Ковчег-Питер - Вадим Шамшурин

с отцом: «Смотри, что нашел!» Он равнодушно кивал и отворачивался.

Книг выкинул много, совсем ненужных, совсем нечитанных – несколько больших тяжелых пакетов. Бродяги-бомжи каждый раз потрошили их и раскладывали книги вокруг мусорных баков – авось кто-то возьмет! Я выходил снова, собирал книги с земли, и заталкивал поглубже обратно. Больше всего я боялся, что эти книги, или эти старые пластинки, или эту чугунную сковороду обнаружит рядом с контейнером отец или мать – будто семейные фотографии, разбросанные под ногами на виду у всех. И поэтому выходил на улицу по несколько раз в день, заметал следы.

Выходы к контейнерам были столь же болезненны, как и копошение в бездонной яме квартиры. По улицам в Кызыле следовало ходить, втянув плечи и спрятав глаза, смотреть открыто и прямо, расправить плечи не было никакой возможности, настолько чужим и неуместным ты – русский человек – ощущал себя на тувинской земле. Даже если это всего лишь поход за угол к контейнерам.

Может быть, внутренняя расстроенность родителей – это торжество паралича были отражением безрадостной и расстроенной окружающей жизни? Может быть. И тем печальней было видеть, что родители не справляются с внешним натиском. И тем сильнее хотелось навести хотя бы какое-то подобие стройности и порядка на том клочке, где они могли чувствовать себя спокойно и в безопасности. Важно не дать сожрать себя, важно сохраниться.

В последние дни отпуска мы разломали с отцом текущий унитаз, купили и установили новый. Уволокли на улицу аварийный бесполезный холодильник. Приобрели стеллаж для кастрюль и сковородок на кухню: до этого они громоздились в беспорядке там, где вздумается, не давая прохода. После потравки, хочется верить, отступили тараканы…

Полностью вымыть пол в квартире, избавившись от разъедающего смертоносного налета, мне удалось только в самый последний день, когда во всех комнатах был наведен относительный порядок. В этот же день я впервые после приезда смог пройтись босиком по полу, не боясь испачкать ног, впервые облегченно вздохнул.

Вечером отец отвез меня в аэропорт. Первый раз в жизни я не желал скорого возвращения в родительский дом.

16

Меня всегда разрывало в Кызыле между друзьями и родителями.

Сижу дома, а надо к ребятам – хоть сейчас беги. Общаемся с друзьями, веселимся, гудим – волнуют родители, будто бросил я их, и сидят они там в квартире вдвоем, как дети, чуждые любого веселья, смотрят ТВ или собираются на дачу. Без никого, одни. Будь рядом хоть кто-то – не так терзался бы…

Из всех своих друзей в этот раз я встретился только со Скобелевым. Не трое и не десять нас было, как когда-то. А двое, впервые.

Скобелев снимал квартиру, жил один. Жена и сын – в соседнем Абакане.

Два года назад сгорела от онкологии тетя Марина – его мама. Год назад не стало дяди Валеры – отца.

«Собраться бы сейчас вместе, как в детстве, лучшими друзьями – я, ты, Сашка, и просто посидеть», – написал он мне в день ее похорон – он плакал.

Батя умер у него на руках – выпил лишнего, захрипел. Вскрылась язва.

– Он все время сидел в квартире, куда деть себя, не знал, чем заняться, – говорил мне друг. – Летом золотарем работал, но в последний год его не взяли. Осенью, по весне – ладно, рыбалка. А зимой бухал. Мне бы ему какое дело найти! А все – некогда, некогда, – мучился он.

Никого из старых корешков у дяди Валеры не оставалось, родни тоже.

Скобелев привык в последние годы тянуть на себе всех своих: родителей, сестру, жену, сына. Крутился, вертелся, что-то продавал, перепродавал, ремонтировал. Оттого и не переезжал в Абакан: здесь все связи, его знал весь город. А вот отца проморгал. Да и не было у него ответа – куда человека в такой ситуации пристроить? Тем более и сам выпить любил, вместе с тем же батей – исчезнуть из поля зрения на неделю-другую.

От квартиры после смерти отца и матери хотел избавиться – давили пустые стены. Да и сестре требовалось покупать жилье: она мыкалась по съемному в том же Абакане, уехав из Кызыла, не найдя дома работы по специальности – химик-лаборант.

В это же время к Скобелеву подоспели кредиторы. Он взял у знакомого товар на реализацию, затянул по своему обыкновению с выплатой. Знакомый, не желая дожидаться, перепродал долг местным бандитам – такие дела в ходу в Туве. И спустя месяц с безмятежным, только-только вышедшим из очередного запоя Скобелевым связались другие люди: за прошедший срок сумма долга подпрыгнула ровно втрое.

– Самое паршивое, что не осталось никого, позвать некого, – сокрушался он. – Сашка – бич бичом, соплей перешибешь. Степку? Они вызвали меня на стрелу, я позвал Степку. А он, сам знаешь, тоже бухает – худой как скелет. Приехали. Их четверо было, лет по 20–25. Пехота! Степку сразу нахлобучили. Меня не трогали – разговаривали только. Пушку, твари, вытащили. Я стою, думаю – я же тебя, черт поганый, с пушкой твоей с первого удара вырублю. Русский если бьет – уже не встанешь. Ну, второго за ним, третьего – справлюсь. А дальше че? Скажут старшим. И завалят тебя у подъезда следующей ночью. Бегать же от них не будешь вечно или в другой город переезжать. Рядом с ногой выстрелили, уроды, – пугнули. Я стоял как стоял: «И че?» В общем, проглотил, ничего не ответил. Понимаешь, вот это самое обидное, что ничего не ответил…

Скобелев слыл в городе за бойца. И таким и был: серьезный человек. Но тянуть с долгом не стал, пусть и с процентами – такие правила. Это подстегнуло процесс продажи квартиры. С кредиторами расплатился. Сестре купил студию в новостройке в Абакане. Себе снял однокомнатную в Кызыле, и еще гараж, где складировал контрафактный алкоголь, на нелегальную продажу которого перешел в последнее время.

Я заикался, будучи еще в Петербурге:

– На фига алкоголь? У тебя же у самого из-за него батя…

Он обрывал:

– Думал об этом тоже! Но подумал – и выбросил из головы. Особого выбора нет, не вижу вариантов.

Из Петербурга я писал ему жизнеутверждающие сообщения на телефон. Вроде – «Собрался на рыбалку на озеро», или «Снова начал бегать в парке и тягать гирю», или «Сегодня – театр, завтра – концерт!»

Этими словами из своего большого города мне хотелось подбодрить друга, одарить пылом новизны. Показать, что жизнь состоит из разных цветов, и вот – все они на ладони, нужно только захотеть. Например – чего стоит купить билеты на самолет и сгонять впервые с сыном в Петербург (деньги у него водились). Я знал, что Скобелев идет по одной колее, не сворачивая в сторону, я стремился показать ему,