Кельтские мифы - Коллектив авторов

– Откуда они приходят к вам? – спросил Кухулин.

– Издалека, – ответила девица. – И тебе лучше уйти, пока они тебя не заметили.

Однако Кухулин не пожелал оставить ее одну.

Почти тотчас появились три могучих воина-фомора и направились прямиком к Деворгил, но не успели даже коснуться ее, потому что Кухулин набросился на них и перебил всех троих одного за другим. Правда, последнему все-таки удалось ранить его в руку, и девица оторвала от платья лоскут, чтобы перевязать рану. Она побежала к отцу рассказать, что случилось, а там и Кухулин пришел к королю, и вместе с ним его воины, которых с нетерпением поджидали Конал Кеарнах и Лойгайре Буадах, посланные из Эмайн Махи за данью. В те времена галлы платили дань Уладу.

Все говорили о чудесном спасении Деворгил, и многие хвастали, будто это они победили фоморов, потому что девица из-за темноты не сумела хорошенько рассмотреть своего спасителя. Принесли воды, и воины омыли перед пиром руки, а когда наступил черед Кухулина, то девица узнала его по лоскуту от своего платья.

– Я дам тебе мою дочь в жены и сам заплачу ее брачную долю, – сказал король.

– Нет, – отказался Кухулин. – Я должен, не медля, плыть в Ирландию.

Кухулин возвратился в Эмайн Маху, рассказал там о своих подвигах и, немного отдохнув, отправился к Эмер, которая все еще ждала его в отцовском доме. Тем временем Форгал и его сыновья прослышали о возвращении Кухулина и так укрепили свою крепость, так зорко стерегли Эмер, что Кухулин долгий год не мог даже краем глаза увидеть возлюбленную невесту.

Как-то раз Кухулин, его возница Лаэг и Лугайд отправились на берег моря возле Лох-Куан и там невысоко в небе увидели двух птиц. Кухулин вложил камень в пращу и ранил одну птицу. Они опустились на землю и превратились в двух прекраснейших девиц. Деворгил, дочь Рекрайна, со своей служанкой прилетела в Улад в поисках Кухулина, и в нее-то Кухулин попал камнем.

– Недоброе ты совершил, – сказала она Кухулину. – Я тебя искала, а ты ранил меня.

Кухулин приложил к ране губы, высосал камень и с ним немного крови.

– Ты не можешь стать моей женой, потому что я отпил твоей крови, – возразил ей Кухулин. – Но я сосватаю тебя за моего друга Лугайда Краснополосного.

Так он и сделал. Всю жизнь Лугайд любил свою жену, а когда она умерла, то и он умер от горя.

А Кухулин вновь отправился к Форгалу и, не утерпев, прыжком лосося перескочил через три стены. Оказавшись в крепости, три удара он обрушил на трижды девять воинов, и из каждых девяти спасся только один. Это были три брата Эмер – Сейбур, Ибур и Катт. Желая избежать мести Кухулина, Форгал попытался было перескочить через стены, но упал и разбился.

В обратный путь Кухулин отправился вместе с Эмер и ее молочной сестрой и забрал с собой много золота и серебра.

Неожиданно они услыхали громкие крики. Это Скенменд, сестра Форгала, со своими воинами мчалась следом за ними, и возле брода Кухулин убил ее в поединке, отчего брод стал называться Бродом Скенменд. Однако ее воины не оставили Кухулина в покое, и возле другого брода он убил сто из них одного за другим.

– Ты совершил великий подвиг! – воскликнула Эмер. – Ты убил сто храбрых воинов, так пусть отныне этот брод называется Глондат, Брод Подвигов.

Потом они выехали на белое поле Ребан, и Кухулин нанес своим врагам три удара, отчего поле из белого стало красным.

– Красным стало сегодня поле Ребан! – воскликнула Эмер. – Ты это сделал, Кухулин!

С тех пор поле называют Кровавым.

Возле брода на реке Бойнн их вновь настигли враги, и Эмер вышла из повозки. Кухулин же погнал воинов вдоль берега, и потоки крови потекли из-под копыт его коней на север, а потом он погнал их в другую сторону, и потоки крови потекли на юг. С тех пор брод называют Ат-на-Имфуад, Брод Двух Потоков.

Возле каждого брода Кухулин убивал по сто воинов и сдержал слово, данное им Эмер, потому что живым и невредимым вышел из всех сражений, и еще не наступила ночь, как они уже были в Эмайн Махе.

Кухулин стал во главе всех мужей в Уладе, всех воинов и поэтов, всех глашатаев и музыкантов, трех волынщиков и трех шутов, чтобы не потерять вкус к острому словцу. И о них пел бард. Вот что он пел: «Нет на земле никого честнее юношей Ирландии, воинов Алой Ветви». А о Кухулине он пел: «Крепче железа наш Кухулин, могучий сын Дехтире».

