Зорге. Под знаком сакуры - Валерий Дмитриевич Поволяев

как рыбацкие успехи, Муто? Рыба ловится?

— Не очень.

— А как насчет заработка? Получается?

— Тоже не очень. Народ в Японии — бедный, — Муто не выдержал, вздохнул, — я иногда отдаю рыбу совершенно бесплатно, ни одной иены не беру. Жалко голодных людей.

— У меня вот какое предложение. Как ты отнесешься, Муто, к тому, если я буду платить тебе деньги — ровно столько, сколько ты получаешь за рыбу?

Муто неспешно, с достоинством поклонился.

— Хорошо буду относиться, Зорге-сан. Только скажите, чего надо делать.

— Я хочу иногда вместе с друзьями выезжать в море на прогулку. Иногда, может быть, с рыбалкой — для желающих.

— У меня ведь все помещения ободранные, Зорге-сан…

— Это неважно. Помещения мы приведем в порядок, подкрасим, подправим, там, где надо будет что-то приколотить, — приколотим, Муто-сан. В общем, пусть тебя это не беспокоит.

— Я согласен, — сказал Муто.

— Завтра приедут два мастера и все сделают. На это уйдет дня два-три.

Когда Зорге возвращался в Токио по серой, забитой рассветным туманом дороге, навстречу промчалась отчаянно мигавшая фарами — хотя шоссе было пустынно — машина. Это был автомобиль полиции «кемпетай». «Кемпетай» шла по верному следу.

Раз в месяц в немецком посольстве устраивалась небольшая пирушка со шнапсом, яблочным вином, копчеными сардельками, нежным швабским беконом и баварским пивом, которое в Токио доставляли из Берлина на самолете. Больше всех веселился на этих пирушках майор Шолль — он вообще был очень жизнерадостным человеком и унывать не стал бы, даже попав на необитаемый остров без куска хлеба и клочка ткани, чтобы прикрыть срам и лысеющую голову от беспощадного солнца, радовался и прочий люд, кроме, может быть, секретарши посла Хильды, с тоской посматривавшей на Рихарда — она никак не решалась подойти к Зорге, а тот никак не хотел обратить на нее внимание. Не везло Хильде.

На этих ежемесячных пирушках Зорге был душою праздника — так было всегда, все сходилось на нем: и организация музыки и танцев, и закупка дополнительных продуктов, и придумывание каких-нибудь номеров-сюрпризов, и приглашение гостей с японской стороны…

Как-то Исии Ханако тоже попросилась на посольскую пирушку, в ответ Зорге отрицательно покачал головой.

— Тебе не надо там бывать, Вишенка, — он все чаще и чаще стал ее звать Вишенкой, — сейчас за тобою ходит три сотрудника «кемпетай», а будут ходить пять.

Исии покорно опустила голову.

Пирушка была в разгаре, громко звучала музыка, когда к Рихарду подошла Хильда, решительно потянула его за рукав:

— Пошли танцевать!

Зорге удивленно посмотрел на нее — раньше Хильда не была такой смелой, молча двинулся за ней в круг танцующих. Хильда танцевала легко, красиво, с места на место перемещалась стремительно, ее не надо было тащить, она охотно подчинялась командам партнера, и Зорге не удержался от похвалы:

— Молодец, Хильда!

— Конечно, молодец, — поддакнула Хильда, — только вы на меня, будто капризный арабский шейх, совсем не обращаете внимания. Обратите же наконец, Рихард!

Зорге улыбнулся, но ничего не сказал в ответ.

— Можно, я похвастаюсь? — неожиданно попросила Хильда. Что-то с ней произошло, но что именно, Зорге понять не мог — может быть, у Хильды сегодня день ангела? Или у нее в Берлине скончался дядя и оставил племяннице богатое наследство? Либо что-то еще, очень приятное, встряхнуло ее?

— Можно, — сказал Зорге.

— Через два дня я по посольским делам улетаю в Гонконг, вот. Могу привезти вам оттуда чистого марокканского кофе, рома, которого нет в Токио, либо копченой утятины по-гонконгски… Чего пожелаете, сударь?

План у Зорге созрел мгновенно. Вот он, случай, который нельзя упускать — другого такого случая в ближайший месяц может не представиться. А там… там поднимется с постели Клаузен и жизнь войдет в прежнюю колею.

— Знакомые у вас в Гонконге есть? — спросил Зорге.

Брови у Хильды поднялись недоуменным домиком: откуда? Она ни разу не была в этом экзотическом городе — не получалось.

— Нет, знакомых у меня там нету.

— Выходит, Хильда, вам даже никто не покажет этот удивительный город?

— Никто, Рихард.

— Я могу написать своему приятелю, попросить его — передам с вами небольшой подарок, и приятель будет в Гонконге вашим гидом. Он вообще вам очень пригодится, Хильда.

— Рихард, — нежно, неожиданно задрожавшим голосом проворковала Хильда, — спасибо, Рихард. Конечно же, я воспользуюсь вашим любезным предложением.

Зорге станцевал с ней три танца подряд. Раскрасневшаяся Хильда пребывала на вершине блаженства: наконец-то на нее обратил внимание мужчина, в которого она была влюблена.

— Рихард, когда можно будет зайти к вам за письмом?

— Да можно и не заходить. Я сам к вам загляну. Завтра же, когда буду в посольстве.

— Не-ет, я хочу побывать у вас, — капризно протянула Хильда, — я у вас еще ни разу не была. Другие были, а я — нет.

— Кто эти другие, Хильда?

— Ну, например, жена посла…

Столь откровенное признание кольнуло Рихарда, но он и вида не подал, что уязвлен, протянул только:

— Все-то вы знаете, Хильда.

Та дернула одним плечиком, обтянутым дорогой шелковистой тканью.

— Ну если не все, то очень многое, Рихард. В том числе и про вас.

— Про меня рассказывают всякие небылицы…

— Во всякой небылице есть только доля небылицы, все остальное — правда. Это закон.

— Может быть, может быть, — неопределенно протянул Рихард, — все может быть.

— Так когда мне можно зайти к вам, Рихард? — продолжала капризничать Хильда.

— Надо подумать… Надо подумать.

— А почему не завтра, Рихард? — Хильда надула губки.

На завтра свидание у Рихарда уже было назначено: к нему должна была прийти преподавательница музыки, к которой он благоволил не меньше, чем к Исии Ханако.

— Завтрашний вечер у меня уже расписан, Хильда. Мне предстоит встреча с одним важным типом из министерства иностранных дел. Я должен буду взять у него интервью для «Франкфуртер цайтунг».

— Этот важный мидовский тип случайно не обут в туфли с высокими каблуками?

— Нет, Хильда, он обут в лаковые штиблеты с приплюснутыми носами, — ответил Зорге. Он даже глазом не моргнул, слова будто бы сами выскочили из него.

Посольская пирушка продолжалась. Рихарда ухватил за руку майор Шолль.

— Рихард, я вас ищу-ищу и что-то не могу найти.

— Я здесь, майор, — сказал Зорге.

— Пойдемте выпьем. Среди всей бурды, которую выставили на стол, оказалась одна редкостная бутылочка, ее поспешили сунуть под стол в укромное место. Адрес пребывания этого вкусного напитка известен очень ограниченному кругу лиц.

— Я готов, майор.

— А мне с вами можно? — Хильда всунулась между мужчинами, ухватила обоих под руки.

Зорге не успел ответить — ответил Шолль:

— Можно!

Редкостная бутылочка оказалась довольно вкусным коньяком, угодившим на этот стол явно из кухни самого посла — залетела бутылка сюда скорее всего случайно,