Выбирай своих врагов - Сэнди Митчелл

таким способом.

— Куда? — Спросила Эмберли, явно забыв о своих подозрениях в адрес товарища-инквизитора[180].

— Они не знают. — Ответил Веккман. — Но у меня есть имя. И примерное описание.

— Имя — это хорошо. — Неохотно признала Эмберли. — Может быть, мой эрудит сможет его выследить.

— Будем надеялся. — Согласился Веккман. — Подозреваемый действует под именем «Вандир» — прямо как известный отступник. Он средних лет на вид, но мог проходить омолаживающие операции, что так я бы охватил поисками лет сто назад. Хорошо одевается, стало быть, богат…

— Или работает на богача. — Вставил я, бросаясь к дверям. — И кажется, мы только что нашли предателя в доме губернатора.

— В самом деле? — Одновременно спросили Веккман и Эмберли, равно сбитые с толку, но у меня не было времени насладиться двойным инквизиторским недоумением.

— Фульхерова дворецкого зовут Эвандер. — Пояснил я. — И описание подходит. — Я снова застучал по вокс-бусине. — Юрген. Не спускай глаз с Эвандера. Возможно, это его мы ищем.

— Очень хорошо, сэр. — Голос моего ординарца был таким же флегматичным, хотя мне показалось, что он чуть тяжело дышал. — Полагаю, это объясняет то, что он попытался убить меня.

— Что? — Я распахнул дверь и бросил взгляд в обе стороны роскошного коридора, гадая, куда Юргена повело его безошибочное чутьё на лежащую без присмотра еду. — Где ты сейчас?

— Совсем рядом, сэр. — Ответил он, очень точно, но совершенно бестолково. К счастью, треск лазразрядов эхом разносился по всему коридору, что к моему удовлетворению, решило вопрос, и я побежал, на ходу хватаясь за меч и лазпистолет.

— Я на подходе. — Приободрил я своего помощника.

— Как и мы. — Добавила Эмберли. — Если где–то в поместье будут камни души, Ракель их найдет.

Это, конечно, было здорово слышать, но сейчас мне было не до того. Звуки чего–то дорогого и разбивающегося привели меня в боковой коридор, свернув куда я с огромным облегчением увидел кажется невредимого Юргена, укрывшегося за перевёрнутой скамьёй с лазганом наготове. В несколько метрах от него на ковре, чей цветочный узор уже никогда не будет прежним, распластался неподвижный лакей с лазпистолетом, зажатым в ещё дергающейся руке. Ещё двое прятались, насколько это было возможно, за подвернувшимся столиком[181] и остеклённым шкафом, который, до того, как в него угодил лазразряд, хранил коллекцию тонкого фарфора. Что же до самого Эвандера, то он маячил за углом с другого конца коридора, высовываясь и тут же прячась обратно от каждого громкого звука, как испуганная грязевая крыса.

— Ты что, нагрубил ему? — Спросил я, присоединяясь к Юргену, отчего он тут же озадаченно нахмурился.

— Я так не думаю, сэр. — Ответил он, приняв мою глупую шутку за чистую монету, чего я, по правде говоря, должен был ожидать, после всех этих лет. — Я только спросил, как пройти на кухню, как он попытался всадить мне нож между рёбер. — Что было не очень умно. Конечно, Юрген — не самый образцовый солдат Гвардии, но его рефлексы не знали себе равных; теперь, будучи чуть ближе, я разглядел, что нос у Эвандера в крови — должно быть, мой ординарец ударил его головой — а правая рука изогнута под неестественным углом — видимо, вывих или перелом. — Я собирался прикончить его, но подумал, что инквизитор захочет задать ему пару вопросов, а потом появились эти трое, и всё стало не так просто.

— Ты всё сделал правильно. — Заверил его я. Эмберли точно захочет расспросить этого убийцу-дворецкого, да и Веккман, должно быть, тоже, если только она позволит ему подойти к своему пленнику. Я несколько раз пальнул в лакея, что прятался за шкафом с фарфором, разбив несколько осколков на ещё более мелкие осколки и добившись только шквала беспорядочных лазразрядов, панически выпущенных в ответ. Юрген в ответ обдал шкаф очередью из лазгана, обрушив на незадачливого убийцу и сам шкаф и град острых как бритва осколков. Из–под завала донёсся вопль боли, но я оборвал его точным выстрелом в частично оказавшуюся на виду голову. Мне трудно было представить себе кого–то, менее достойного милосердия Императора[182], но стоны начинали действовать мне на нервы.

Нашим врагам этого хватило — у последнего из лакеев сдали нервы, и он побежал, не подумав о том, чтобы выпустить в нашу сторону хоть пару лазразрядов, что заставили бы нас пригнуть головы — и это было большой ошибкой.

— Как в трекка стрелять. — Пробормотал Юрген, посылая мстительный лазразряд прямо между любезно подставленных лопаток, после чего повернулся ко мне, чуть обеспокоенный. — Вы думаете, с ним–то инквизитор не захочет поговорить?

— Сомневаюсь. — Успокоил я своего помощника к его видимому облегчению. — Ведь мы ещё можем схватить главаря. — Который явно удирал прочь так быстро, как только мог, если конечно, топот, доносившийся с той стороны коридора что–то да значил. Перепрыгивая через препятствия[183], я припустил ему вслед. Юрген не отставал.

Мы настигли Эвандера неожиданно быстро — а ведь он отлично знал эти коридоры, а мы с Юргеном вообще не представляли, куда бежим. Во-первых, тут сыграло моё врожденное чувство направления, что помогало ориентироваться в трёхмерных лабиринтах, даже если полы в них устланы коврами, а стены — отделаны панелями, а не ржавым железом, и увешаны портретами, а не гнёздами тварей, которых лучше не тревожить, а во-вторых, потому что он шумел как пьяный орк.

— На помощь! На помощь! — Заблеял Эвандер, завернув на угол и столкнувшись с отрядом губернаторской гвардии с хеллганами наготове. — Они сошли с ума! Убивают всех подряд!

Рефлексы, отточенные в большем количестве перестрелок, чем я хотел бы вспоминать, взяли верх, и мы с Юргеном бросились обратно за поворот, за мгновение до того, как залп мощных лазразрядов ударил в стену коридора и испортил довольно милый гобелен, изображающий мученическую смерть Императора от рук Гора.

Мой помощник принялся стаскивать с плеча мельту, но я запретил ему жестом.

— Плохая идея. — Фульхер может понять ущерб, что мы нанесём его дому, если у нас будет живой еретик для допроса, но обращать в пепел его свитских (а заодно и свои оправдания в духе «это была только самооборона») — это чересчур. Не говоря уже о том, как здесь будет грязно.

Юрген кивнул и, позволив пушке повиснуть