Долгим было сватовство Кухулина, но вот пришло время, и он взял Эмер в жены. Одолев все преграды, он привел ее в Дом Алой Ветви, где ее от души приветствовали и Конхобар, и другие славные мужи Улада.

Было это в Эмайн Махе, которую зовут иногда Маха Копий, где король королей Конхобар построил Эахрайс Улад, Дом собраний уладов и свой главный дворец.

На славу возвел он главный дворец из трех дворцов – Королевского Дома, Сверкающего Дома и Дома Алой Ветви.

В Королевском доме было три раза по пятьдесят покоев со стенами из красного тиса с медными заклепками. Покои Конхобара располагались внизу, и стены там были из бронзы и серебра, украшенные золотыми птицами, на головках которых сверкали драгоценные каменья. От очага до стены в его покоях было девять перегородок тридцати футов высотой. Возле Конхобара всегда лежал прут из серебра с тремя золотыми яблоками, и стоило Конхобару потрясти этим прутом, как все во дворце замолкали.

В Доме Алой Ветви хранили головы и оружие побежденных врагов, а в Сверкающем Доме – мечи, щиты и копья героев Улада. Его и сверкающим называли из-за многоцветного сверкания мечей и копий с кольцами и бантами из серебра и золота, а также золотых и серебряных украшений на щитах и блистания драгоценных чаш и рогов.

Воины Алой Ветви имели в обычае немедленно платить за обиды, будь то в поле или в пиршественной зале, поэтому все оружие хранилось в одном месте. Там же висел меч Конхобара, прозванный Окайн, что значит «стонущий». Едва Конхобару начинала грозить беда, как его меч принимался стонать и вслед за ним стонали все мечи Улада. И Ламтапайд, Быстрая Рука, – меч Конала Кеарнаха. И Леохайн – меч Фергуса, и Уатах – меч Дуабтаха, и Нитах – меч Лойгайре, и Скиатарглан – меч Сенхи, и Комла Ката, Ворота Битвы, – меч Келтхайра, и много других мечей.

Щит Кухулина тоже висел там. И был это необычный щит.

Воины Алой Ветви постановили, что все щиты, которые изготовлял для них муж по имени Мак Энге, должны быть украшены по-разному. Когда Кухулин возвратился от Скатах, он тоже отправился к Мак Энге и попросил сделать для него новый щит.

– Не могу, – ответил Мак Энге, – потому что нет у меня рисунка для твоего щита.

Кухулин впал в ярость и пригрозил Мак Энге смертью, хотя тот был под защитой Конхобара.

Напуганный Мак Энге не знал, как ему быть, но тут к нему подошел неизвестный муж и спросил:

– Ты попал в беду?

– О да! – воскликнул Мак Энге. – Кухулин убьет меня, если я не изготовлю для него щит.

– Сделай так, – сказал неизвестный муж. – Насыпь на пол пепла в фут толщиной.

И ушел. Мак Энге послушался его, и тотчас неизвестный муж подошел к нему с другой стороны, держа в руках вилы, которые он одним зубцом упер в землю, а другим принялся чертить на пепле. Этот рисунок кузнец и перенес на щит Кухулина, прозванный Черным.

Что до меча Кухулина, который висел рядом со щитом, то имя его было Груайдин Кайлидхеан, что значит «очень-очень твердый». У него была золотая рукоять с серебряным рисунком. И если Кухулин сгибал его чуть ли не пополам, то лезвие вновь выпрямлялось, как живая лоза. Он мог разрезать волос на поверхности воды или срезать волос с головы, не повредив кожу, а еще он мог разрубить надвое человека, и это не сразу было заметно.

Еще там было копье Кухулина, имя которому Кае Булг, и появилось оно в Сверкающем доме необычным образом. Как-то два чудовища, которых звали Куруид и Койнхен, сражались на море, и когда один из них, Койнхен, выбрался на берег, то другой догнал его и убил.

Мало ли, много ли времени прошло, и Болг, сын Буана, героя из восточной земли, нашел кости Койнхена и сделал из них копье, которое он подарил великому герою, сыну Ибара, а потом оно переходило из рук в руки, пока не оказалось у Айфе. Айфе подарила его Кухулину, и он привез его в Ирландию. Это копье было у него в руке, когда он убил своего единственного сына, а потом своего друга Фердиада.

Триста шестьдесят пять воинов жили во дворце Конхобара, и каждый из них один раз в год служил на пиру. Это было нелегкое дело, ведь никого нельзя было обойти ни мясом, ни пивом. А за три дня до Самайна и через три дня после, когда собирались во дворце самые знатные мужи, служил им король Конхобар. Если кто из мужей не являлся на пир, значит, пора было рыть для него могилу и на другой день класть на нее памятный камень.

Великое множество бардов и друидов собиралось во дворце Конхобара, ибо там их встречали с почетом, хотя бы и гнали их от других дворов. Среди них был друид Катбад и его сын, прекрасноликий Глеананн, и Сенха, и ученый Феркертне, и справедливый Моран, которого душил воротник, стоило ему ошибиться, и много-много других.