Пикассо - Анри Жидель

На трогательной фотографии 30-х годов Пабло рядом с сенбернаром. Во взгляде художника, обращенном к любимой собаке, столько психологической близости и чувство такого единения, что можно задуматься над тем, испытывал ли Пабло подобные чувства по отношению к кому-либо из людей…

И в то же время он мог внезапно утратить интерес к любимому животному и вести себя так, будто оно не существует, но это случалось не надолго. Иногда отношение художника к животным приводило в замешательство. Но подобные смены настроения, несомненно, были обусловлены целым рядом обстоятельств…

Встретившись с Сабартесом в марте 1938 года, Пабло не пригласил его жить к себе, как он сделал это двумя годами ранее. В знак дружбы он привез его в Трембле, чтобы показать то, что написал за это время. Он пригласил его снова работать в качестве секретаря и каждое утро приходить к нему в мастерскую. Так закончилась ссора между друзьями, длившаяся более года, в течение которой оба критиковали друг друга, высказывая различные претензии, которые их окружение спешило усердно передать… По мнению Сабартеса, Пикассо был скупой, властный, сумасбродный, раздражительный, трусливый, садист, неблагодарный… Не лучше был и Сабартес, по словам Пикассо: человек, не имеющий ни малейших достоинств… «У него нет ничего… или скорее, да, у него есть… я!» — заявлял художник.

Примирение проходило вовсе не безболезненно, Сабартес больше всего опасался встретиться с Ольгой. Но Пабло попросил его приходить в мастерскую на Гранд-Огюстен, что все меняло. Чтобы окончательно убедить Сабартеса согласиться, Пикассо предлагает ему перепечатывать его стихи, хотя частично это было просто предлогом… В сущности, эти двое все еще неловко себя чувствовали и избегали прямых разговоров. И тем не менее они нуждались друг в друге: Сабартесу была необходима личность, которой он бы мог восхищаться, как бы компенсируя то, чего сам не достиг в жизни, чтобы как-то вырваться из пут собственной посредственности. Пабло, со своей стороны, был счастлив иметь рядом друга, который освободит его от всех обременительных забот повседневной жизни, внимательного слушателя и, безусловно, поклонника его таланта, если не характера… А относительно собственного характера Пабло не питал иллюзий.

Вскоре Сабартес продемонстрировал свою искреннюю дружбу, преданность и чуткость, поддержав Пикассо в трудную минуту. 13 января 1939 года умирает мать Пабло в Барселоне в возрасте восьмидесяти трех лет. Ее смерть опередила на несколько дней вторжение отрядов Франко в город. В подобной ситуации Пабло не смог присутствовать на ее похоронах. Но его печаль не вызвала заметных изменений в его живописи… Следует отметить, что после мучительных объяснений с Ольгой и трагедии, жертвой которой стала его родина, художник постоянно пребывал в мрачном, угрюмом настроении. Могло ли оно стать еще более мрачным?

К несчастью, причины, вызывающие тревогу и беспокойство, продолжали множиться. Пабло очень волновала перспектива военного конфликта в Европе. Германия, которая присоединила к себе Судеты, в марте 1939 года захватила Чехословакию, а Франция и Великобритания не решились помешать этому. Но сколько они еще будут бездействовать? В Испании разгромили республиканцев, после взятия Барселоны франкисты захватили Мадрид. Это конец республики. Республиканское правительство бежало в Жерону, а затем в Фигерас, и в марте гражданская война завершилась. Пятьсот тысяч испанцев, военных и гражданских, поддерживавших республику, спасаясь, пересекли границу Франции. Они были обезоружены и интернированы в лагеря, сосредоточенные в основном в области Аржеле. Пикассо, который в ходе гражданской войны оказал денежную помощь республиканцам в размере, эквивалентном 60 тысячам евро, продолжал помогать соотечественникам, никогда не отказывал в поддержке тем, кто обращался к нему. Этот человек, обычно не отличавшийся щедростью, помогает соотечественникам, например каталонскому скульптору Феносе, купив в галерее Персье все его юношеские работы. Он даже организует небольшую выставку Феносы у себя на улице ля Боэти. Затем приглашает к себе скульптора.

