Дочь палача и театр смерти - Оливер Пётч

– Из-за этих… жертвоприношений? – переспросил Лехнер.

Симон взволнованно кивнул. Он оглядел холм, теперь почти полностью погруженный во тьму.

– Кости лежат где-то здесь, в расселинах. Если хотите взглянуть…

Он принялся искать, но Лехнер остановил его:

– Бросьте вы, в самом деле! Если где-то тут лежат кости, завтра мы соберем их и похороним. Куда важнее сейчас поймать Вюрмзеера. Он один из главных заговорщиков.

– Не забывайте про судью! – напомнил Симон. – Он хочет остаться в стороне, но с самого начала обо всем знал. Я убежден в этом.

Лехнер отмахнулся:

– Я давно подозревал, что Йоханнес Ригер в деле. Но у меня не было доказательств. Потребовалась такая вот встреча, чтобы застать Вюрмзеера врасплох. – Он улыбнулся: – Должен поблагодарить вас, мастер Фронвизер. Лишь ваше упоминание о том, что Вюрмзеер оставляет тайные знаки, навело меня и перехватчиков на след.

– Тайные знаки… Перехватчики?.. – Симон был окончательно сбит с толку. – Ничего не понимаю.

Только сейчас он вспомнил о черных всадниках, в сопровождении которых явились Лехнер и Магдалена. Одного из этих всадников цирюльник уже видел на этом самом холме. Симон вгляделся во мрак, но всадники уже исчезли. Что за дела связывали Лехнера с этими призрачными наездниками?

– Конники разыскивают Вюрмзеера. Он, должно быть, скрылся в горах, – пояснил Лехнер. – Они давно преследовали и его, и остальных.

– Из-за… этих жертвоприношений? – спросил Симон.

Лехнер улыбнулся:

– Нет, по другим причинам, и жертвоприношения тут вообще ни при чем. – Он подмигнул Симону: – Вы с палачом умны, но не настолько, как вам порой кажется, господин Фронвизер. Вы не ошиблись в своих наблюдениях, однако неверно их истолковали. – Он кивнул на Магдалену, которая без сил опустилась на замшелый камень. – В отличие от вашей жены, на удивление умной для женщины. Я многим ей обязан. И надеюсь, что ее предостережение не окажется запоздалым.

Симон вопросительно взглянул на жену. Та улыбнулась и пожала плечами. Ее сотрясал озноб, но бледное лицо ее выражало полную безмятежность, как если б она избавилась от тяжелой ноши.

– Я и сама лишь под конец обо всем догадалась, – произнесла она. – Все взаимосвязано. И столько народу рассталось с жизнью, а все крутится вокруг одного…

– Вокруг чего же? – спросил Симон.

И Магдалена начала рассказывать.

* * *

Под прикрытием темноты Барбара с Паулем крались по переулкам Шонгау к старому кладбищу у церкви. Ветер все завывал и рвал одежду, холодный дождь хлестал по лицу. Зато в такую погоду вероятность встретить кого-нибудь была ничтожной.

По своим прошлым ночным вылазкам Барбара помнила, что часовой всегда проходил одним и тем же маршрутом. Поэтому они выждали за углом недалеко от ворот. Стражник прошел со светильником в одной руке и алебардой – в другой. Они двинулись позади него. Но время от времени Барбара все же озиралась по сторонам. Вполне возможно, что стражники по-прежнему ее разыскивают. Хотя они, наверное, полагали, что девушка уже убралась из города.

Луна скрывалась за тучами, поэтому в переулках было темно, как в пещере. Из дома знахарки Барбара прихватила с собой большой тесак и теперь крепко сжимала его в руке. Правда, она сомневалась, что в схватке с двумя крепкими мужчинами от ножа будет какой-то толк, но с ним Барбара чувствовала себя увереннее. Она хоть и страшилась предстоящей встречи, но очень надеялась, что Пауль не ошибся и Рансмайер с тем странным тирольцем по-прежнему на кладбище. Прошел всего час с тех пор, как Пауль прибежал к Штехлин с новостью, но доктор с тирольцем вполне могли уйти. Тогда они снова останутся ни с чем. «И Бюхнер наконец получит абсолютную власть над Шонгау, – подумала Барбара. – На собрании, наверное, как раз решают вопрос о роспуске Совета. Потом даже Шреефогль ничем не сможет помочь…»

Стражник громким голосом объявил девятый час, и ночную тишину прорезал звон церковного колокола. Они подобрались к низкой кладбищенской ограде. За нею виднелись стертые надгробья и строительные навесы. Работы над колокольней и галереей продвигались крайне медленно, при этом кирпичи и мешки с известью подвозили почти каждый день. Барбара не раз задавалась вопросом, что из всего этого собирался выстроить Бюхнер, который ведал строительными работами. Вавилонскую башню?

Пауль дернул ее за платье и показал на сарай, перед которым вырисовывались два мужских силуэта. Барбара вздохнула с облегчением. Похоже, они все-таки успели.

Мужчины о чем-то оживленно разговаривали и при этом иногда повышали голос. Но в завываниях ветра едва ли можно было разобрать слова. Барбара знаком велела племяннику следовать за ней, и они стали красться вдоль ограды, пока не оказались у покосившейся калитки, скрипевшей под порывами ветра. Затем пробрались на кладбище и, прячась за надгробьями, двинулись к сараю. Дощатая постройка казалась чужеродной среди крестов и покосившихся надгробий. Рядом лежали кучей десятка два мешков. По всей видимости, их доставили только сегодня и еще не успели спрятать под крышу. Их наскоро накрыли провощенным полотном, и Барбара воспользовалась этой грудой в качестве укрытия. Она осторожно вскарабкалась наверх и знаком велела Паулю оставаться внизу.

Сверху ей открывался превосходный вид на говоривших. Это действительно были Рансмайер и тот человек в тирольской шляпе, которого Барбара видела здесь неделю назад. Доктор был в своем бархатном сюртуке и парике, его он придерживал рукою от ветра.

– …прекратят поставки раньше времени, – говорил как раз тиролец. – Становится слишком опасно. Этот ваш Лехнер со своим палачом рыщут по долине. Да еще эти перехватчики… Рисковать нельзя.

Барбара затаила дыхание. Этот человек говорил сейчас об отце? Вдуматься в сказанное она не успела. Рансмайер проворчал недовольно:

– Старика это не обрадует. Тем более что скоро у нас будет возможность складировать куда больше груза и переправлять дальше по Леху. Если сегодня на собрании все пройдет гладко, то мы сможем использовать городской амбар.

– Того, что лежит здесь, хватит на несколько недель! – заметил тиролец. Он показал на мешки у себя за спиной. Барбара пригнулась, но мужчина ее не заметил. – Кому вы все это поставляете?

Рансмайер тихо рассмеялся.

– Вы и представить не можете, кто значится в наших списках. У нас заказчики от Аугсбурга до Вены. Из-за турецких войн снова выросли таможенные сборы. Нам платят чуть ли не по весу золота.

Барбара наморщила лоб. Она понятия не имела, о чем они говорили. Но тиролец показывал на мешки. Вероятно, в них содержалось что-то очень ценное. До сих пор Барбара считала, что в мешках была какая-нибудь известь или гипс. Она осторожно надавила на мешок. Содержимое под вощеным полотном на ощупь было мягким и сыпучим, как мука. Что же там лежало такого ценного, почти на вес золота?

– И все-таки мы на время прекратим поставки. Даже эта последняя была довольно рискованной, – объяснил тиролец. И добавил с хриплым смехом: – Ну, скорее для других. Я вернусь в Галль и переговорю со своими заказчиками. Потом дам о себе знать.

– Не глупите! – прошипел Рансмайер; ветер почти заглушал его слова. – Если все пойдет по плану, город уже сегодня перейдет под контроль бургомистра. Тогда нам откроются совершенно новые торговые пути!

– Что мне с того, если я буду болтаться на виселице, – проворчал тиролец.

Налетел очередной порыв ветра, зашумел в ветвях. Тиролец в последний момент успел подхватить шляпу.

Любопытство Барбары возрастало. Она оказалась права в своих предположениях! Бюхнер с Рансмайером действительно были заодно, и все это как-то связано с мешками, на которых она сейчас лежала. Нужно непременно выяснить, что в них… Барбара достала нож, который спрятала в сапог, пока взбиралась, и сделала небольшой надрез на мешковине, которая выглядывала из-под вощеного полотна. Из мешка посыпался какой-то песок. Однако надрез оказался шире, чем рассчитывала Барбара, и песок посыпался по мешкам вниз, туда, где стояли мужчины.

– Мы можем подыскать другого посредника, – пригрозил Рансмайер. – Вы не единственный в Галле, кому хотелось бы работать с нами.

– Это слишком опасно, поверьте же наконец! – упорствовал тиролец. – Кайзер придает этому делу высшее значение. Число перехватчиков на всех дорогах увеличено вдвое!

Рансмайер шагнул чуть в сторону, и песок посыпался ему прямо за воротник. Барбара зажала рот ладонью. Песок налип на пальцы, она смахнула его с губ. И насторожилась.

Что за…

Песок был зернистый и на вкус солоноватый. Луна на мгновение выглянула из-за туч, и Барбара смогла различить цвет странного порошка.

Он был белым.

«Белый и соленый, – подумала Барбара. – Никакой не гипс, а просто…»

– Черт, это еще что?

Рансмайер запустил руку за воротник, куда по-прежнему сыпался порошок. Тут он поднял недоумевающий взгляд и заметил среди мешков Барбару. Его лицо исказила гримаса ненависти.