, что сбежать она сумела именно туда, куда Арон не мог попасть даже с помощью жезла Солнечного — в Великую Степь. Пока не пройдет первая весенняя гроза, открыть туда Врата не получится. Оставалось только ждать.

Но отчего-то в душе Арона сидело убеждение — окрепшее после письма Мэля — что и потом поймать девчонку будет сложно.

Шаманы, чтоб их!

— А когда ты будешь учить меня делать амулеты? — спросил Альмар.

— Амулеты? — повторил Арон, выныривая из мыслей. — Не раньше, чем достигнешь четвертого уровня.