Адские гнезда: Дуэт Гильденстерна и Родригеса (СИ) - Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич

Ну давай уже, называй свой пароль, открывающий путь процессу. Но не может же бишоп Амос произнести его в простоте!

— Объединим же, о праведные сыны Зеона, силы мощные наши! Объединим и вознесём мольбы наши к Господу, дабы Он услышал мольбы, дабы узрел готовность сынов Своих, дабы явил нам знамение каменное — подлинно великий Зеон!!! И да воздвигнется Храм на холме!!!

Вот в такой вот пафосной болтовне тонут даже живые истины, доступные этим в чём-то неглупым и тонким людям.

Из-за бесконечного бла-бла-бла Кай невольно вошёл во внутренний диалог и почти пропустил тот момент, когда прозвучало запускающее слово.

Верховный бишоп Амос воздел руки и выкрикнул:

— Именем Господа нашего! Именем Асмодея!..

Что?!!

Он сдурел? Что он такое несёт?

13

— …Да воздвигнется Храм на холме! — продолжал нудить бишоп, только слова его теперь сопровождались световым шоу.

От засиявшего в центре площади «вместилища» жертвенного человека вверх потянулись сиреневенькие нити. Дальше по ним побежала светло-зелёная сила. Ещё чуть подождать — и подтянется также красный…

Правда, Кай смотрел не так уж внимательно. Имя демона, которым процесс запустился, стало главным ему уроком. Асмодей. Ну да, Асмодей. Он известен не только как демон похоти. Он ещё и строитель храмов: парадоксальный образ. Кто, как не он, выстроил храм царю Соломону? По Агаде и куче других апокрифических источников, это именно он, Асмодей-Китоврас-Сахр… Кстати, храм настоящий. Истинный храм иудейской веры, Храм Святая Святых на холме Сиона!

Кай бы мог обо всём догадаться — и давно уже, после обмолвки Квентина. Но — поди ж ты — двух тем не связал. Похоть и Храм.

Братство верных Господних свидетелей учения веры Зеона.

Духовное воинство свидетелей Зеонского холма.

По-всякому они себя называли.

Но теперь для Кая всё трескучее многословие их названий водночасье легко упростилось. Секта асмодеитов.

Что же делает их Асмодей на Эр-Мангали?

Впрочем, всё, что он делает, развернулось перед глазами — в самой церемонии. Да, пытается вытащить спрятанный в недрах планеты Храм.

Может, даже аналог Святая Святых. Только все ксеноаналогии спорны.

Ладно. Как там, внизу, развивается световое шоу?

Да, согласно программе.

Засиявшее красным жертвенное «вместилище» передало энергию прежде позеленевшей людской массе. Красно-зелёный потоп залил площадь болезненно-ярким светом. После того световые потоки собрались в одну точку. Площадь погасла, лишь только в руках у верховного бишопа мощно сиял «концентратор». Следуя плану, Амос повернул Пирамиду. Нацелил вершину — импульс оттуда канул в твердь литосферы.

Ой, вот сейчас как тряхнёт! Пора отойти от края…

Глава 17. Мимо яростных атак,

или Важность пребывания в мета-позиции

1

Быть проглоченным червём, даже очень-преочень крупным — так себе удовольствие. Это будто скафандр, который и так сковывал все движения, вдруг прирос такой толщиной слоёв, что не пошевелиться.

Ну, в скафандре-то я неудобен, понадеялся Родригес. И совсем непригоден в пищу. Может, ещё отрыгнёт?

Но вы видели где-то червя, который бы принимал взвешенные решения? Нет, не видели. Вот и я…

Впрочем, несколько раз обратившись к условному собеседнику, Бенито с такой кромешной тоской осознал, что ни собеседника, ни зрителя здесь не то чтобы нет, но и в принципе быть не может, — что прекратил эти демонстративные фокусы.

Надо принять реальность. В реальности ты в черве одинок.

Депривация. Умное слово, да скверное состояние. Депривация не полна: можно стукнуться головой о внутреннюю поверхность шлема. Но не каждый момент же стучать головой по твёрдому!

Между тем Адский Червь развернулся и повлёк его — трудно сказать куда, но точно не в море.

