Ахульго - Шапи Казиев

Два года назад, когда Фезе обложил Шамиля в Телетле, шейх прислал имаму письмо. Он делал это всякий раз, когда не мог явиться сам, чтобы поддержать Шамиля и его воинов. Ярагский будто читал мысли имама, и письма его приходили, когда Шамиль особенно нуждался в помощи, но ему не у кого было спросить совета.

Это письмо Шамиль часто перечитывал, и каждый раз ему казалось, что Магомед Ярагский незримо присутствует где-то рядом. Шейх писал ему, что трудности лишь укрепляют веру и что Шамиль должен полагаться на великую силу – Золотую цепь шейхов, восходящую к самому пророку. «Всегда держи с нами связь, – наставлял шейх.

– И ты победишь».

Письмо шейха также предопределяло, что имамство Шамиля и его жизнь не окончатся ни в Телетле, ни на Ахульго, сколько бы сил ни было у его врагов. Сражение при Телетле обернулось отступлением Фезе и подписанием мира с Российским государством. Мира, который нарушил Граббе. Но Шамиль чувствовал, что и Граббе не добьется того, за чем явился.

Перечитывая драгоценные строки, Шамиль старался заново постичь каждое слово наставника, потому что лучше других знал, что это не просто слова. Каждое из них могло быть ступенькой, по которой посвященный восходил к истинам, не доступным для понимания простыми людьми. Это был язык избранных, где даже пустоты между словами могли означать больше, чем целые книги, сочиняемые невеждами. Немощный телом, шейх был могуч духом и умел наделять имамов особой силой.

– Всегда держи с нами связь, – повторял Шамиль и размышлял: – Я ведь так и делаю, стараюсь делать. А «с нами» означало, что святой шейх призывал на помощь своих великих предшественников, что он предвидел свое расставание с этой жизнью и сообщал о том, что ему известен его приемник – новое звено Золотой цепи.

Шамиль знал только одного человека, который был способен продолжить дело Ярагского. И это вскоре подтвердилось: следующим звеном Золотой цепи, шейхом Накшибандийского тариката стал потомок рода пророка Джамалуддин Казикумухский, которому Ярагский передал руководство орденом.

Джамалуддин был одним из учителей Шамиля, в честь которого он назвал своего старшего сына. Имам, как и многие другие, верил, что в Джамалуддине отразилась благодать пророка, наделившая шейха необычайной духовной силой.

Когда Омар-хаджи вернулся с головкой сыра, обернутого душистой травой, кувшином меда и большим круглым хлебом, Шамиль этого даже не заметил. Он был поглощен письмом и своими размышлениями.

Омар-хаджи осторожно положил гостинцы на стол и вышел.

Шамиль мог бы еще часами наслаждаться благодатными строками шейха, но его ждали люди. Он спрятал письмо и только теперь увидел, что на столе ждет еда. Но Омара-хаджи не было.

Шамиль убрал письмо и вышел на Ахульго. Здесь он увидел, что Омар-хаджи беседует с белобородыми старцами. Когда к ним подошел Шамиль, сопровождаемый Юнусом и Султанбеком, старики уважительно поздоровались, а Омар-хаджи сказал:

– Думаю, их людей мы тоже примем в Согратле, а остальных разместим в соседних селах.

– Там вам будет хорошо, – заверил Шамиль.

– Дай Аллах здоровья имаму и его наибам, – согласно закивали старики.

– Наши дети тоже в мюридах.

– Скажите своим людям, чтобы собирались, – сказал Омар-хаджи и пошел за Шамилем, который хотел узнать, как идут дела у других наибов.

– Брат мой Омар-хаджи, – сказал вдруг Шамиль.

– Я прошу тебя остаться здесь, со мной.

– Не проси имам, приказывай, – ответил наиб.

– Хочу поручить тебе начальство над Старым Ахульго.

– Думаешь, справлюсь?

– Ты и не с такими делами справлялся, – положил руку ему на плечо Шамиль.

– Если дело дойдет до битвы, никто лучше тебя не сможет защищать эту половину нашей крепости. А Сурхай поможет тебе сделать все, что нужно для обороны.

– Мы сделаем Старое Ахульго неприступным, – пообещал Омар-хаджи, пожимая Шамилю руку.

– А я пока отправлю людей и пойду проведаю Старое Ахульго.

Когда Шамиль появлялся в расположении той или иной общины, люди поднимались, приветствуя своего имама. Но на лицах было больше тревоги, чем радости. Ничуть не смущаясь, горцы подходили к имаму, чтобы пожать ему руку и расспросить о житье-бытье, так, будто ничего больше их не интересовало. И только старейшины спрашивали о главном – о войне, о том, чем они могут помочь имаму, а уже затем – куда девать их семьи, оставшиеся без крова.

