Сумрак в конце туннеля (сборник) - Владислав Тимофе

   – Понимаешь, Август, ты не боишься ходить по туннелям, нет у тебя этого страха. Поэтому я хочу, чтобы ты стал диггером и медвежатником, как я. Очень удобно совмещать обе эти профессии. Могу тебе точно сказать, что с ними ты всегда будешь уважаемым человеком, к мнению которого прислушиваются, и не придется считать последн ие патроны, что тоже в нашем мире немаловажно!

   – Мне их считать не придется в любом случае! – упрямо ответил Август, и лицо его стало отрешенным.

   Мужчина знал, что дальше продолжать бесполезно. Наталкиваясь на стену отчуждения, которой отгораживался мальчик, Степан чувствовал поднимающуюся в груди волну горечи, даже мог пробовать ее на вкус. Именно в такие минуты острая боль напоминала о погибшей девочке, которую он не смог уберечь. Отношения с Августом уже приняли достаточно определенный характер, и диггер понял, что парнишка, которого он полюбил и считал своим сыном, никогда не скажет ему «отец».

  * * *

   Через несколько месяцев их убежище все еще оставалось ненайденным, и Степан постепенно расслабился, признавая, что убийцы потеряли след. Он открыл в себе талант учителя, с радостью передавая Августу все, что знал сам, и находил много интереснейших историй, читая вместе с названым сыном книги, которые добывал в Полисе…

   Особенное удовольствие они получали от найденной рукописи, которая завалялась между страниц учебника по географии. Это были «Уроки 36 стратагемм», трактат по военному искусству династии Мин, переписанный в тоненькую ученическую тетрадку кем-то задолго до Катаклизма. Изучение пожелтевших листочков превратилось в невероятно интересную игру: оба азартно придумывали нынешние реалии, давали современные названия древнекитайским хитростям, каждое обсуждение превращали в шахматную партию и ставили мат невидимому пока противнику, добиваясь его полного разгрома.

   – Думаю, что восемнадцатая нам как раз подойдет! С нее начнем операцию! – глаза Августа лучились озорством и возбуждением. – «Целиться в главаря, а потом поймать остальных». Значит, заманиваем в ловушку Дружинина, а потом арестовываем и казним всех его ближайших приспешников.

   – А какая же будет ловушка?

   – Ну, это пока секрет, но знаешь, он бросится в нее как баран с завязанными глазами, – ответил юноша с непоколебимой уверенностью.

   – Я знаю только одну тему, которая застит глаза нынешнему диктатору Краснопресненской, – задумчиво протянул Степан. – Это информация, причем любая, про исчезнувший склад оружия, который так до сих пор и не нашли…

   – Вот ты и ответил на свой вопрос.

   – Та-ак. Считаешь, что жители Пресни переметнутся на твою сторону?

   – Да. Как только Дружинин будет убит, его сторонники попытаются…

   – Погоди, что значит «убит»? Если в бою, это одно, но если он будет захвачен, то, по крайней мере, надо будет его судить. Иначе ты устроишь второй бандитский переворот, а никак не освобождение. И справедливостью тут не пахнет. Ты понимаешь? – диггер чувствовал, что должен убедить Августа.

   – Судить? Да о чем ты говоришь, дядя Степан?! Кому нужны какие-то дурацкие суды, е сли все его ненавидят?!

   – Объясни, почему?

   – Ты слышал, что рассказывали? Он жесток, и, как взбесившийся пес, кидается на любого, кто попадает под руку. Несколько семей хотели сбежать, их поймали и повесили. Всех. И это еще не самое худшее, что он творит.

   – Хм… Может, правда, люди только и ждут случая избавиться от диктатуры…

   – Ждут, ждут, не сомневайся! Кстати, надо нам подумать о том, куда перебраться. Я уже так вырос, что на девочку никак не похож. Предлагаю Белорусскую, – сменил тему Август, нарочито придавая голосу басовитое звучание.

   – Так это же под самым боком… – опешил Степан.

   – Вот именно, поэтому там меньше всего станут искать. Стратагемма номер раз. Вспомни! Обмануть императора, чтобы он переплыл море! – воскликнул мальчик.

