Троцкий. Книга 1 - Дмитрий Волкогонов

Позже Троцкий вспоминал об этом: "Так как внутренний враг от заговоров перешел к созданию армий и фронтов, то Ленин хотел, чтоб я встал во главе военного дела. Теперь уж он завоевал на свою сторону Свердлова. Я пытался возражать.

— Кого же поставить: назовите? — наступал Ленин.

Я поразмыслил и — согласился. Был ли я подготовлен для военной работы? Разумеется, нет. Мне не довелось даже служить в свое время в царской армии. Призывные годы прошли для меня в тюрьме, ссылке и эмиграции. В 1906 году суд лишил меня гражданских и воинских прав…

Я не считал себя ни в малейшей степени стратегом, — продолжал будущий нарком, — и без всякого снисхождения относился к вызванному революцией в партии разливу стратегического дипломатизма. Правда, в трех случаях — в войне с Деникиным, в защите Петрограда и в войне с Пилсудским я занимал самостоятельную стратегическую позицию и боролся за нее то против командования, то против большинства ЦК…"[7]

Ленин был вынужден пойти на крупные перестановки в военной области и потому, что Н.В.Крыленко, Н.И.Подвойский, В.А.Антонов-Овсеенко, К.А.Мехоношин, некоторые другие видные военные деятели революции не поддержали намерение Ленина привлечь многих военных специалистов для строительства Красной Армии и организации защиты Республики. С их революционной точки зрения, нельзя было отказываться от выборности командного состава и ограничивать роль солдатских комитетов, а бывших генералов и офицеров разрешалось использовать лишь под жестким контролем как "консультантов". Но нашествие германских войск показало слабость тех отрядов и частей Красной гвардии, где эти принципы брались за основу.

Да, Ленин не ошибся в своем выборе. Не обладая глубокими военными познаниями в области стратегии, оперативного искусства и тактики, Троцкий компенсировал эти серьезные слабости способностью широкого политического подхода к вопросам обороны и военного строительства, поразительной энергией, умением зажигать и вдохновлять людей.

Став во главе военного ведомства, Троцкий еще до своего первого выезда на фронт без конца выступает на различных заседаниях, совещаниях, съездах, стараясь привлечь к делу строительства Красной Армии все органы власти и слои населения. 19 марта 1918 года он произносит речь на заседании Моссовета, 22 марта — в Алексеевском Народном доме и в тот же день делает большой доклад на заседании ВЦИК[8]. Здесь нарком язвительно критикует своих оппонентов-меньшевиков Ильина, Дана, Мартова, других революционеров, не желавших "диктатуры большевиков".

— Гражданин Дан рассказывал нам тут, как, дескать, "происходят Наполеоны", как бывает, что комиссары не умеют доглядеть. Но помнится мне, что корниловщина выросла не при советском режиме, а при режиме Керенского (Мартов: "Будет новая корниловщина")… Новой еще нет, а пока мы поговорим о старой, о той, которая была и которая, у кое-кого на лбу оставила ясный отпечаток навсегда. (Аплодисменты.)[9]

Троцкий выступает в Совете Народных Комиссаров, на I Всероссийском съезде народных комиссаров, в Сергиевском Народном доме, на IV общегородской Московской конференции фабрично-заводских комитетов и профсоюзов, на V съезде Советов, на многочисленных совещаниях. Тема везде одна: армия. Какой она должна быть? Что нужно сделать для ее создания? В своем письменном обращении к народу Троцкий формулирует задачу следующим образом: "…начала, которые правительство полагает в основу создания армии: всеобщее обязательное воинское обучение в школах, на заводах и в деревнях; немедленное создание сплоченных кадров из наиболее самоотверженных борцов; привлечение военных специалистов в качестве консультантов… насаждение военных комиссаров в качестве блюстителей высших интересов революции и социализма "[10].

Троцкий взялся за новое для него дело со страстью одержимого: выступал, писал, инструктировал, принимал множество людей. Через его кабинет, быстро обставленный Сермуксом, в здании бывшего Александровского кадетского училища проходили командиры отрядов Красной гвардии, старые чиновники интендантского ведомства, вновь назначенные комиссары, бывшие генералы и полковники Николаевской военной академии, матросы, журналисты. Почти ежедневно Троцкий обсуждал военные вопросы один на один с Лениным. Впрочем, с марта 1918 года, когда почти все члены правительства поселились в Кремле{8}, повседневно общался с Лениным не только Троцкий. Позже он вспоминал об этом времени:

"В кавалерийском корпусе, напротив Потешного Дворца, жили до революции чиновники Кремля. Весь нижний этаж занимал сановный комендант. Его квартиру теперь разбили на несколько частей. С Лениным мы поселились через коридор. Столовая была общая. Кормились тогда в Кремле из рук вон плохо. Взамен мяса давали солонину. Мука и крупа были с песком. Только красной кетовой икры было в изобилии, вследствие прекращения экспорта. Этой неизменной икрой окрашены не в моей только памяти первые годы революции…

С Лениным мы по десятку раз на день встречались в коридоре и заходили друг к другу обменяться замечаниями, которые иногда затягивались минут на десять и даже на четверть часа, — а это была для нас обоих большая единица времени… Облачко брест-литовских разногласий рассеялось бесследно. Отношение Ленина ко мне и членам моей семьи было исключительно задушевное и внимательное. Он часто перехватывал наших мальчиков в коридоре и возился с ними"[11].

В процессе создания Красной Армии новый нарком видел перед собой прежде всего человека в шинели и считал своей главной заботой "революционное воспитание" солдатских масс. Вопросы стратегические, оперативные, тактические, штабные, в которых он был дилетантом, как-то отходили на второй план. Слушая доклады работников комиссариата о ходе формирования новых частей Красной Армии, Троцкий искал идейный "раствор", с помощью которого можно было бы соединить вчерашних крестьян, рабочих, разночинцев, как и бывших офицеров, в одну боевую революционную семью и вместе с тем связать их не только моральной ответственностью, но и правовой, угрожая революционной карой за невыполнение приказа.

В середине апреля, придя из наркомата, Троцкий в один присест написал текст "Социалистической военной присяги". В шести пунктах говорилось о значении военной службы, о долге и чести воина, об обязательстве "добросовестно изучать военное дело", о готовности по первому зову выступить на защиту Советской Республики, не щадя "своих сил и самой жизни" и т. д. Заключительный пункт присяги гласил: "Если по злому умыслу отступлю от этого моего торжественного обещания, то да будет моим уделом всеобщее презрение, и да покарает меня суровая рука революционного закона"[12].