Сладкая жизнь - Анна Оранская

Ей казалось, что в идеале он должен поступить иначе — она должна увидеть его машину, когда выйдет, а он будет сидеть в ней и смотреть на нее, не выходя, помня о своем обещании. А она пройдет мимо. И это будет красиво — и правильно. Может, слишком красиво, но, с другой стороны, она и не отрицала, что опыта общения с мужчинами у нее не было, а само приключение, за исключением того, что было в его квартире, как раз и было очень красивым, неправдоподобно-книжным.

Но вдруг она выйдет, а его вообще там не будет — вдруг он уже уедет или зайдет к руководству фирмы, у него ведь с ними свои дела? И что ей делать тогда — уходить или подождать? Ждать глупо — к тому же он может вообразить неизвестно что, ему наверняка передали, что она о нем спрашивала. Но и уходить не хотелось.

В итоге она прозанималась с ними лишних пятнадцать минут — спохватившись, только когда заметила, что те, кто сидит перед ней, по очереди смотрят на часы, а потом на нее. Словно не знают, как сказать по-английски, что время вышло, а по-русски в соответствии с их договоренностью не хотят.

— Oh, looks like I have forgotten about time! Well, our classes are over for today — see you on Monday…

И, поколебавшись, выходить первой или последней, все-таки вышла первой — повернувшись к ним боком, улыбаясь куда-то в сторону, чтобы не встретиться с ним глазами.

— Алла, совсем забыл спросить — если студент приглашает преподавателя пообедать, то что отвечает ему преподаватель?

Она услышала это, уже когда, постояв в нерешительности пару минут у входа, сделала несколько шагов в сторону «Арбатской».

— Я… ну… ну вообще-то такое не практикуется… — ответила, повернувшись, и хотя ответ должен был быть холодным, улыбнулась.

— Но если это очень хороший студент — в порядке поощрения?

Она посмотрела на часы, прекрасно зная, что мать сейчас ждет Светку у школы, так что ей некуда особенно торопиться и у нее есть часа два как минимум, — но все-таки посмотрела. А потом на него — немного другого сегодня, немного нездорового, немного бледного, может, простуженного или только выздоравливающего.

— Ну если только этот студент помнит о том, что приглашает не студентку, а преподавателя…

Этот студент помнил. Кажется, полтора часа они просидели в ресторане, тут же, на Арбате, красивом таком, итальянском, и все было очень вкусно, и она даже разрешила заказать себе вина, только немного, не став объяснять, что вечером ей надо делать уроки со Светкой, как-то банально это показалось. Но за полтора часа он ни разу не напомнил ни о чем. Не сказал ничего такого, что напоминало бы о старом Новом годе. Он вообще молчал в основном, сидел спиной к стене и лицом ко входу — она уже отметила, что он всегда так садится, — и все время косился на дверь, словно ждал кого-то или всматривался в тех, кто ходит мимо по Арбату. Косился туда, а смотрел на нее — и улыбался молча.

— Между прочим, я наводила о вас справки — ведь вы пропустили очень много занятий… — призналась вдруг, не собираясь этого делать. — Вы болели?

— Да простудился. И дела были — машину вот взял новую на время. Мне передали, что ты про меня спрашивала — и я с сожалением подумал, что это именно из-за занятий. — Он произнес это на полном серьезе. — Представляешь, лежу, температура сорок, жар, бред — а такая женщина вспоминает про меня только потому, что я не хожу на занятия. Лежу, думаю о ней, последнее желание, чтобы позвонила, ведь есть у нее телефон, — но нет, так чуть не помер, не дождавшись. А когда Петр позвонил, я и думаю — жаль, так и не позанимался, теперь ведь неучем помру…

— Да? Если бы я знала… Нет, я бы позвонила, обязательно. Но я… просто…

Ей стало жутко неудобно — за то, что она повела себя так спокойно, когда он пропал. Конечно, она ничего не могла сделать, даже если бы знала, что он болен, — ведь она выкинула его визитку, порвав ее на части предварительно. Но…

— Одна мысль спасла — вдруг, думаю, смилостивится эта женщина и согласится мне частные уроки давать…

Она посмотрела на него внимательно, чуть краснея, вспоминая фильм «Частные уроки», эротику, которую Сергей купил как-то — он кучи самых разных фильмов покупал и периодически заставлял ее смотреть вместе с ним. Хорошо, хоть в тот раз Светку еще не заставил — да и она сама только полчаса просидела, лишь периодически поглядывая на экран. А потом перерыла все кассеты в поисках этой и убрала ее подальше, чтобы дочке не попалась. Вот название и запомнилось.

Да нет, конечно, он не об этом — кажется, ему действительно было жаль, он действительно хотел учить язык.

— Ну почему… Возможно… Если вам это нужно…

— Слушай, давай слетаем в Лондон?

Он не смеялся, встретив ее растерянный взгляд.