Пабло открывает дверь, и Феноса застывает в изумлении, увидев свои творения. Пикассо удовлетворен произведенным эффектом: «Отправляйся к Персье за комиссионным вознаграждением». Феноса был растроган до слез. Следует отметить, что подобная щедрость имела свои границы. Пабло — вовсе не святой и помогал только тем, кто не внушал ему опасений. Он даже оказывал иногда поддержку Браку, Матиссу или Боннару, в адрес которых отпускал наиболее колкие замечания…

Зимой 1939 года Пабло решает создать условия для нормального проживания на улице Гранд-Огюстен — установить центральное отопление и даже оборудовать ванную. Он уже не тот, кого Фернанда Оливье упрекала в том, что он совсем не заботится о гигиене: его цинковый таз служил в основном «библиотекой» — для хранения книг. И подобная репутация закрепилась за ним на долгое время. В 1930-е годы Кокто как-то поделился с ним, что хотел бы инсценировать какое-нибудь чудо, на что Пабло заявил: «Да чудеса можно встретить на каждом шагу. Смотри! Разве это не чудо, что каждое утро я не растворяюсь в ванной подобно куску сахара!» Услышав про это, Андре Дерен ухмыльнулся: «Еще совсем недавно гораздо большим чудом было бы, если бы Пикассо принял ванну…»

В начале июля 1939 года, как обычно, Пабло и Дора Маар уезжают на юг. Никогда еще лето не было столь восхитительным, а небо таким голубым. Они останавливаются в Антибе на бульваре Альберта Первого, в квартире, предоставленной им Ман Рэйем, из окон которой открывался изумительный вид на море. Одна из комнат, просторная и светлая, служила мастерской. Но 21 июля пришло трагическое известие: недалеко от Версаля в своей машине погиб Абруаз Воллар от удара по голове свалившейся на него скульптурой Майоля, которую он вез. Смерть в высшей степени профессиональная, как отметили друзья Пикассо. Но Пабло, совершенно не склонный к шуткам, охвачен холодком ужаса, шофера Воллара звали Марсель, как и его собственного… И он мгновенно решает уволить Марселя и продать свой лимузин, теперь он будет путешествовать только в поезде. Доре все-таки удается успокоить Пабло… и Марсель везет их в Париж на похороны Воллара. А затем Пикассо возвращается в Антиб, захватив с собой Сабартеса, он хочет показать преданному другу Лазурное побережье, которого тот никогда не видел. Сабартеса, правда, смущает встреча с Дорой, но она решила вести себя на этот раз нейтрально и не устраивать никаких сцен. Она предоставляет возможность мужчинам путешествовать по побережью. Они посещают Канны, Мужен, Ниццу, Монако, поднимаются в долины Вары и Везюби. Это были счастливые дни и для Пабло, и для Сабартеса, по мнению которого, Пикассо редко бывал настолько добр, внимателен и даже деликатен… А для Пикассо с его постоянно меняющимся настроением это были периоды, которые компенсировали избыток цинизма и жестокости. Он такой, и его должны принимать таким, какой он есть. Окружающие должны смириться с тем, что гениальный художник не может быть обаятельным, деликатным двадцать четыре часа в сутки…

После этих путешествий с Сабартесом Пикассо сразу приступает к работе, хотя это не мешает ему каждое утро встречаться на пляже с друзьями, среди которых Роланд Пенроуз и Ли Миллер. А по вечерам — продолжительные беседы в кафе и пивных барах Антиба или прогулки по набережным порта. Они наблюдают за рыбацкими шхунами, снабженными фонарями для приманки рыбы. В результате Пабло напишет одну из наиболее выдающихся работ этих лет — Ночной лов рыбы в Антибе. Картина размером в девять квадратных метров; трудно подобрать слова, чтобы описать чарующую красоту и мастерство, с которыми художнику удалось передать фантастическую игру освещения и красок летней ночи.

Глава XIII ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

По Антибу двигались колонны грузовиков, окрашенных в цвет хаки… Многие друзья Пабло мобилизованы, а узкий круг оставшихся неумолимо сокращается. Люди непрерывно слушают радио, пляжи опустели. Пикассо практически перестал писать, а если и берет кисть, то говорит, что делает это только для того, чтобы «не выброситься в окно». Наконец он не выдерживает и 25 августа возвращается в Париж. Однако обстановка в городе еще более напряженная. Его как-то встретил Брассаи, когда совершенно растерянный Пабло всюду искал ящики, чтобы упаковать свои картины, рассредоточенные в Буажелу, Трембле, на улице ля Боэти и в мастерской на Гранд-Огюстен. Но вскоре он понимает, что это невыполнимо. Озадаченный и крайне возбужденный, он бродит взад и вперед по мастерской, выкуривая одну сигарету за другой. Что делать? Остаться? Подождать? Уехать? Но куда?

Руайан, 29 августа 1939 года, семь утра. К городу приближается на большой скорости лимузин Пикассо, хромированный радиатор которого сверкает в первых лучах солнца. В машине — Пабло, Дора Маар, Сабартес и, безусловно, Казбек, растянувшийся у ног хозяина. Они ехали всю ночь. Наконец перед ними открывается безбрежный Атлантический океан. В это раннее утро, сверкающий под солнцем, он кажется таким же спокойным, как озеро. И только вдали несколько парусных лодок бороздят его зеркальную гладь. Этот безмятежный пейзаж позволяет художнику обрести душевное равновесие, успокоиться…