Рассмешить богов - Оксана Панкеева

Кантор вздохнул и полез в карман за сигарами. Король терпеливо ждал, втайне надеясь, что задуманная им провокация случилась сама собой и необходимость рисковать агентом отпала. Кантор изучил сигару, принюхался с огромным сомнением, затем неохотно доложил:

— Багги Дорса хватил кондратий.

— Какое отношение это имеет к твоему непристойному виду? И с чего ты так вздыхаешь, можно подумать тебе его жаль? Или в роли кондратия выступил ты и теперь стесняешься мне признаться, что не выполнил своей задачи, а наворотил вместо этого непонятно чего?

— Как раз в то время, когда мы с Пуришем душевно беседовали о музыке, какие-то демоны принесли к нему Дорса. Мое счастье, что в кабинет к Пуришу он вломился сам, оставив охрану в коридоре.

— И тебе пришлось прорываться с боем? — встревожился король.

— Ну чего вы дергаетесь, вот же я живой сижу… Хотя если бы не Тиа, мне бы пришлось ой как весело, учитывая, что я был совершенно безоружен…

— И много их было? — продолжал допытываться король.

— Делать мне было нечего, как считать! — огрызнулся Кантор. — Проклятье, спички мокрые… Дайте спички!

— Кантор, вот тебе спички, не тяни! Доложи быстро и кратко, мне нужны результаты, а не твои впечатления — весело тебе там было или нет.

— Кратко? Если совсем кратко, я выскочил в окно на какие-то задворки… — Кантор сделал паузу на прикуривание и продолжил: — И очень хотел бы поближе познакомиться с засранцами, которые додумались под этим окном навалить кучу мусора. Охранники Дорса меня видели, и не знаю, что теперь будет, вы же обещали, что вблизи него не будет ваших людей… Но самое скверное — с меня сбили шляпу!

— Кантор, в третий раз повторяю, успокойся. И напрасно ты отказался от выпивки, если тебя видели Дорс и его люди, в ближайшие полчаса к нам опять заявится посланник, и тебе все равно придется что-то пить. Если ты опасаешься за Жака, то могу тебя утешить — ему ничего не грозит, его проблема уже решена. Кроме того, я уверен, с ним ничего не попытаются сделать, не потребовав предварительно объяснений. А вот то, что с тебя сбили шляпу, — действительно скверно. Пуриш тебя узнал?

— Не имею понятия. Он меня видел, но что он по этому поводу подумал… мне некогда было спрашивать. Кстати, я боюсь, что из-за меня у него возникнут проблемы с синдикатом «Дорс и сын». Вы сможете ему чем-нибудь помочь, если понадобится?

— Мне нетрудно, но, уверяю тебя, господину Пуришу это не потребуется. Он вполне в состоянии сам разобраться со своими проблемами, если таковые возникнут. К тому же, как мне кажется, его отношения с Дорсом и так были довольно натянутыми, и конфликт был неизбежен, вмешался бы ты в него или нет.

— Может быть, — мрачно ответил Кантор. — Но все равно… Твою мать, я у него кристалл оставил! Придется опять возвращаться, вы же у Ольги под честное слово брали…

— Оставь эти глупости, кристалл в любой момент можно восстановить. У Ольги остались оригиналы. Лучше скажи мне точнее, что именно ты сделал с господином Дорсом?

— Я его пальцем не тронул, честное слово. Не успел. Он сам. Захрипел и рухнул где стоял. Не в обморок же он упал, в самом деле! Не тот он человек, чтобы в обмороки падать, как бы сильно я его ни напугал. Больше всего похоже, что его действительно хватил кондратий.

— Интересно… — Король призадумался, затем добыл из кармана трубку и попросил помолчать минут десять, так как ему необходимо подумать. Как повлияет на внутреннюю и внешнюю политику республики Голдиана внезапный уход со сцены господина Дорса и что по этому поводу может предпринять его таинственный приятель в дурацкой шляпе.

— Тогда я пойду переоденусь, — проворчал Кантор, с отвращением приподнимая двумя пальцами полу камзола.

— Разумеется, — согласился Шеллар. — И вымойся. А что касается кристаллов… Хочешь, я попробую прикинуться ясновидцем? В ближайшие дни господин Пуриш обязательно навестит твою мать, и если ты хочешь повидаться с ним, не появляясь в Голдиане…

— Я не хочу с ним видеться! — сердито проворчал Кантор. — Только вернуть Ольгины кристаллы. И еще я не хочу, чтобы Пуриш приставал с расспросами к моей матери.

— Она… не знает? — осторожно уточнил король.

— Знает, — проворчал мистралиец. — В том-то и дело, что знает, но не все! Поэтому я и не хочу, чтобы ее лишний раз доставали вопросами на эту тему.

— Понимаю… Я пошлю кого-нибудь, чтобы господина Пуриша там встретили и вежливо завернули. Иди, не задерживайся. Только не являйся к Ольге в таком виде! На кухню спустись. И скажи там, чтобы прислали слугу вытереть за тобой пол. Весь кабинет мне помоями загадил.

Кантор неразборчиво проворчал в ответ что-то среднее между «спасибо» и «пошло оно все…» и хлопнул дверью.

На следующее утро Жак внезапно понял, что ему скучно. Это чувство не посещало его уже пару недель — с того самого дня, как начались неприятности с капсулой. Эти недели были настолько насыщены разнообразными переживаниями, что несчастный шут даже о работе позабыл, не говоря уж о том, чтобы скучать. Теперь же, когда бояться больше было нечего и переживать также было не о чем, Жака посетило желание выйти в общество, пообщаться с людьми, многих из которых он не видел эти две недели и успел по ним соскучиться. Но, как назло, его величество очень вовремя запретил своему шуту подобное удовольствие!

В любом другом случае Жак позволил бы себе ослушаться, так как понятие дисциплины являлось для него чем-то из области необязательных условностей. Но в данном случае шут и сам сознавал важность момента, поскольку с умственными способностями у него все было в порядке. Поэтому бедняга сидел дома, как ему было велено, и с тоской посматривал на часы. Тереза убежала в клинику и вернется только вечером. Король заскочил с утра — нет, ну совесть надо иметь, если сам глаза продираешь в пять утра, то это твое личное дело, но зачем других поднимать ни свет ни заря? — забрал Жаково творчество и дал два торжественных обещания. Прислать к нему в гости Ольгу, как только та завершит порученное ей дело, и навестить лично, но попозже. Сейчас его величество страшенно занят, к одиннадцати он должен быть в Хине, потом пообедает и зайдет. Жака дернули черти полюбопытствовать, что будет в одиннадцать в Хине, о чем он немедленно пожалел. Нет, конечно, если император пригласил короля присутствовать на публичной казни мерзавки, которая чуть не убила его величество, то отказываться невежливо, ясное дело. Хотя к данной конкретной разновидности «неподобающих зрелищ» Шеллар III относится весьма прохладно.

Но вот как его величество собирается после этого изысканного развлечения обедать, в голове укладывается с трудом. Жак прекрасно знал, что король относится к тому типу особо непробиваемых людей, которые запросто могут жевать пирожок, наблюдая за вскрытием несвежего покойника, но понять эту загадочную особенность не мог, как ни пытался. Зато настроение у него испортилось моментально, а с испорченным настроением гораздо тяжелее переживать вынужденное одиночество. «Не, вот, блин, друзья называется! Даже не навестят, хотя король уже не запрещает! Ладно, Ольгу озадачили каким-то возвышенно-патриотическим трудом на благо короны. Элмара и Кантора его величество конечно же потащил с собой, чтоб не одному отдуваться. Мафей усиленно штудирует пятую стихию под руководством мэтра Истрана и освободится не ранее обеда. Эти несчастные влюбленные, которые поссорились, сидят небось по углам и страдают, вместо того, чтобы старого друга навестить. Хотя если они здесь встретятся, так никаких гостей не захочешь…»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});