Заложники Рока - Джеральд Старк

– На кой тебе эта падаль? – хмуро спросил он, брезгливо пихнув низложенного князя кулаком. – Любовник твой, что ли?

– Я дал клятву, – ответил Хеллид. Конан хмыкнул, но ничего не сказал. – Так мы договорились? Кстати, киммериец, твой одноглазый приятель заперт в мастерской алхимиков. Это приземистое каменное здание с черепичной крышей. Спроси его, что такое Анум Недиль… Если, конечно, он еще жив.

– Какого демона… – взревел киммериец, порываясь вскочить. Однако Хеллид, в течение всего разговора едва заметно пятившийся назад, уже уперся спиной в незапертую дверь жилища Хасти.

– Через три дня, здесь же! Если согласен, подними флаг на башне! – крикнул он напоследок, отшвырнул пискнувшую Айлэ и провалился в дверь.

Одним движением он задвинул засов и бросился вперед – через комнату для гостей с качающимся под потолком маленьким корабликом и погашенным очагом. Из зала уводил узкий коридор, потом какая-то лестница в три ступеньки и снова комната – с окнами, так необходимыми Хеллиду. Цветные стекла так и брызнули в разные стороны, когда он с размаху заехал по раме табуретом. Дуэргар головой вперед нырнул в открывшийся проем, приземлился, кувырнувшись, и бегом помчался по берегу, понимая, впрочем, что погони не будет. Тем, что еще остались на берегу, сейчас не до преследования…

– Он же подмогу приведет, – мрачно сказал Альмарик, отбрасывая ненужный лук. – Явится с полусотней молодцов, и нам крышка.

Конан в ответ только обессилено помотал головой.

И тут, словно ставя точку в событиях ночи и утра, земля под ногами дрогнула. Из глубины леса долетел грохот. Сперва слабый, в одно мгновение этот раскатистый звук превратился в ураганный рев – а потом самый воздух отвердел и превратился в некое подобие щита, и этот щит, налетев, хлестнул наотмашь. Людей и гулей посбивало с ног, потащило к воде. Дом Одноглазого застонал всеми сочленениями и брызнул стеклянным мусором изо всех окон разом, пара сараев рассыпалась с треском. Песок, как во время пустынного самума, обратился на миг плотной колючей тучей. Где-то в чаще нарастал прерывистый свист, шелест и треск, словно шквальным ветром вовсю валило деревья.

Спустя пару ударов сердца жуткое явление прошло, лишь в отдалении все еще гудело и трещало пламя.

– Сотня золотых тому, кто объяснит, что это было, – рявкнул Конан. Желающих получить награду не сыскалось. Победители и побежденные, сыпля проклятьями, отплевываясь и протирая глаза, в разных концах двора поднимались на ноги и в изумлении смотрели, как вдали над верхушками сосен всплывает черно-оранжевый дымный гриб.

Привстав, король Аквилонии вытряс из волос набившийся мусор и выругался – длинно и зло.

Глава третья. Тихие шаги судьбы

18 день Второй летней луны, середина дня.

Как заведено в природе, после ужасающей бури с громом и сполохами молний наступило затишье, казавшееся невероятно умиротворенным по сравнению с ярившимся только что буйством стихий. Над берегами озера повисло спокойствие – обманчивое, наполненное скрытой и еще не давшей о себе знать болью потерь, иссеченное незримыми ранами, которым не суждено затянуться никогда.

Чародейская школа «Сломанный меч» обратилась подобием полевого бивака, разбитого в живописном месте остатками потрепанной в жестоких боях армии.

За три минувших дня земли и строения Школы разительно переменились. Лес, окружавший алхимическую лабораторию, обгорел на добрую сотню шагов вокруг, многие деревья упали, беспомощно растопырив вывернутые из земли корни, – хорошо еще, вспыхнувший пожар не распространился дальше, задавленный в зародыше Повелительницей Огня. На месте самой мастерской возвышались закопченные до угольной черноты остатки бывших стен, ограждавшие глубокий провал, до сих пор курившийся зловонным дымом. Человек с разыгравшейся фантазией вполне мог решить, будто здесь приземлялся разъяренный огнедышащий дракон, одержимый жаждой разрушения.

По заливном лугу, полого спускавшемуся к водам озера, было разбросано с полдюжины палаток и тентов. Домики для гостей, жавшиеся к обиталищу рабирийского магика, и странноприимный дом более не годились для проживания – яростный огненный шквал нанес им изрядные повреждения. Жилищу самого Хасти тоже досталось: красивые цветные стекла в окнах вылетели начисто, тесовая крыша зияла дырами. Изящная граненая башенка рассталась со своей верхней третью, ощетинившись выломанными досками. Поднять над ней условленный флаг удалось с немалым трудом: полотнище привязали к длинному шесту, а шест, в свою очередь, приколотили к уцелевшим бревнам башни. Повсюду среди травы, камней и щебня блестели радужные осколки разбитых стекол.

После кровавых событий минувшей ночи вполне резонным было бы немедленно покинуть «Сломанный меч»: кто поручится, что поблизости не укрылся еще один гульский отряд или что сбежавший Хеллид не притащит с собой подкрепление? На этом, в частности, сперва горячо настаивал Альмарик. Но даже он приуныл и безнадежно махнул рукой после того, как маленький отряд наконец собрался в полном составе – в таком виде хорошо было добираться самое большее до ближайшего погоста. Более или менее тяжких ранений избежала разве что баронета Монброн, прочие же представляли собой ходячий лазарет.

Почти все пуантенцы в бою получили увечья, один лежал при смерти. Кламен Эйкар страшно медленно оправлялся после магического удара, переломавшего ему несколько ребер и повредившего внутренности, здоровье молодого дворянина оставалось под большим вопросом. Мэтр Делле временно оглох при взрыве и до сих пор просил говорить погромче. Иллирет, как могла, срастила ему рассеченные связки на ноге, но легкая хромота осталась, похоже, навсегда. Сама альбийка ходила с рукой на перевязи: хотя «когти» Раоны и не были смазаны ядом, однако длинные глубокие порезы загноились, и лечение могло быть довольно долгим. Коннахар, Ротан и Льоу еще с Цитадели принесли «памятку» в виде множества несмертельных, но неприятных царапин, а полностью оклематься от последствий ускоряющего заклятья они смогли только спустя сутки. Едва молодые люди смогли самостоятельно передвигаться, на всех троих напал страшный жор – организм настойчиво требовал немедленного восполнения растраченных сил.

Самому Конану также изрядно досталось: две стрелы, из коих одна оставалась в теле, несколько ножевых порезов, не замеченных в горячке боя, но самым неприятным было головокружение и жуткие головные боли после Поединка Сил. Даже целительские умения Иллирет не смогли устранить их полностью, и по меньшей мере дня два киммериец порой едва сдерживал болезненный крик. Потом боли стали реже и сошли на нет.