Самый жаркий день лета - Киа Абдулла

и похлопал себя по карманам. — Что ж, допивайте чай, а я займусь делами. Мы с Ясмин собирались пойти прогуляться.

Ясмин вежливо улыбнулась, прикрывая ложь супруга.

— Спасибо, что зашли, детектив.

Кристофер осушил кружку.

— Спасибо, что приняли, и еще раз прошу прощения за неожиданный визит. — Он проследовал за Эндрю в коридор.

Ясмин слышала, как мужчины разговаривают, но не могла разобрать слов. Шепард умолк, стоило ей выйти к ним, поднял руку на прощание и вышел на улицу. Эндрю закрыл дверь и тяжко прислонился к двери с закрытыми глазами, не замечая, что жена смотрит на него.

— Все в порядке? — спросила Ясмин.

Эндрю резко открыл глаза.

— Да, все хорошо. — Его слегка потряхивало от стресса. — Но лучше бы детектив предупредил о визите заранее.

— Почему ты так себя вел?

— Как именно? — рассеянно спросил муж.

— Я чего-то не знаю? — задала Ясмин новый вопрос.

— Нет.

— Тогда это что такое? — Она вытащила из кармана письмо из издательства.

Эндрю непонимающе смотрел на листок кремового цвета.

— Ты о чем?

— Нам предлагают издать книгу! Разве не надо обсудить это вместе?

Он серьезно поглядел на жену:

— Ты ведь сейчас шутишь.

— А почему нет-то? Сейчас куча людей этим занимается.

— Ты серьезно хочешь написать книгу о смерти сына?!

— Нет, но… — Ясмин пожала плечами. — Родители Мэдди Макканн[5] написали.

На лице у Эндрю было написано оскорбление.

— И ты хочешь стать такой, как они, да? — Он подошел ближе. — Дорогая, лучше нам уже пережить этот этап. Да с чего нам вообще писать книгу? Давай смотреть вперед. Мы можем поехать по Транссибу, как всегда мечтали, есть в мишленовских ресторанах, сходить на «Формулу-1» в Монако. Хватит зацикливаться на прошлом. — Он сжал жену в объятиях. — Согласна?

Ясмин положила голову Эндрю на грудь.

— Согласна, — ответила она, удивившись, почему его сердце бьется с такой бешеной скоростью.

* * *

Лейла смотрела в окно. Там, на фоне блестящих небоскребов, неторопливо текла Темза. Насколько Лейла настаивала на корпоративной культуре сохранения баланса между рабочей и личной жизнью, настолько же она любила приезжать в офис по субботам, когда весь Лондон погружается в летаргическое состояние, замирая после суетливой рабочей недели. Сегодня она надела джинсы и джемпер, а в кабинете и вовсе разулась и сидела, разминая большим пальцем одной ноги больное место на стопе второй.

Попутно она наблюдала за фигурами на набережной. Все шли гораздо медленнее, чем принято ходить во время рабочей недели. Не видно было белых рубашек и пиджаков в очереди к кофейному ларьку. Ее внимание привлекло неожиданное движение под окнами: спешащий человек; видимо, кто-то не успевает доделать проект в срок. Приглядевшись, она заметила знакомые черты. Лейла прищурилась, не веря глазам, а потом похолодела от ужаса. Вот гость перешел дорогу, даже не поглядев по сторонам, вот юркнул в ее здание. Вскоре зазвонил телефон. Терри из приемной сообщал, что к ней посетитель.

— Впусти его, — велела Лейла. Надев туфли, она начала нервно расхаживать по кабинету. Зачем он явился? Как бы то ни было, ничего хорошего его визит не несет. Вскоре гость появился из лифта. В нетерпении Лейла покинула кабинет и пошла ему навстречу.

— Что ты тут делаешь? — зашипела она.

— Они всё знают, — с нотками паники сообщил мужчина.

Лейла напряглась.

— Эндрю, для начала успокойся. — Она затащила зятя к себе в кабинет.

Он подошел к окну и осмотрелся вокруг, будто в поисках наблюдения. Длинный брезентовый плащ придавал ему вид нищего рыбака.

— Они всё знают, Лейла. Или он все знает.

— Кто?

— Детектив Шепард. Он приезжал к нам сегодня утром.

Лейла ощутила кислый привкус во рту.

— Сядь, — скомандовала она.

Эндрю закрыл лицо руками. Он пребывал на грани истерики.

— Господи, как они узнали? — простонал он.

— Да ради бога, мать твою, Эндрю, успокойся! — Лейла указала на стул. — Сядь, говорю! — Она села рядом с ним, взяла его за руки и посмотрела в глаза: — Выкладывай, что он тебе сказал.

Судорожно втянув воздух, Эндрю высвободил руки и пересказал содержание утренней беседы. Все это время он вздрагивал от каждого шороха: жужжания пчелы у окна, рычания включившегося холодильника. Закончив, он так шумно вдохнул, будто вынырнул с глубины.

Лейла непонимающе уставилась на собеседника:

— И это все?

— Что ты имеешь в виду? Он спрашивал про Макса, про то, почему он в последний месяц плохо себя вел, почему плохо засыпал по ночам, была ли у него на самом деле аллергия. Он знает, Лейла. Он знает, что у Макса был БЭ.

— Эндрю, тебе надо успокоиться.

— А вдруг он пронюхает, что мы всё спланировали? — Он прижал руки к вискам, будто опасаясь, что вены взорвутся.

— Он ничего не знает, — возразила Лейла.

— Она бы не пережила такой кошмар еще раз, — всхлипнул Эндрю. — Это было невыносимо, господи. Столько часов бинтов, слез, истерик! Ты слышала, как Тоби орал? «Я ненавижу тебя, мама, я ненавижу тебя!» А Ясмин без конца терпела. Но сломалась бы, если бы все повторилось с Максом. Мы оба сломались бы.

— Знаю, — успокаивала его Лейла, — знаю. — Она наклонилась к нему: — Слушай, тебя некому винить, понял? Не ты это совершил.

— Я это придумал.

— Но сделала я. Я оставила Макса в машине.

Эндрю непокорно покачал головой:

— Я дал ему снотворное. Поэтому он спал.

Лейла почувствовала, что у нее заканчивается терпение.

— А я оставила бедного ребенка умирать. Ребенка, которого любила больше жизни. — Голос у нее стал чужим, хриплым. — Я посмотрела на него и ушла оттуда ко всем чертям. Я, именно я закрыла дверцу и ушла, и ты понятия не имеешь, насколько мне было тяжело, так что заткнись со своими причитаниями.

Эндрю взглянул на нее полными слез глазами.

— Я думал, все кончено, Лейла.

Она захохотала. Сейчас она ненавидела Эндрю за то, во что он ее втянул.

— Ты думаешь, это когда-то закончится, дорогой? Ты думаешь, мы просто успокоимся и продолжим жить, как жили? Эндрю, мы ребенка убили!

— Из сострадания! — воскликнул он. — И любви.

— И что? Ну ладно, из любви и сострадания. Какая разница, черт тебя побери? — Лейла даже не подозревала, сколько злобы в ней накопилось. Все эти месяцы она сдерживала негодование, не позволяла взрывному коктейлю закипеть, не отпускала вожжи. — Это ничего не меняет. — В голосе Лейлы слышался металл.

— Да конечно меняет! — Эндрю захлопал ресницами, сдерживая слезы. — Ты помнишь, как вы глядели руки у Тоби? Помнишь, как он кричал, когда я распрямлял ему пальцы, чтобы не слиплись? Помнишь, через что мы прошли? Нельзя было допустить, чтобы с Максом случилось то же самое.