Берлинский дневник (1940-1945) - Мария Васильчикова

Под "событиями, которых осталось недолго ждать", Адам Тротт подразумевал первую попытку убить Гитлера, которая планировалась на следующий день, 11 июля, но была отложена в последнюю минуту, поскольку рядом с Гитлером не было Геринга и Гиммлера (которых предполагалось убить вместе с ним).

Вторник, 11 июля.

Консультировалась с профессором Гербрандтом, врачом Марии Герсдорф. У меня явно что-то не в порядке со здоровьем: я ужасно худа. Он объясняет это щитовидной железой и пропишет мне длительный отпуск.

Круммхюбель. Среда, 12 июля.

Граф Шуленбург вернулся из Зальцбурга, куда его вызывал Риббентроп. Ему предписано отправиться с докладом в ставку Гитлера в Восточной Пруссии. Наконец-то понадобился его квалифицированный совет. Немного поздновато, но ходят слухи, что готовится какая-то сепаратная сделка на Востоке. [Только теперь, три года спустя после его возвращения из Москвы, Гитлер ощутил впервые потребность принять графа Шуленбурга]. Он дал мне почитать книгу бывшего румынского министра иностранных дел Гафенку "Preliminaires de la Guerre a l'Est" ("Подготовка войны на Востоке"). Она очень интересна, и он в ней часто упоминается, так как Гафенку и он оба были послами в Москве в одно и то же время до войны. Иногда, говорил граф, Гафенку ошибается, но когда он беседовал с ним в Женеве, он повел себя вполне порядочно и принял все его поправки. Однако с этим придется подождать до окончания войны, так как поправки настолько дискредитируют Гитлера, что сейчас это вызвало бы скандал.

Здесь все разваливается, и я буду рада уехать из Круммхюбеля на следующей неделе - скорее всего, навсегда.

Четверг, 13 июля.

Пообедав с нами, граф Шуленбург уехал. [Больше Мисси не суждено было его никогда видеть}.

Письмо от Адама Тротта, улаживающее нашу недавнюю размолвку. Я немедленно ответила. Он уехал в Швецию.

Русские неожиданно начали очень быстро продвигаться.

На самом деле Адаму Тротту не было позволено поехать в Швецию, как планировалось первоначально. Последняя из нескольких его поездок в эту страну состоялась в июне; в тот раз, потеряв надежду получить от западных союзников заверения, которых так долго добивались заговор-щики-антинацисты, он собирался связаться с советским послом Александрой Коллонтай через профессора Гуннара Мирдаля. Однако в последний момент он от этого плана отказался - главным образом из опасения, что в советское посольство в Стокгольме внедрились немецкие агенты.

Суббота, 15 июля.

Льет дождь. Ходила в кино с Мама и Мадонной Блюм.

Новый декрет: запрещается ездить на поездах штатским лицам. Мама придется немедленно уехать, так как декрет вступает в силу через два дня.

Вторник, 18 июля.

Сегодня утром уехала Мама. Вчера вечером мы ужинали с Мадонной Блюм и по пути домой подошли поговорить с русскими казаками, которые находятся здесь со своими лошадьми и, поскольку автомобилей больше нет, используются для перевозки высших чиновников. Мама дала им сигарет, они стали петь и плясать и были рады снова поговорить по-русски. Несчастные сидят меж двух стульев: с одной стороны, они решили сражаться против коммунизма, но с другой, так и не допущены по-настоящему в состав немецкой армии.

На работе - телеграмма от Адама, о которой мы заранее договорились: меня вызывают в Берлин к завтрашнему дню.

Казаки, в основной своей массе традиционно антикоммунистически настроенные, были наиболее идеологически мотивированной частью русских добровольцев, сражавшихся на стороне германской армии. Они переходили к немцам - вместе с семьями - целыми станицами. Под командованием немецкого генерал-майора Хельмута фон Панвица и смешанного контингента немецких, бывших красноармейских и белоэмигрантских офицеров, казачьи части особо эффективно проявили себя в военных действиях против партизан в Югославии. В последние недели войны они пробились в Австрию, где около 60000 казаков сдалось англичанам. Последние поступили с ними так же, как с упоминавшейся ранее "Русской освободительной армией" генерала Власова. Убедив казаков, что они будут переселены в заморские страны, на самом деле, в соответствии с Ялтинскими соглашениями, их насильственно передали советской стороне. Многие из казаков (в том числе женщины и дети) покончили с собой. Высших офицеров повесили; большинство младших офицеров расстреляли; остальных отправили в ГУЛАГ, откуда мало кто вернулся.

1944

(19 июля - сентябрь)

Еще перед войной ряд видных военных и государственных деятелей Германии начали все более критически относиться к агрессивной внешней политике Гитлера, которая не ограничивалась несоблюдением постыдного Версальского договора (неприемлемого для всех немецких патриотов), а была нацелена на установление германской гегемонии над всей Европой и на захват восточноевропейских стран. Однако по мере того как Гитлер шествовал от одной дипломатической, а затем и военной победы к другой, оппозиция становилась все более обессиленной. К тому же ряды оппозиционеров редели - от смещений с постов, разочарований, арестов и даже казней.

Но когда начались неудачи на Восточном фронте, а затем произошла Сталинградская катастрофа, в рядах Вооруженных сил и Генерального штаба возобновилось брожение и появилось новое поколение сопротивленцев, которое сомкнуло ряды с уцелевшими элементами предшествовавших заговоров. Душою нового плана свержения нацистского гнета были видный военачальник генерал-полковник Фридрих Ольбрихт и молодой, переживший тяжелое ранение, полковник граф Клаус Шенк фон Штауфенберг. Задуманную ими и их товарищами попытку убить Гитлера и захватить власть и описывает Мисси на следующих страницах.

Примечание Мисси:

Весь этот раздел был перепечатан мною в сентябре 1945 года на основе сделанных в то время лишь мне самой понятных стенографических записей.

Берлин. Среда, 19 июля.

Сегодня я уехала из Круммхюбеля - подозреваю, навсегда. Я все упаковала и взяла с собой лишь самое необходимое. Остальное будет находиться у Мадонны Блюм, пока я не выясню, что со мной будет.

Мы доехали до Берлина в одиннадцать часов утра, но из-за недавних воздушных налетов все вокзалы в хаотическом состоянии. Наткнулась на старого принца Августа Вильгельма Прусского, четвертого сына покойного кайзера, который любезно помог мне донести багаж. Такси больше нет, и мы сели в автобус. В конце концов меня высадили у Герсдорфов.

Поскольку теперь лето, они обедают в верхней гостиной, хотя в ней все еще нет окон. Я застала там всегдашнюю компанию плюс Адам Тротт.

Позже у меня с Адамом был долгий разговор. Он выглядит очень бледным и усталым, но, судя по всему, рад меня видеть. Он в ужасе от того, что Лоремари Шенбург вернулась в Берлин. Его очень беспокоят ее непрекращающиеся попытки свести вместе людей, которых она подозревает в сочувственном отношении к тому, что я называю die Konspiration [заговор], и многие из которых уже принимают в нем активное участие, так что им и так с трудом удается отвести от себя подозрения. Каким-то образом она узнала и о причастности Адама; теперь она не дает покоя и ему и его окружению, в котором она получила прозвище "Лоттхен" (в честь убийцы Марата - Шарлотты Корде). Многие прямо считают ее опасным человеком. Она и на меня жаловалась: я де не желаю принимать активное участие в приготовлениях.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});