Троя. Падение царей - Уилбур Смит

Андромаха терпеть не могла находиться весь день во дворце: там царила атмосфера тяжелой тревоги, и она предпочитала работать среди раненых и умирающих, кормить их, разговаривать с ними, иногда держать их за руку, когда они умирали.

«По правде говоря, — подумала она, — всем не хватает работы». Ежедневная обычная жизнь города нарушилась из-за недостатка припасов, из-за усталости, порожденной нехваткой воды и еды, из-за высасывающей энергию жары. Большинство людей, если не стояли в очередях за едой, оставались дома. Бездействие порождало слухи и подпитывало страхи.

«У Пенфиселеи и Анио тоже слишком много свободного времени, — подумала Андромаха, — и они проводят его, обсуждая положение города с другими царскими слугами».

Мысли ее вернулись к предыдущей осени, к словам Кассандры, сказанным этим девушкам: «Вы должны научиться стрелять! Женщины Коня с луком и стрелами! Понимаешь? Ты понимаешь, Андромаха?»

— Да, Кассандра, — сказала Андромаха пустой комнате. — Теперь я понимаю.

Полит уже ожидал в мегароне с Баноклом и Каллиадесом, когда там появилась Андромаха. Она улыбнулась двум воинам, одному — светлобородому и могучему, другому — высокому и темноволосому. Она никогда не забудет, как они бежали вниз по склону холма, чтобы спасти ее в ту ночь, когда погибла Каллиопа. Тогда они были микенскими бунтовщиками, сражающимися с наемными убийцами, явившимися ее прикончить. А теперь они были самыми уважаемыми воинами Троянской армии. Андромаха слышала о смерти жены Банокла, и была полна сочувствия к нему, но в тот единственный раз, когда она попыталась выразить Баноклу свое сожаление, он грубо отмахнулся и пошел прочь.

— Полагаю, — сказала Андромаха Политу, садясь в мягкое кресло и сложив руки, — мы должны обсудить заботу о раненых и снабжение их едой. Вы бы не попросили меня встретиться с вами для того, чтобы обсудить вопросы стратегии.

Полит вздохнул.

— Наша единственная стратегия — это остаться в живых. Нас не атаковали пятьдесят пять дней. Жара и недостаток еды и воды сейчас наши худшие враги. Еды у нас едва хватит до осени. Колодцы могут высохнуть в любой день.

— Это вероятно? — спросил Каллиадес.

— Такое уже случалось раньше.

Полководец Лукан торопливо вошел в мегарон бок о бок с помощником царя Полидоросом и Ифеем — юным командиром Орлов.

— Оба колодца пересыхали от летней жары около сорока лет назад, — объяснил Лукан. — Реки тогда тоже усохли до тоненьких струек. Это было тяжелое лето. Весь скот пал. Нам пришлось забить большинство лошадей. Я никогда ничего подобного не видел. Но в тот год рано начались дожди, и мы выжили.

— Враги тоже страдают, — вставил Каллиадес. — У них сколько угодно воды, зато еда до них не доходит. У нас есть Гектор и Геликаон, чтобы позаботиться об этом. Армии Агамемнона опустошают всю округу. Там не осталось ни посевов, ни скота. А голодные воины — несчастные воины. Мы знаем, что один из вражеских отрядов наемников ушел десять дней назад, двинувшись на юг. Остальные тоже начнут уходить, если конца войны не будет видно.

— Это наша главная надежда, — сказал Полит.

— Нет, — вмешался Банокл, почесав в бороде, — наша главная надежда — что Агамемнон и его проклятущая свора царей нам сдадутся. Но это не очень вероятный исход.

Мужчины улыбнулись, но Андромаха нетерпеливо сказала:

— Что мы должны обсудить, Полит? Ситуация в Доме змей та же, что была и раньше, когда мы встречались три дня назад. Теперь там заботятся о многих стариках и младенцах, страдающих от жары и засухи. Туда принесли еще десять раненых лучников. Двое из них умерли. У троих раны загноились, и эти трое, скорее всего, тоже умрут. Остальные будут жить, сказал Зеот, — и сердито добавила: — Я не понимаю, почему наши лучники подвергаются опасности, если на нас не нападают. Стрельба наугад по врагам под стенами мало что дает. Если бы каждый из наших лучников убивал каждый день по одному вражескому воину, это все равно было бы каплей воды в море.

— Нам нужно напоминать врагу, сестра, что Трою неослабно защищают, — сказал Полит. — Каждая атака, даже каждая перелетевшая через наши укрепления стрела, должны получить отпор из города.

Каллиадес мрачно добавил:

— И если Скейские ворота будут открыты и город падет, тогда несколько лучников не изменят нашей судьбы.

— Хватит и одной стрелы, чтобы убить царя, — быстро ответила Андромаха.

