Самый жаркий день лета - Киа Абдулла

панике он лепетал, как младенец. — Лейла, ты слышишь, что я говорю?

Два кусочка пазла сошлись вместе. Похоже, что именно Шепард — а не Ясмин — открыл им глаза на произошедшее.

— Скорее всего, пестицид и вызвал у Макса ожоги. — Эндрю весь съежился, будто ожидая от Лейлы удара. — Мы делали вид, будто у него аллергия, чтобы скрыть БЭ, но, как оказалось, у него на самом деле была аллергия, которая была похожа на БЭ.

Наблюдая за нервным подергиванием его глаза, Лейла ощутила внезапную животную ненависть к Эндрю за то, что он мог настолько грубо ошибиться. Она твердо помнила, как он произнес: «Она даже пахнет по-особому, и Макс пахнет так же». Именно после этого аргумента она решилась помочь зятю. Решилась хладнокровно спланировать преступление: записанный телефонный звонок; авария на сервере, которую Эндрю тайно запрограммировал; потерявшиеся чертежи, которые Лейла спрятала в собственном сапоге; запасной ключ, который исчез со стола Сьюки для создания идеальной рабочей катастрофы, — все это было спланировано поминутно. Сейчас, обнаружив, что железная уверенность Эндрю на поверку оказалась пустым домыслом, Лейла была опустошена. Но хуже всего, что Эндрю до сих пор не знал всей правды. В отличие от Лейлы, он по-прежнему мог держаться за последний шанс, как за соломинку.

Он начал расхаживать раз и вперед, хрустя тонкой наледью под ботинками.

— Это были такие же язвы, такие же ранки, и Макс с той же яростью их расчесывал. — Эндрю заискивающе поглядел на Лейлу, будто в поисках поддержки.

— Почему ты мне это рассказываешь? — спросила она.

Он замер.

— Потому что… — Эндрю нервно взмахнул рукой, будто все и так было очевидно, а потом выплюнул остаток фразы: — Потому что должен.

— Зачем?

— Мне надо это обсудить.

— Тебе надо, — холодно повторила Лейла.

Он вгляделся в ее черты.

— Лейла, почему ты так себя ведешь?

Жестокое желание выложить Эндрю правду, ударить его наотмашь и уничтожить этой правдой поразило Лейлу. «Это твоя вина! — хотелось ей заорать. — Ты говорил, что уверен. А знаешь, Макс ведь даже не твой ребенок!» Лейла была готова накинуться на него, замолотить кулаками по груди, опрокинуть наземь, растоптать.

— Лейла?

На кончике языка будто бы собрался чистый яд, который так и тянуло выплюнуть ему в лицо. Лейла открыла уже рот, но замолкла, увидев в лице Эндрю отчаяние, скорбь безутешного родителя. Проглотив свой гнев, Лейла спокойно произнесла:

— Эндрю, этот второразрядный коп с тобой просто играет.

В глазах зятя лихорадочным блеском зажглась надежда.

— Ты правда так думаешь?

— Конечно. — Она говорила быстро, словно пуская по воде «блинчики» плоским камешком: секунда промедления — и он на дне. — Этот детектив пытается влезть тебе в голову и сбить с толку. Ты говорил, что уверен. Ты говорил, что Макс даже пахнет так же.

Эндрю кивнул.

— Значит, не сомневайся в себе. — Лейла чуть сбавила темп. — Эндрю, иди к Ясмин и окружи ее теплотой и любовью. Вам нужно заново отстроить совместную жизнь. Можете усыновить ребенка, если захотите. Ни ты, ни я не в силах изменить прошлого. Ты принял решение из лучших побуждений. Оно шло от любви. Не позволяй никому подорвать уверенность в этом. — Она прижала руку к груди. — Мы совершили акт милосердия. Тебе необходимо в это верить.

Эндрю закрыл лицо руками и тихо застонал.

— Ты права, — наконец сказал он и шумно вдохнул воздух. — Конечно, ты права. Прости. Черт, я чертовски устал.

Лейла с трудом выдавила из себя снисходительную улыбку.

— Просто держи себя в руках, хорошо?

Он кивнул.

— Верно. Я просто задурил голову сам себе.

— Все хорошо, Эндрю. Все закончилось, теперь настало время смотреть вперед. — Лейла показала рукой в туман: — Возвращайся к Ясмин.

— Спасибо. — Он подошел и неловко сжал ей плечо. — За все спасибо.

Лейла благодушно кивнула. Наблюдая, как ее собеседника постепенно пожирает туман, она прижала ладонь ко рту, чтобы не завыть на весь парк.

* * *

Сердитый стук в дверь застал Лейлу врасплох. Впрочем, она заранее знала, кто стоит на пороге. Она выбежала в коридор, открыла дверь, и Ясмин тайфуном ворвалась в дом.

— Какая же ты гадина! — рявкнула она.

Лейла вздохнула:

— У меня сейчас нет сил ругаться.

— Ах вот как? Думаешь, у меня были силы битый час искать тебя на твоей же вечеринке?! — Ясмин передразнила сестру неестественно высоким глупым голоском: — «Ох, простите, у меня тонна нерешенных вопросов по работе!» Могла бы хоть снизойти и сообщить мне об этом, чтобы я не теребила каждого встречного! Господи, какая ты эгоистка!

— Не сейчас, Ясмин.

— По-твоему, ты тут главный мученик? «О, моя выстраданная карьера!» А знаешь что? Я тебя не просила за мной присматривать, Лейла. Сдала бы меня в приют, наслаждалась свободой и получала свою архитектурную степень, не вкалывая на трех работах, как чертова мать Тереза! Для присмотра за сиротами у нас есть государство.

Лейлу на секунду онемела.

— Ты хочешь сказать, что лучше жила бы в приюте, чем со мной?

— Если ты после такого признания прекратишь строить из себя неприступную категоричную суку, то да, именно это я и хочу сказать! И не смей меня осуждать!

Лейла зажмурилась.

— Я тебя и не осуждаю.

— Не делай из меня дурочку, Лейла. Конечно, осуждаешь. Идеальная Лейла никогда не изменила бы мужу, хотя он гуляет направо и налево!

Лейла разинула рот от шока, но потом рассмеялась, восприняв укол сестры за пустую попытку съязвить.

— Вот только не надо притворяться, Лейла! — взъярилась та. — Ты же видела, как он пускает слюну на каждые сиськи третьего размера. Не думаешь, что он отрывается на всех своих конференциях и деловых поездках?

— За что ты так, Ясмин?

Но младшая сестра уже вошла в раж.

— Он всегда был исключительным мудаком. Наверное, хорошо, что у вас не может быть детей!

Лейла отступила на пару шагов назад, будто Ясмин толкнула ее в грудь. Казалось, воздух со свистом вышел из коридора, остались лишь осколки разрушенного взрывом мира: блестящая сталь ножа для писем, севшая батарейка из пожарной сигнализации.

Ясмин, поняв, что перешла границу, инстинктивно подняла руки, будто защищаясь от контратаки.

— Прости, — произнесла она. — Но… ты задаешь невыполнимые стандарты, и я постоянно проваливаюсь, а ты вечно меня судишь.

Лейла не смогла ответить, все еще переваривая жестокосердность сестры.

— Это случилось всего один раз, я была в стельку пьяна и думала только о себе. И что? Не надо меня осуждать.

Лейла посмотрела на сестру.

— Я тебя не осуждаю, — пробормотала она.

— Да ты выронила бокал и убежала, сверкая пятками, будто какая-то домохозяйка из пятидесятых.