   – Нет, это пока слишком опасно. Лучше мы отправимся в мой прежний дом, за трехсотым метром. Но обеща й, что будешь очень осторожен на станции, а об остальном можно не беспокоиться: ко мне и раньше никто не заходил, и сейчас не станет. Кроме того, там у нас есть возможность применить самую лучшую, тридцать шестую стратагемму! – завершил спор диггер.

  * * *

   В течение следующих лет подобные разговоры время от времени повторялись: приходилось не раз переходить на новую станцию, потому, что Степан старался долго нигде не засиживаться. Они меняли легенды, представляясь то отцом с сыном, то дальними родственниками, то просто знакомцами, идущими в одном направлении. Как правило, маршруты пролегали в пределах Кольца, потому что затеряться на торговых перепутьях новому человеку было проще. В странствиях очень помогали прежние связи медвежатника, но часто Степану казалось, будто их хранила какая-то незримая сила, отводя в сторону преследователей или предупреждая о нежелательных направлениях. Особенным чутьем в этом отношении отличался Авгус т, и диггер привык полностью полагаться на зрелые суждения приемного сына, а вскоре вынужден был признать, что и любые переговоры парень вел гораздо толковей его самого. «Ну, чего уж тут – это и называется харизма, прирожденное лидерство!» – частенько думал Степан, наблюдая, как неподражаемо ловко юноша манипулирует людьми, будь то знающие себе цену бойцы, осторожные старые дипломаты или даже опытные, прожженные негодяи.

   Временами, пара возвращалась в туннель около Кропоткинской, чтобы отдохнуть и набрать заказов. Задания приносили необходимые патроны и давали возможность без особых проблем, практически легально, обзавестись документами, позволяющими перемещаться на новые места. В основном их нанимали для переброски малогабаритных, но ценных грузов, например, лекарств, батареек, лампочек. Иногда это были гильзы с записками, которыми обменивались между собой руководители станций, а также жители, достаточно богатые, чтобы позволить себе подобную роскошь.

  Кроме уже известных ходов, оплетавших основные туннели, Степан с Августом находили новые, которые частенько вознаграждали своих исследователей неожиданными находками. Например, в одной подсобке стоял брошенный или забытый кем-то ящик с превосходным набором слесарного инструмента… В неприметном тупичке пылились несколько бочек машинного масла… А однажды они наткнулись на обрезки многожильного кабеля в медной оплетке, которые были сложены наподобие поленницы. В умелых руках эти куски превратились в грозное оружие, которое, может, и уступало в эффективности дубинкам десантников «Альфы», но все равно ценилось парнями с блокпостов на вес патронов.

  Третье звено

   За прошедшие шесть лет они уже пару раз бывали на Киевской, но именно сегодня Август впервые открыто заговорил о своих планах.

   – Думаю, время пришло, и тянуть дальше нечего. Объявим набор, соберем ударную группу и нападем на Пресню. Недаром же мы эти операции годами разрабатывали. Но сначала я пойду и вскрою склад. Возьму патроны, одежду, оружие.

   – Погоди, Август, а как ты хочешь унести все это?

   – Там, насколько я помню, всегда стояла дрезина. Думаю, никуда она не делась. На нее поместится достаточно. А потом, если понадобится, можно еще раз вернуться…

   – А он большой, этот склад?

   – Большой… Раньше был еще больше, хотя отец годами брал оттуда для станции. Но еще три или четыре отсека оставались. Я даже точно сказать не могу, что там. Помню, видел патроны, автоматы, обмундирование, противогазы. Это наверняка. Кажется, еще пулеметы были… Может, еще что…

   – А как получилось… То есть, как вы нашли этот склад?

   – Да никто ничего не находил. До Катаклизма там всегда взвод охраны дежурил. И отец был командиром смены, когда начали падать бомбы. Ты что-нибудь про Д-6 слышал? Это им принадлежало…

  Теперь многие части головоломки заняли свои места, и Степану стало понятно, каким образом Красная Пресня не только сумела сохранить порядок в первые дни, но и войти в число самых богатых, сильных станций, уступая, может быть, только Полису. А также почему именно Васильев, отец Августа, стал ее начальником.

   – А ты уверен, что будешь первым, кто туда придет? Возможно, все уже разграбили? Нашли дверь, подобрали отмычки и открыли… – эта мысль давно не давала Степану покоя.

   – Нет. Там нет двери. То есть, она имеется, но открыть ее так, как ты думаешь, невозможно. Цифровой замок. Я последний человек в Метро, кто знает код.