Эх, какая морская экскурсия сорвалась!

Не сказать, что идея побега от ассасинов по морскому дну была особенно умной, а уж в смысле практической осуществимости — полный ноль. Но Бенито так долго держался за эту утопию, видел в ней единственный путь к спасению — да, единственный, кроме того фантастического, чтобы дождаться мига, когда все ассасины помрут своей смертью, не в силах его пережить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А теперь Бенито влечёт воля чужая. Да не только влечёт, а буквально парализовала.

2

Адский Червь не стоит на месте. Червь-путешественник.

Он из Адских зверей на Эр-Мангали самый таинственный. Где его логово — если оно есть? А ещё непонятно, один он, или их несколько. Его видели в разных местах. Говорят, и одновременно. Только как же надёжно судить об одновременности, когда нет моментальной связи?

Интересные мысли приходят, когда нечего делать телесно. Не в условии дело, конечно же, а в тебе. Только если, когда невозможно пошевелиться, думать только о том, что тебе невозможно пошевелиться, этак можно и вовсе свихнуться, а Бенито же полон надежд на будущее.

Потому и приходится думать поинтереснее. Компенсируя внешнюю неинтересность пути. Почему бы, ну да, почему в червяке не бывает окон?

Прежде Бенито был тоже почти что парализован — там, на станции водолазной. Так вот там-то окошки были, а тут вдруг нет. О, как много всего интересного видел Бенито в окошки станции! Видел перемещения ассасинов. Они, правда, несли для Бенито не много смысла. Но ведь он приучился их ставить на «перемотку»! Ну а здесь, в пищеводе червя — что здесь перемотаешь? Лишь одну свою жизнь, а вот внешних-то впечатлений — и нет, как нет…

Нет, Бенито включал «перемотку» и здесь. Вроде бы, получалось. Только как же понять, «перематываешь», или нет? Из картинки — никак. Толькько мысли, мысли.

Вот Бенито лежит, и при этом куда-то едет, но а мысли странствуют где-то совсем далеко. Ну почти никаких настоящих путевых впечатлений. Хоть вообще — впечатлений куча. Кто катался в этаком виде транспорта? Раз никто, не с кем и обсудить.

С восприятием времени полная неразбериха.

Там и раньше не было точности. «Перемотка» все настройки сбивает. Но Бенито хоть мог на неё сделать поправку. А сейчас — какие поправки? При твоей перемотке никто не двигается. Только червь. Но он двигается — парадоксально, что ли. Никогда не поймёшь, относительно чего.

3

А потом как-то раз Бенито заметил и белый свет. Что-то новое в мрачном червячьем мире. И откуда взялось? Взгляд не мог сфокусироваться.

Голод… Да, кстати, голод. А уж жажда какая… А тело как затекло!

К возвращению ощущений вдруг прибавилась и способность пошевелиться. Мир червя расширяется! Или уже не червя?

Я прошёл его насквозь. Это звучит, как победа.

А сфокусировать взгляд мне мешает слизь.

Родригес, как мог, протёр окошечко шлема. Только размазал. Слизи было вокруг больше, чем его самого.

Надо из слоя слизи куда-то выползти. А не то… Нет, ничего ужасного. Попросту плохо видно.

Опершись на ладони, приподнял голову в шлеме. Стало виднее! Гораздо виднее и ярче. А когда умудрился перенести центр тяжести и сесть — ну почти что совсем себя человеком почувствовал! Правда, встать пока не давали свинцовые ноги. Там в подошвах какие-то грузики. Ведь скафандр — подводный. Должен сопротивляться Архимедовой силе.

Встать Бенито сразу не встал, но успешно выполз из слизистой лужи.

Да не лужа, подумал. Здесь же целый широкий след. След червя — это не только слизь. Это продавленная почва, помятые кусты и поломанные деревья по пути его следования. Это плавающие в слое слизи предметы — у предметов были хозяева, но теперь они им не нужны. Это, наконец, и Родригес, брошенный в этой гнусной помойной канаве.

Гордость Бенито должна быть уязвлена. Червь поел, пропустил по трубе пищевода и оставил его за собой, извергнув наружу — ах, дискульпе, сеньорес — из ануса.