Неистребимый - Сергей Зайцев

– Пытаюсь вернуть себе дар речи…

– Этот дар речи случайно не закатился к тебе под ладонь? Или где-то рядом? Угу, вот под эту самую… Можно еще немного ниже… Настоятельно рекомендую поискать, пока у меня есть настроение…

Тай закрыла глаза и не пытаясь спрятать довольную улыбку.

* * *

– Что ты здесь делаешь, Онни, возле этого спальника?

– А… Это ты, Лекс… Умеешь ты подкрадываться незаметно и пугать честных кордов.

– Я задал тебе вопрос, честная кордка.

– Что еще за тон, подсотник?

– Почему-то мне кажется, что именно сейчас я имею на него право. А ты как думаешь, сотница?

– Ну, хорошо. Ты не задумывался о том, что могло Гронту понадобиться в Неурейе? Ведь он оттуда был изгнан много лет назад. Слишком любил пускать кровь в уличных драках. И не имеет права возвращаться в Кордос под угрозой более худшего наказания, чем изгнание.

– Какое это имеет отношение к кинжалу, который ты прячешь в рукаве? Ты ведь не собиралась тут им просто поковырять в зубах?

– Заметил-таки… ладно, вот что я думаю. Похоже, наш грубый парень по имени Гронт едет вымаливать прощение. А как он это может сделать? Да очень просто. Сообщить какую-нибудь важную информацию, представляющую несомненный интерес для Альтареса. Например, о нашем подопечном.

– Гронт не может знать, кем является наш подопечный. Мало ли хальдов путешествует по нашим дорогам…

– Мало. Очень мало. И о том, кто он такой, наблюдательный человек может и догадаться. Ты отказываешь в наблюдательности мастеру меча? После того как Никсард столь неосмотрительно прибил его к стенке собственными мечами? Зря. Думаю, когда у Гронта остыла злость и заработали мозги, он сообразил что к чему. Иначе бы он не пустился в путь через весь макор, от Жарла до Абесина, чтобы появиться на пристани, к счастью для нас, в весьма неподходящий для себя момент. Поэтому проще будет избавиться от него прямо сейчас, пока он не создал нам дополнительных трудностей в Кордосе. Альтарес, как известно, терпеть не может своего родственника, но еще больше он не выносит хальдов, претендующих на роль Светоча, особенно тех, которые смеют появляться на территории его макора…

– Нет, Онни. Ты этого не сделаешь. Я наслышан о твоих давних разногласиях с Гронтом, но таким способом я не дам тебе их разрешить. Ты просто пожалеешь после. И будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Поединок должен быть честным.

– Честным? Лекс, не заставляй меня смеяться. Такого мастерства во владении мечами, как у Гронта, я не достигну никогда. Как и ты. Некоторым Создатель дает больше прочих.

– Тем более, Онни. Тем более.

– Послушай меня, парень, разве исполнение Пророчества не важнее какой-то жалкой жизни?

– Я не узнаю тебя. Ты никогда не была хладнокровным убийцей.

– Все когда-нибудь случается впервые, Лекс. Я пересмотрела свои жизненные ценности, и оказалось, что многими из них в данной ситуации можно поступиться.

– Ты все равно преувеличиваешь опасность, исходящую от мечника. У Гилсвери с Верховным магом Кордоса давний договор…

– Ставки слишком высоки. Ты еще не понял? Все может измениться.

– Не думаю.

– Парень, ты еще молокосос и не видишь дальше собственного носа.

– Нужно было сказать об этом Гилсвери, еще когда он назначал меня твоим подсотником.

– Отойди с дороги, Лекс. Сходи лучше займись седлом своего дракха, чтобы обезопасить свою горячо любимую задницу от мозолей в дальнейшем путешествии.

– Я не отойду, Онни. Какого-нибудь дал-рокта я бы дал тебе прикончить подобным образом, и то скрепя сердцем, но не хаска, даже такого скверного, как Гронт. В конце концов все, что ты сказала, – лишь твои собственные домыслы.

– Хорошо, парень. Твоя взяла. Но запомни этот момент. Хорошенько запомни – на тот случай, если нам обоим придется о нем пожалеть…

Часть третья

Смертоносная легенда

1. Альтарес

Ахив Неурейи, Верховный маг Кордоса, быстро шел по коридору замка Кьерик, занимавшего центральное положение в городе. Несмотря на некоторую тучность, свойственную рослой и массивной фигуре Верховного, шаг его был столь стремителен, что двум энвентам-распорядителям приходилось почти бежать за своим светлейшим. На всех троих в такт движениям развевались просторные красные сутаны из тонкой шерсти, так как этот цвет отражал сущность их магических рангов, и все остальные цвета они воспринимали с предубеждением, со стороны могло показаться, что им в грудь бьет встречный ветер.

