Как истинный джентльмен - Эйлин Драйер

От одной мысли об этом у Грейс сжался желудок.

— Минутку, — с трудом выдохнула она, сгибаясь пополам. — Я ценю вашу заботу, но не думаю, что это поможет.

Поддерживая Грейс под руку, Лиззи усмехнулась:

— По крайней мере ближайшие два месяца.

Грейс сердито посмотрела на нее.

— Никому ни слова, Лиззи.

— Можете на меня рассчитывать, мадам.

Она взяла напиток, чтобы успокоить Бенни, выпила, но лучше себя не почувствовала. Грейс не понимала, почему ведет себя так скрытно, хотя любой внимательный человек, особенно женщина, мог понять, в чем дело. Но все это было для нее так ново, что она просто не хотела ни с кем делиться.

Когда на следующий день они приехали в Оук-Гроув и Грейс вышла из экипажа, лицо у нее было зеленоватого оттенка. Она улыбалась, непринужденно болтала и усилием воли заставляла себя держаться. Она не могла испортить встречу с подругой из-за того, что ее вдруг начнет тошнить на дворе.

Дом был очень красив — особняк из кирпича с мягкими линиями, с высокими окнами и каменным парапетом, которому было отведено почетное место в конце прямой аллеи, усаженной дубами. Но настоящий сюрприз ожидал Грейс на ступенях дома: Оливия и Джек рука об руку.

— Наконец-то. — Увидев их, Беа широко улыбнулась.

Грейс кивнула:

— Как приятно видеть их такими счастливыми.

Оливия и Джек много пережили: их первый брак был разрушен предательством и ложью, а жизнь оказалась под угрозой. Им пришлось пережить еще больше с тех пор, как они нашли друг друга во второй раз. Джек чуть, не погиб при Ватерлоо, а Оливия едва пережила нападение Хирурга. На ее щеке по-прежнему виднелся ярко-красный рубец. Но это не имело значения, потому что в ее глазах, когда-то таких печальных и уставших, теперь светилось спокойствие.

— Вы приехали! — вскричала Оливия и сбежала по ступеням навстречу экипажу. Ее бледно-желтое легкое платье трепетало на ветру, завитки светлых волос разметались. — Я так скучала!

— Она целыми днями сводила меня с ума, — пожаловался Джек, очень элегантный в своей куртке для верховой езды и замшевых бриджах.

Кажется, его раны зажили, подумала Грейс, когда он поцеловал ее в щеку. Он был высок и худощав, и в его зеленых глазах светилась жизнь. Ему повезло, что он получил второй шанс. И не упустил его. Правда, Грейс не могла представить, чтобы какой-нибудь мужчина мог отказаться от Оливии.

Гости обнимались, приветствовали друг друга, обменивались комплиментами. Грейс стояла в стороне, радуясь, что под ногами наконец твердая земля, и раздумывая, можно ли поделиться с друзьями своими надеждами, страхами и сомнениями. Как объяснить, насколько поразительные перемены произошли в ее жизни, когда любая другая женщина восприняла бы их как должное?

Как странно вдруг испытывать такую неловкость в присутствии этих женщин, которых она давно знает.

— Грейс? — Оливия нахмурилась. — Ты такая тихая. Что-нибудь случилось?

Грейс улыбнулась:

— Не могу нарадоваться. Я так счастлива вас видеть.

Большие серые глаза Оливии наполнились слезами, и она обняла подругу.

— И я тоже. Я так надеялась, что вы все приедете на мою свадьбу.

— Мы не могли не приехать. Недаром стали свидетелями такой подготовки, — сдержанно заметила Кейт.

— Акушерка, — кивнула Беа.

Даже Джек рассмеялся.

— Отличное описание твоей роли. Но зачем все рассказывать у парадного подъезда? — Он подвел Оливию к дверям и махнул рукой. — Будем пить чай в нашей обновленной южной гостиной. — Он нахмурился. — Или это Красная гостиная? Оливия постоянно меняет названия.

— Скоро это будет называться гостиной, где Джек теряет голову, когда надо вести себя благоразумно, — дружелюбно отозвалась Оливия, и Джек обнял ее за плечи.

Когда они поднимались по лестнице, из-за угла дома высыпала целая ватага детей. Визжа от восторга, они гнались за лохматой лающей собакой. Грейс заметила шестерых ребятишек в возрасте от трех до десяти лет, за которыми неотступно следовала прелестная молодая женщина с вьющимися светлыми волосами.

— Позвольте представить мою сестру Джорджи, — сказал Джек, когда она пробежала следом, махнув рукой. — Ее непоседа Лулли возглавляет всю эту шайку. Баловник, следующий за ней по пятам, — это наш сын Джейми. Понятия не имею, кто остальные. Джорджи собирает мальчишек так же, как мать Диккана собирает собак.

При виде шумных, смеющихся детей Грейс охватило изумление. Перед ней будто вдруг предстали все ее надежды. Счастливые, здоровые дети, резвящиеся на лужайках, как щенки, их громкий, заливистый смех. Горло сдавило от переполнившего незнакомого ощущения счастья.

Через несколько мгновений Грейс спустилась с небес на землю. Перед самым входом в дом Джек остановился.

— Где Диккан? — спросил он.

У Грейс снова свело живот.

— Он постарается приехать.

Джек пристально поглядел на нее.

— Чтобы Диккан пропустил самое громкое событие осени? Чушь! Уверен, он уже заказал три жилетки для выходных.

Грейс слабо улыбнулась:

— И золотой монокль. Но ему пришлось задержаться.

Из-за любовницы. Из-за «Львов». Или из-за постановления на его арест по обвинению в измене.

Или из-за всего, вместе взятого.

Грейс быстро обжилась в отведенной ей прекрасной комнате. Выдержанная в нежно-зеленых и желтых тонах, она находилась в юго-восточной части дома, с выходящими на обе стороны окнами, откуда были видны широкие лужайки и густой лес.

Как только тошнота улеглась, Грейс решила найти Оливию. Она знала, что это ее последний шанс наедине поговорить о своем положении. Ведь у Оливии уже был ребенок. Естественно, она пережила то же самое. Поделится ли она с Грейс?

Но сама Грейс испытывала необъяснимую неловкость. Она думала, что ей никогда не доведется говорить о подобных вещах, и не знала, как сообщить эту новость. К счастью, ей не пришлось этого делать, потому что когда Оливия вошла в комнату, Грейс снова стояла, склонившись над тазом.

— Грейс? — раздался голос Оливии из-за двери. — Это ты?

Невероятно, но ее подруга все поняла. Протерев лоб Грейс, она усмехнулась:

— Да, я прекрасно все помню. Мне было ужасно плохо, и стало уже казаться, что скоро я увижу в тазу свою печень. Но все прошло. Это всегда проходит. Вот увидишь.

— Надеюсь, — с трудом ответила Грейс, закрыв глаза и усилием воли заставляя желудок успокоиться. — У меня все тело будто свело судорогой. Даже пальцам больно.

Оливия улыбнулась:

— Ты просто слишком долго сжимала таз, девочка моя. Ты ведь пробовала имбирь?

Грейс кивнула: