Атаман Войска Донского Платов - Андрей Венков

Денисов удовлетворил кредиторов векселями, выдал дочь замуж за отставного гатчинца, полковника Егорова, пожалованного сотней душ в Орловской губернии, и надолго окунулся в свои хозяйственные дела.

1806 год был тревожным. Зашевелились осмелевшие и подстрекаемые французами турки, и лишь буйство пашей и возмущение янычар, коих стали ущемлять в пользу регулярного войска[111], удерживали басурман от немедленного нападения на русских. Зато досталось молдаванам и валахам. Бухарест, как вспоминали современники, «являл позорище (зрелище) неистовств». В октябре русские войска перешли Днестр и заняли Молдавию и Валахию. Одновременно большие силы медленно собирались в Польше, готовясь вместе с пруссаками повторно подраться с Бонапартом. Но в середине октября Бонапарт разнес в пух и прах союзную прусскую армию и победным маршем пошел по Прусскому королевству. Заскакали курьеры. 26 октября на Дон прибыл указ экстренно снарядить 14 полков, в том числе Атаманский, и две батареи и выслать в Европу против Бонапарта. Туда же, в Европу, бросили часть войск из Валахии, — и тогда турки, выбрав момент, объявили России войну.

Собираясь на войну, наказывал Платов продолжать строить Новый Черкасск, надежнейших офицеров из Атаманского полка оставил наблюдать и перевел в рабочий полк, над которым обычно смеялись. Перевел и надежного Алексея Кислякова. Тот просился в Европу за чином, но Платов не пустил, а чтоб не расстраивался, вопреки новым, своим же, правилам, записал восьмилетнего сына Алексея Кислякова, Степку, урядником и при отце служить оставил.

Вместо себя наказным атаманом снова оставил Платов Денисова. Тот просил хотя бы год дома похозяйствовать, чтобы дело поправить, или — в армию, чтоб жалованье походное шло. Платов не уважил. Денисов запросил хотя бы столовые деньги. И снова ему было отказано «с обнадеживанием, впрочем, в безгласных, каких-то милостивых награждениях».

Вспоминал потом Денисов, что просил он у Платова землю, «какую имеют равную мне генералы». В чем Платов «хотя и не отказывал, но не столько, чтоб уровнять меня и с младшими генералами, а сколько земли дается нижним чинам… По усиленному моему настаиванию Платов хотя и прибавил земли, но весьма в уменьшительном виде, как равные мне имели оной. Не любя всегда спорить и жаловаться, а особо на моих начальников, я остался и при том».

20 декабря 1806 года ускакал Платов в Санкт-Петербург.

В Петербурге, перед тем как выехать к армии, он узнал, что Наполеон чуть было не окружил русскую армию на правом берегу Вислы, но русские отбились и ушли за Нарев. Бонапарт, не добившись успеха, отошел за Вислу и стал на зимние квартиры. Главнокомандующий фельдмаршал Каменский после недельного руководства войсками заболел и отбыл из армии. Оставленные без начальства генералы долго пререкались, кому командовать. Царь назначил командующим Беннигсена, недавнего победителя при Пултуске[112].

В Санкт-Петербурге приболевший Платов пробыл не больше двух недель. Здесь его догнал рапорт Денисова, что на Дону, прочитав манифест о пожертвованиях на войну против Наполеона, собрали сто тысяч рублей. Платов хотел сообщить о том Императору, но Александр Павлович уже все знал.

— Наказной атаман Денисов доложил мне, — сказал он Платову при их последней встрече. — Мы очень довольны Донским Войском. Сам Денисов из-за отсутствия навыков к письменной работе просится в действующую армию. Я слышал, что его очень отличал покойный князь Суворов. Такие люди будут нужны при армии. Денисов не боится французов, он бил их в Италии. Я разрешил ему отпуск для поправления здоровья, чтобы затем он выехал в Польшу к войскам. Подумайте, Матвей Иванович, кого поставить вместо него на Дону…

— Генерал-лейтенанта Мартынова, — быстро сказал Платов, — надежный человек, Государь…

— Как? Да, хорошо, — проговорил царь, чью речь невольно перебил Платов, — подумайте также, какую команду дать Денисову, чтоб достоинства этого славного воина не остались втуне, как только он поправится. А как ваше здоровье, Матвей Иванович? Мне говорили, что вы тоже нездоровы.

— Польза Отечества заставляет забыть о хвори, — сказал Платов. — Я вполне оправился, Государь.

— Стало быть, вы едете?

— Еду, Государь…

Перед отъездом Матвей Иванович был приглашен к Императрице Марии Федоровне.

Угощая его китайским чаем, вдовствующая Императрица была, как и обычно, обворожительна…

Она одна из всех знакомых Платову женщин могла так быстро создать непринужденную домашнюю атмосферу. Уставши от постоянной возни и грызни, Матвей Иванович чувствовал себя с Ее Величеством легко и уютно.

— Что поделывает ваша супруга?

— Да черт-те чего ей делать? Хворает, — брякнул расслабившийся Платов и, спохватившись, совсем по-мальчишески прикрыл рот ладонью.

— Я хочу послать ей несколько новых туалетов, — продолжала Мария Федоровна, не замечая его смущения. — Мне прислали из Вены очень много, не сносить, — она улыбнулась. — Пусть носит Марфа Дмитриевна. Надеюсь, ей понравится.

— Конечно. Если из Вены…

— А как дела в Войске?

— Интриги, матушка. Все бегают, интригуют, козни строят. Слух распустили, что я новый город начал строить, чтоб в случае чего отсидеться от регулярных войск. Черкасск-де ненадежен, а этот на горе, и вся местность простреливается. Все делают, чтоб меня с атаманства убрать. Воровать, изволите видеть, мешаю! Бесчестные люди, Ваше Величество! Нехорош я им, хотят другого, чтоб не мешал.

— Я думаю, этого им не удастся, — тихо, но твердо сказала Мария Федоровна, и по тону ее Платов понял, что об этом можно больше не говорить.

— Я хочу поделиться с вами своими заботами, Матвей Иванович, — так же тихо и твердо продолжала Мария Федоровна. — Спросить вашего совета и вашей помощи.

— Да, матушка, конечно… — насторожился Матвей Иванович.

— Сердце матери всегда неспокойно. Я не только верноподданная моего сына, но я еще мать. Вы знаете об этом скандале в нашей семье?

Платов уже успел услышать, что молодой царь живет с некоей красивой полькой, женой Нарышкина, а царица, видимо в отместку, «загуляла» с каким-то кавалергардом, которого смертельно ранили кинжалом, — а кто ранил, неизвестно.

— Нет, Ваше Величество, — ответил Платов. — Августейшая семья для меня… ну… в общем…

— Я все понимаю. Вы благородный человек, Матвей Иванович, Да и Бог с ним, со скандалом. Меня волнует то, что Император — любезнейший мой сын — скоро тоже отбудет к армии. Вы знаете, Матвей Иванович, я никак не могу найти человека из наших старых верных генералов — я имею в виду настоящих, «екатерининских», — на кого можно смело положиться. Каменский оказался немощен…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});