Наибы Сурхай, Али-бек и Галбац-Дибир Каратинский уже заметили имама и спешили ему навстречу.

– Вы не останетесь без нашей помощи, как мы не остались без вашей, – говорил имам людям.

– О вас позаботятся эти наибы. Они лучше меня знают, как вас устроить.

И Шамиль пошел дальше, оставив наибам разбирать нужды переселенцев.

Глава 55

На Ахульго играли дети. Мальчишки соревновались в прыжках с места. Чтобы прыгнуть подальше, они брали в руки булыжники, от которых отталкивались в воздухе во время прыжка. Каждый старался превзойти другого. И не только из духа соперничества, но и потому, что невдалеке сидели на пригорке девочки, которым тоже было интересно, кто победит. И мальчишки старались изо всех сил, особенно надеясь, что их заметит синеглазая красавица Муслимат, дочь наиба Сурхая.

Среди соревновавшихся были и дети Шамиля. Мальчишки были так увлечены, что не замечали стайку ребят, которые стояли поодаль. На лицах новичков было написано сильное желание поучаствовать в состязании, но их что-то удерживало.

– Джамалуддин! – окликнул Шамиль.

– Что, отец? – подбежал к нему сын.

– Почему эти ребята не играют с вами?

– Не знаю, – пожал плечами Джамалуддин.

– Может, потому, что они рабы?

– Рабы? – не поверил Шамиль.

– Так говорят, – кивнул сын.

Шамиль положил руку на плечо сына и сжал ее так, что на лице Джамалуддина появилась гримаса боли.

– Запомни, сын мой, – тихо сказал Шамиль.

– Среди нас не может быть рабов.

– Сам посмотри, – сказал Джамалуддин.

– У них даже кинжалов нет.

Шамиль вгляделся в ребятишек и убедился, что в этом сын прав. У них не было кинжалов, а многие были и босыми. Шамиль направился к ребятам, но те испуганно от него шарахнулись.

– Подойдите! – велел имам.

Ребята переглянулись, а затем несмело приблизились.

– Салам алейкум, – сказал им Шамиль, протягивая руку.

– Ва алейкум салам, – отвечали ребятишки, но руки не пожали, а только кланялись, прижав руку к груди.

– Значит, вы мусульмане? – спросил Шамиль.

– Да, алхамдулилля, – как принято, отвечали они.

– И вы – рабы? – едва сдерживал гнев Шамиль.

– Да, – отвечали ребята.

– Как и наши отцы.

– И матери.

– Или вы не рабы, или вы не мусульмане, – сказал Шамиль.

– Как это? – не понимали ребята.

– Где ваши родители? – спросил Шамиль.

– Там, – показывали ребята.

– В нашем ауле много рабов.

– Всегда так было.

– Пойдемте со мной, – велел Шамиль и, взяв двоих мальчишек за руки, пошел туда, где расположились жители их аула.

Подойдя и сдержанно поздоровавшись, Шамиль громко спросил:

– Есть ли среди вас рабы?

– Есть, как не быть, – отвечали горцы.

– Не бросать же их на погибель.

– Все-таки они тоже люди.

– Пусть выйдут вперед, – велел Шамиль.

Из толпы выступило несколько человек разного возраста, плохо одетые и без кинжалов на поясе. Следом несмело вышли их женщины. И самый старший из них сказал, поклонившись:

– Да возвеличит тебя Аллах, великий имам.

– Поднимись, – приказал Шамиль.

Но тот будто не слышал. Тогда по знаку Шамиля Юнус с Султанбеком схватили его и выпрямили так, что у него в спине что-то хрустнуло.

– Ты можешь кланяться только Аллаху, – сказал Шамиль.

– Разве не ты теперь наш хозяин? – ответил тот, кто признавал себя рабом.

– Я – имам, – ответил Шамиль.

– А хозяев у тебя нет.

Удивленные люди переглядывались, не понимая, что происходит.

– Зачем вы здесь? – обратился Шамиль ко всем, кто его слышал.

– Разве не затем, чтобы бороться за свободу?

– Да, – отвечали горцы.

– Как же вы можете бороться за свободу, имея рабов?

– Так им даже лучше, – сказал старшина аула.

– Раб – и есть раб. Они же только работают, а мы еще и воюем!

– Назовите их свободными, пожмите им руку, как братьям по вере, дайте им оружие, и тогда посмотрим, будут ли они бороться за свободу, – ответил Шамиль.

– Ну, раз ты так хочешь… – неуверенно произнес старшина.

– Я хочу только того, что велит нам всевышний, – ответил Шамиль.

– Разве пророк, да благословит его Аллах и приветствует, не освободил своего чернокожего раба Билала, когда тот пропел призыв на молитву?

– Освободил, – согласился старшина.

– Но этого, – показал он на своего раба, – я купил на базаре за хорошие деньги.

– И я купил! – послышалось из толпы.