— А что — купим сегодня билеты, а завтра улетим. На неделю, на месяц, на два — ты как? Вот твой паспорт получил — там тебе визу открыли, как я сказал, в любую европейскую страну без проблем…

Она пропустила шутку мимо ушей. И взяла его в руки — якобы вожделенный паспорт, о котором забыла даже, — пролистала механически, не веря еще, что он у нее есть, вдруг увидев собственный год рождения на первой странице. С ходу подумав, что он тоже листал его, и видел эту цифру, и знает, что ей скоро сорок. Ну, он, конечно, не думает, что ей семнадцать, но…

— Алла, я серьезно. Билеты прямо сейчас закажем — да тут кассы где-то должны быть, можно сразу купить. У тебя же каникулы все равно — да можно справку сделать в конце концов, у меня у близкого человека клиника своя…

Ей все-таки казалось, что это шутка. Ну разве можно всерьез говорить о том, чтобы завтра полететь в Лондон — в Лондон, о котором она так мечтала и в котором не была никогда и вряд ли будет. Вот просто так — «слетаем в Лондон».

— Андрей, вы обещали, — напомнила, думая, что он намекает на то, что было, просто странно намекает. — Мы же с вами договорились…

— Ну так снимем в гостинице два номера — и все проблемы. Просто отдохнем, погуляем. Да хоть на три дня…

Она поняла наконец, что он не шутит. Что ему это и вправду легко — пойти и прямо сейчас купить билеты и улететь завтра. Что он не видит в этом ничего сложного и сверхъестественного.

Господи, если бы он сказал это раньше — когда у Светки были каникулы. Да, у нее самой сессия была — но она бы договорилась, а мать бы посидела со Светкой, мать бы поняла, что такое бывает раз в жизни. Она бы ей рассказала, что вот выдалась возможность и жалко, что приходится отказываться. И мать бы уговорила, а Сергей — да ничего бы он не сказал, не спросил бы даже. А вот сейчас — можно было бы попытаться, конечно, Ольга бы заменила в институте… «Господи, ты о чем?»

— Андрей, я вам говорила — у меня семья, — произнесла тихо и чуть укоризненно, отогнав дьявольский соблазн. — Я вам благодарна за паспорт и визу — но… Я не могу сейчас… Это так неожиданно, да и вообще…

— Жаль. — Он пожал плечами, тут же кидая быстрый взгляд на входную дверь, не отпуская глазами того, кто вошел за ее спиной. — Жаль…

Он был какой-то странный — но она подумала об этом уже позже, уже дома. А там, в ресторане, не могла думать ни о чем, кроме его слов. Повторяя их про себя, говоря себе, что он действительно хотел полететь с ней в Лондон, именно с ней, и ему абсолютно все равно, что ей почти сорок лет, и его не задело то, что она сказала ему две с лишним недели назад, когда он высаживал ее у дома.

— Ну, если вы собираетесь в Лондон и вам нужна компания, вы ведь можете пригласить кого-то еще? — не удержалась-таки, выпалив этот идиотизм.

— Мысль. — Он покивал, и казалось, словно он перебирает в уме все варианты. — Хочешь слетать со мной в Лондон?

Он улыбался автоматически, как ей показалось, он уже все понял и не ждал ответа, это было ясно, и снова посмотрел на дверь, впиваясь в нее глазами.

— Вы кого-то ждете, Андрей?

— В каком-то смысле. — Он усмехнулся не слишком весело. — В каком-то смысле. Ладно, тебе пора, наверное, — давай я тебя довезу…

Она сначала даже не поверила своим ушам — нет, она, конечно, собиралась в ближайшее время домой, но у нее был еще час, ну два. Да и раньше — когда они встречались раньше — он никогда не проявлял инициативу, наоборот, просил ее не торопиться. А тут сам…

— Вообще-то я…

Он не услышал, подзывая официантку, говоря ей, чтобы принесла еще два кофе и счет, закуривая сигарету и почти тут же с отвращением комкая ее в пепельнице. Все это было неправильно, не так — и она остро это чувствовала, испытывая неудовлетворение от того, что происходит. Желая изменить все, чтобы все было, как до этого, — пусть они встречались всего-то три раза, но тем не менее она хотела, чтобы все было, как тогда. То есть чтобы он не смотрел на часы, чтобы говорил ей побольше комплиментов, чтобы смотрел на нее откровенно и даже… и даже пусть бы намекал на это.

Потому что осознанно либо подсознательно, но она к этому привыкла — всего-то за три встречи. И пусть она сказала себе, что все позади и она вернулась к прежней жизни, но она изменилась все-таки. Она по-другому чувствовала себя — даже в институте она уже была не только преподавателем, но и женщиной, привлекательной к тому же, а в этой фирме — тем более. И с Ольгой она была другой — той, кто уже знает, о чем идет речь, когда подруга заводит вечные свои разговоры о любовниках.