Верховный маг был не то чтобы взбешен, но определенно на взводе. Его неугомонный племянник посмел сюда явиться. Настырный, наглый, самонадеянный мозгляк он все-таки сделал это. Да как в его пустую голову могло прийти, что он сумеет остаться незамеченным для магических сторожей, расставленных специально по его душу. И ведь знал о них. Серьезная же должна быть причина заставившая его так рискнуть своим благополучием. Посмотрим, посмотрим, столь же серьезна эта причина на его, Альтареса взгляд. И если нет, то пусть пеняет на себя.

Словно атакующий дракх, маг ворвался в просторный приемный зал, в котором привык отдавать распоряжения и принимать посетителей. Казалось, еще немного, и он протаранит огромный стол из полированного каменита, что занимал большую часть помещения. Но в последний миг резко свернул и бросил свое большое тяжелое тело в жалобно заскрипевшее кресло, стоявшее рядом со столом. Зал находился в глубине замка и был лишен окон, поэтому если бы не два больших машара под потолком, заливавших помещение голубовато-белым светом, здесь стоял бы полнейший мрак.

Его племянник Гронт уже был доставлен в зал и усажен на другом конце стола, но нельзя было сказать, что он ожидал дядюшку с нетерпением. Уронив голову на полированную поверхность, Гронт не подавал признаков жизни – казалось, даже дыхание не вырывалось из его рта, и двое мощных широкоплечих стражников, закованных в стальные латы, стискивали его с обеих сторон на стуле, удерживая от падения. Одежда Гронта была измята и запятнана грязью, словно его только что вытащили из сточной канавы.

Откинувшись на спинку кресла, Альтарес некоторое время молча рассматривал своими желтыми крутыми глазами эту колоритную картину, так наглядно демонстрирующую порочные, низменные наклонности его младшего родственника, унизительное состояние которого доставляло ему явное удовольствие и заставило на время забыть о злости. Затем брезгливо осведомился сочным бархатистым басом, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Что это с ним?

– Осмелюсь доложить, светлейший? – Один из энвентов, Шордок, выступил из-за его спины с почтительной миной на худом, словно обтянутом желтой пергаментной кожей лице. Красная сутана, доходившая ему почти до пят, выглядела изрядно запыленной – он только что вернулся из города.

– Ну?

– В таком виде стража обнаружила его в портовом трактире «Рыбий хвост». Добудиться его не смогли, и я вынужден был провести некоторое зондирование его сознания, после чего с уверенностью могу утверждать что он был усыплен магически и усыплен намеренно.

– Намеренно, – презрительно бросил Альтарес. – Кто же применяет магию не намеренно? Болван.

– Именно так, светлейший, – подобострастный Шордок склонил голову так низко, словно собрался через весь стол боднуть пребывающего без чувств Гронта стриженым затылком в отместку за унизительную реплику.

– Что там дальше? – поторопил Альтарес. – Как он оказался в трактире? Надеюсь, у тебя хватило ума провести расследование?

– Расследование проводил я, светлейший, – выступил слева второй энвент, Гладок, малорослый толстяк неопределенного возраста, сцепив кисти пухлых рук за спиной и смиренно уставив глаза в пол. – Осмелюсь доложить?

– Ну? – чуть громче буркнул Верховный маг. – Нет, подожди. Почему на столе ничего нет? Я проголодался.

Возле стола тут же бесшумно выстроились слуги с бесчисленными блюдами и кувшинами. Альтарес шумно засопел, поводя породистым носом и раздувая волосатые ноздри, затем ткнул пальцем:

– Так… Ага… вот это, то и это ставьте на стол, остальное прочь.

Слуги испарились, оставив указанное. С улыбкой предвкушения на полных губах Альтарес придвинул к себе большой овальный поднос с живописно наваленной грудой ляжек трескуна, тушенных в собственном соку и сдобренных сверху острым, вкусно пахнущим зеленоватым растительным соусом. Затем выхватил кусок, показавшийся наиболее привлекательным, и вонзил в него крепкие желтоватые зубы. Мясо брызнуло соком, запачкав магу подбородок и руки, но на такие недостойные мелочи он никогда не обращал внимания.

Альтарес мог позволить себе десятки, а при особом желании – и сотни разнообразнейших, изысканнейших блюд, которые вмиг бы доставили слуги со всех концов макора, и даже из соседних. Но больше всего он обожал мясо трескуна, многочисленное поголовье которого в изобилии водилось в его собственных землях, в местечке под названием Мокрые Холмы. Причем обожал в любом виде – жареном, пареном, копченом, соленом, печеном. Еще сегодня утром это мясо, с переливчатым горловым треском исполняя свою осеннюю брачную песню, прыгало по болотным кочкам, топорщило бурую шерсть, выкатывало круглые желтые глаза и разевало пасть, полную мелких зубов, способных отхватить руку неосторожному охотнику, а теперь радовало глаз на его столе…