Они продолжали обсуждать более строгое распределение еды, потому что Полита тревожило, что запасы зерна быстро убывают. Андромаха сказала, что вчера посетила каждого пекаря города, собирая советы, как сохранить зерно свежим и уберечь от долгоносиков, и убедилась, что пекари все это знают.

Когда мужчины начали разговаривать о смене отрядов у Скейских Ворот, Андромаха покинула мегарон. Она ощущала беспокойство, и, повинуясь внезапному желанию, собрала своих телохранителей, игравших в портике в бабки, и отправилась ко дворцу Приама.

Пока Полидорос был занят на совещании, Андромаха решила поговорить с царем наедине. Молодой воин все время находился рядом с Приамом и, хотя Андромахе нравился Полидорос, она чувствовала себя в его присутствии скованно и не могла открыто разговаривать с царем.

Она появилась в покоях царицы, где царь жил с тех пор, как умерла Гекуба. Андромаха думала найти царя отдыхающим, но, когда воин проводил ее в покои, к своему удивлению увидела, что старик стоит на широком каменном балконе. Он пристально смотрел в темнеющее небо, завернувшись в белый шерстяной плащ, несмотря на жару.

Приам повернулся к ней, и на мгновение Андромаха вспомнила того человека, которого встретила впервые на Великой Башне Илиона. Тогда царь был все еще могучим и полным жизни, а она была двадцатилетней девушкой, которая пошла на смертельный риск, отказавшись встать перед царем на колени. «Какое высокомерие, — подумала нынешняя, повзрослевшая, Андромаха, — какая гордость!»

— Надеюсь, я нашла тебя в добром здравии, мой царь, — проговорила она.

— Андромаха из Фив! — воскликнул он, и в свете факела глаза его замерцали жизнью.

Андромаха поняла, что перед ней не сконфуженный старик последних дней, а могучий и капризный царь, которого она некогда боялась, хотя и не показывала этого.

— Иди, встань рядом со мной и посмотри на наш город.

Он протянул руку, и Андромаха ее взяла. Приам вытащил ее на балкон. Она взглянула вбок, на его профиль, на крючковатый нос и твердую линию челюсти, и подивилась: какой озорной бог перенес ее обратно в ее первые дни в Трое?

— Расскажи мне про Дитя Орла, — потребовал Приам сильным голосом. И процитировал пророчество Мелиты: — «Укрывшись за грозовым щитом, над воротами городов парит на темных крыльях орленок и ждет конца дней и падения всех царей». Астианакс, так его зовут, — продолжал он. — Господин Города. Глупые старухи пытаются прикоснуться к его тунике, когда он идет по улицам, так мне сказали. Он надежда Трои. — голос царя изменился, став более настойчивым: — Он должен остаться в городе, Андромаха.

Она хотела согласиться, как вдруг Приам, схватив Андромаху за руки, толкнул ее к каменному ограждению балкона.

— Я не позволю ему покинуть Трою! — сердито проскрежетал Приам ей в ухо. — Я знаю, о чем ты думаешь, девчонка! О том, что умыкнешь его через ворота, уложив в корзину — дескать, ты просто шлюха воина с тюком белья. Но ты этого не сделаешь. Я буду охранять его день и ночь. Мои Орлы позаботятся, чтобы ты не причинила ему вреда!

С силой безумца Приам приподнял ее, пытаясь столкнуть за широкую каменную стену балкона.

— Я остановлю тебя, сейчас же! — крикнул он. — Ты его не заберешь!

Она попыталась бороться, но он пригвоздил ее руки, и Андромаха ничего не могла поделать, когда Приам высоко вздернул ее, чтобы сбросить на камни внизу. Заставив себя хранить спокойствие, она обмякла в его руках. Вспомнив свою последнюю беседу с царицей Гекубой, Андромаха обольщающе прошептала слова, которые слышала тогда, хотя они мало что для нее значили:

— Куда мы поплывем сегодня, мой господин? Скамандерийцы ждут.

Приам ошарашенно вздрогнул и выпустил ее. Андромаха с оглушительно бьющимся сердцем перебралась в безопасное место и шагнула прочь от царя, внимательно за ним наблюдая.

— Гекуба? — нерешительно спросил он. Голос его дрожал, в глазах были боль и смятение.

— Иди отдыхать, муж мой, — мягко проговорила она. — Через миг я к тебе присоединюсь.

Приам поколебался, потом шаркающей походкой подошел к широкому ложу, лег, с усилием подняв на него ноги, и остался лежать, как послушный ребенок.

Андромаха посмотрела на него; в душе ее боролись противоречивые чувства. Страх перед могучим царем на балконе быстро уступил место жалости к сконфуженному старику. Она поспешила вон из комнаты. Глубоко погрузившись в мысли, Андромаха шла по освещенному факелами коридору, как вдруг кто-то за ее спиной спросил: