Волшебство из чайной лавки - Одри Альветт

спец, – чуть слышно прошептала Мангустина.

Но Чарли её не расслышал, потому что Джун прыгала вокруг них и без умолку галдела:

– Так это и есть магия?! Это же мегаопасно! Дракониха, конечно, крута, ничего не скажешь, но всё равно! Эти типы ведь просто психи! Им что, можно себя так вести? Да их арестовать надо! В этом вашем странном мире магии полиция есть или как?

– Это и есть полиция… – ответил Чарли, выглядывая в окно.

Патрульные, подобрав своих раненых, наконец убрались восвояси.

– Они вернутся, – сказала Мангустина. – И в этот раз придумают, как победить дракона.

– Так, ладно, новый день – новая проблема, – сказала Джун. – А на сегодня с меня хватит. Засады нет, так что я домой. – И она бодро зашагала к выходу, в полной готовности получать удары от врага и особенно – возвращать их в тройном размере.

28

Идти на жертвы

На следующий день, обнаружив, что ворота школы и окно в вестибюле варварски раскурочены, Цезария впала в истерический припадок гнева. Зато никто не обратил внимания, что дракон на фонтане сменил позу, хотя некоторые ученики, проходя мимо, смотрели на него кто с подозрением, а кто рас- терянно.

Ранним утром прилетел вымокший насквозь «Магический вестник». Он попал под такой сильный ливень, что превратился в ком мокрой бумаги. Но передовую статью под заголовком «БЕГЛЕЦЫ НАЙДЕНЫ И БУДУТ ВОТ-ВОТ ЗАДЕРЖАНЫ» ещё можно было разобрать. В конце статьи были их фотографии. Чарли сжал правую руку в кулак. Как долго они смогут продержаться, пока патрульные не выкурят их отсюда? Бандит ни в коем случае не должен был покидать территорию школы, поэтому Чарли теперь держал его в шапке-выручалке.

В «Вестнике» объявлялась дата суда над Учителем Лином. Места в зале продавались по заоблачным ценам, а члены Гильдии лавочников пошли на попятную, не желая, чтобы это дело замарало их репутацию.

Чарли и Мангустина надеялись, что Учитель свяжется с ними. Чарли вручил Мангустине своё зеркальце, и теперь она поглядывала на него каждые десять секунд. Они решили пойти на занятия, чтобы влиться в ритм нормальной жизни. Мангустина, прикрывшись копной волос, очками и огромным свитером, была чернее тучи.

– Твоя бабушка действительно сделала всё, что могла. Даже эта история с драконом: я уверена, что она и это предвидела.

Чарли уловил в её голосе горечь. Ей-то всегда приходилось рассчитывать только на себя. Он попытался её приободрить:

– Зато у тебя есть Учитель Лин. Он хотел подготовить тебя к экзаменам на Элементариата…

– Ну да. Только он всегда сохранял дистанцию. Ни разу не предложил мне жить у него, хотя… можно считать, что это место я нашла благодаря ему. Но вот ради тебя… Ради тебя он пожертвовал всем, чем мог. И ни на секунду не засомневался. – Она немного помолчала, а потом добавила: – Ради меня он бы на такое не пошёл. Ты важнее. – Она попыталась скрыть горечь, но ей это не удалось.

«Мангустина всё это время была так одинока», – подумал Чарли.

– Мне очень жаль, что я втянул тебя во все эти неприятности, – сказал он, мягко положив ей руку на плечо.

Мангустина встряхнулась, словно сбрасывая с себя его извинения:

– Всё нормально. Я привыкла к неприятностям.

Про таких, как Мангустина, обычно говорят «ёж»: с кучей секретов, закрытая и одинокая. Чарли до сих пор не осмеливался расспросить её о прошлом. Почему она жила одна в школе? Почему звёздочки на её кулоне были поддельными? И почему она одержима идеей всегда быть лучшей и первой? Он открыл рот, собираясь задать ей хотя бы один из этих вопросов, но тут вдруг затрещали громкоговорители:

– Вниманию всей школы «Спички чик-чирички»! Ученики, повесьте ваши уши на гвоздь внимания! Итак, маленький сюрприз – внеочередная шарада! Победитель получит… э… Мы решим позже, у меня пока нет идей.

Чарли подавил смешок, издав звук, похожий на хруст раскалываемого ореха. Да, мама забыла его, но по крайней мере осталась прежней.

– Мой первый слог – я это делаю, когда мне смешно; второй – это не я; третий – чем наполнена душа древнего обитателя нашей школы. А в целом – это то, чего я сейчас хочу.

Чарли заметил, что Мангустина закусила губу, сдерживаясь, чтобы не выкрикнуть ответ.

– Неужели ты разгадала? – удивился он. – Да ты просто гений!

Мангустине явно польстил такой комплимент, и она покраснела:

– Хохочу-вы-печалью, – прошептала Мангустина. – «Хочу выпить чаю».

Чарли нахмурился:

– Подожди: «душа древнего обитателя школы»?

– Ну да, дракон Агнесса, она ведь тоскует по кавалерственной даме Чик-Чирик.

– Забавно, неужели мама в курсе?

– Если ты у неё спросишь, она ответит, что просто пошутила. Но в глубине души она об этом знает, да. Магией можно стереть только то, что лежит на поверхности. Ну так что, отнесёшь ей чаю? Поторопись, если хочешь прийти первым. Всё равно мы сидим без дела, тебе неплохо бы отвлечься.

Чарли кивнул и поспешил на кухню. Так как Цезария не объявила, что же именно поставлено на кон, ученики не особенно заинтересовались, и конкуренция была низкая. Только одна девочка уже собирала на поднос чайные принадлежности. Чарли быстро поставил чайник на огонь и достал чашку. Работники столовой, привыкшие к причудам директрисы, разрешили им рыться в шкафах, попросив только не устраивать беспорядка.

Когда Чарли насыпал в сеточку заварку, он подумал об Учителе Лине. Академия явно не хотела затягивать с процессом над ним. Может быть, всё уже закончилось. Получилось ли у Анасфема передать Учителю зеркальце?

Стараясь не разлить чай, он побежал к маминому кабинету. Девочка оказалась на несколько метров впереди. Она бежала очень быстро, рискуя обжечься горячим чаем, и оказалась у двери в кабинет Цезарии на три секунды раньше. Но несмотря на это, Цезария просто проигнорировала её и обратилась к сыну:

– Мои поздравления, Чарли! Вы победили!

– Что?! – возмутилась девочка. – Это нечестно!

– Вам предоставляется честь побыть со мной, пока я пью чай, а потом вы можете убрать посуду.

– А, ну да, я проиграла, – согласилась девочка и быстренько улизнула.

Чарли с мамой сели в кабинете друг напротив друга. Цезария не переставая хмурилась, словно никак не могла собраться с мыслями. Тогда Чарли заговорил первым:

– Как чувствует себя почтенная Мелисса?

– Моя мать? Но как вы… Откуда вы… – Цезария снова выглядела растерянной, но потом всё-таки взяла себя в руки: – Если честно, бывало и лучше. Мне кажется, что её состояние ухудшилось буквально за последние несколько дней. Она выглядит ещё более