Риск.Молодинская битва. - Геннадий Ананьев

— И мы сможем тогда послать многие тысячи карать огнем и саблей гяуров вправо и влево?

— Да, мой повелитель, поблизости много богатых се­лений и даже городов.

— Ты, как всегда, даешь разумный совет.

Девлет-Гирей не стал ожидать, когда смельчаки ки­нутся выполнять его приказ. Он со всей своей свитой и тысячей нукеров поскакал в село Воробьево, чтобы отту­да, с высокого берега Москвы-реки, лицезреть распаляю­щее его гордыню зрелище.

Пока Девлет-Гирей скакал в Воробьево, его меткие смельчаки, большая часть которых погибла от дроба руш-ниц, сделали все же свое черное дело, сухие крыши домов моментально запылали от впившихся в них горящих стрел. Вот уже дым зачернил небо, укутал солнце, факе­лами запылали дома, взметнувшиеся вихри понесли язы­ки пламени дальше и дальше от Скородома в Белый, а за­тем и в Китай-город. Ратники и горожане, смешавшись, метались среди горящих домов, ища спасения; многие ус­тремились к Кремлю, куда пожар не перекидывался, но все кремлевские ворота оказались наглухо закрытыми. Одно спасение: Москва-река, Яуза и Неглинка.

Давя друг друга, москвичи, ратники и бежавшие от нашествия пахари подмосковных сел устремились к во­де, где их поначалу встречали меткие татарские стрелы, но вскоре вороги перестали стрелять, считая это излиш­ним: очумевшие от жара люди бросались в воду, топя друг друга, образовывали целые завалы из человеческих тел, пытающихся вскарабкаться наверх и в итоге пого­ловно погибающих.

Взрывы пороха, в изрядном количестве приготовлен­ного для стрельбы из пушек и рушниц, довершили разру­шение города.

Вот в это самое время, когда Москва уже догорала, пе­редовой отряд князя Михаила Воротынского встретил татарскую сотню на подступах богатого села, жители ко­торого вовсе не ожидали никакого лиха. Сюда, почти на сотню верст к западу от Москвы, не долетела еще страш­ная весть о татарском походе. Дружинники Воротынско­го без особого труда, сделав засаду, расправились с тата­рами, и только нескольким басурманам удалось вырвать­ся живыми.

Князь Воротынский после этой встречи с крымцами велел поспешить, хотя и не изменил осторожности, уси­лив передовой отряд и выслав дополнительные дозоры. Он собирался через сутки подойти к Москве со стороны Воробьевых гор, чтобы, осмотревшись, в соответствии с обстановкой принять решение; но ускакавшие татарские ратники, опередив его намного, по дороге смогли преду­предить своих о появлении русской конницы, а один из них на самом крепком коне понесся что есть мочи в став­ку Девлет-Гирея.

Еще задолго до рассвета гонец подскакал к воротам Воробьевского дворца, осадил коня (тот рухнул замерт­во) и крикнул стражникам:

— Открывай! Сообщение хану: идет войско гяуров!

Пока стражники отворяли ворота, их начальник по­спешил к Дивей-мурзе. Нукеры уже прекрасно понима­ли, что хан делает только то, что советует ему этот мурза, хотя он и не является предводителем похода.

Дивей-мурза повелел немедленно привести приска­кавшего, и тот рассказал, как сотня, ворвавшись было в село, оказалась окруженной гяурами.

— Их было очень много! Сотник приказал нашей де­сятке вырваться из боя и дать знать о русских. Мы вы­полнили его приказ. Пробились, хотя и не все.

Никакого приказа сотника не было, но кривил душой воин, чтобы не быть обвиненным в трусости и за это не оказаться с переломанной спиной. Он смело ссылался на сотника, ибо видел сам, как тому шестопером размозжи­ло голову.

Дивей-мурза едва сдерживал радость, слушая воина.

«Его послал сам Аллах!»

Дивей-мурзу не интересовало, много ли, мало ли идет русских к Москве; он скажет хану о множестве конных полков, чтобы тот немедленно направил бы копыта свое­го коня за Перекоп. Мурза весь вчерашний день думал, как заставить хана это сделать, ибо то, чего можно было ожидать от спешного похода, достигнуто. Вышло даже лучше, чем он предполагал, и теперь самое время уйти обратно, сохранив тумены. Не так уж и важно, что добы­ча невелика, ее принесет будущий год, когда, как и гото­вился хан, рать станет еще многочисленнее и сильнее, вооружится добрым огнестрельным снарядом. Приду­мать, однако, Дивей-мурза ничего не смог, а без всякого довода подступать к хану опасался, видя, как самодовольно тот держится, взирая на уничтоженную Москву. Дивей-мурза молил Аллаха, чтобы он удержал хана от опрометчивого приказа взять Кремль.

Вчера не отдал ДевлетТирей такого приказа, но что взбредет в его самолюбивую голову сегодня? И вот сам Аллах, направляющий на верный путь, прислал вестни­ка-спасителя. Недолго раздумывая, Дивей-мурза решил­ся на очень смелый поступок: разбудить начальника хан­ских нукеров, ибо только он мог повелеть своим подчи­ненным пропустить кого-либо в ханские покои в неуроч­ное время.

Сообщение об опасности подействовало. Нойон сам вызвался сопровождать Дивей-мурзу.

Разбуженный хан вначале разгневался:

—  Как вы осмелились потревожить наш покой?!

—  Страшная весть принудила меня, мой светлый хан, совершить столь дерзкий поступок. Выслушай меня, прежде чем казнить…

—  Говори! — все еще гневаясь, смилостивился тем неменее Девлет-Гирей.

—  Полки гяуров в одном переходе отсюда. Большая рать. Очень большая.

—  Кто известил?

—  Воин порубленной русскими сотни. Он, исполняя приказ сотника, прискакал к тебе, мой повелитель.

—  Он — отважный воин. Беру к себе его нукером. Де­сятником нукеров.

Это никак не устраивало Дивей-мурзу. Принесшего весть нужно отправить подальше от глаз хана, иначе мо­жет открыться его, Дивея-мурзы, преувеличение о яко­бы грозной опасности. Не мог так быстро царь Иван на­править полки к Москве, это понятно каждому, кто хоть чуть-чуть сведущ в ратном деле, но Дивей-мурза рассчи­тывал на то, что у страха глаза велики и хан не станет придирчиво оценивать его сообщение, не созовет совета нойонов.

— Позвольте, мой повелитель, стать ему сотником в том тумене, сотня которого погибла?

—  Ты прав. Пусть там и будет. А теперь говори, что ты нам предлагаешь. Ты не осмелился бы будить нас, не имея совета. Мы хорошо знаем тебя.

—  Да благословит Аллах вашу, мой повелитель, муд­рость. Я, низкий раб ваш, действительно хочу предло­жить с рассветом увести тумены за Оку, а оттуда, без всяких задержек, — домой. Избегая всяких стычек с гяурами.

—  Москва у наших ног. Мы станем ждать послов от князя Ивана. Мы принудим его стать нашим данником! Разобьем его полки! Пойдем в Тверь! В Ярославль!

—  Не стоит, мой повелитель, спешить. Ваши, светлый хан, тумены без тяжелых пушек вряд ли смогут одолеть стены Ярославля, стены Твери. Не нужно вам, о мудрый из мудрых, и данничество князя Ивана. Вы готовили по­ход на следующий год и не откладывайте его. Сегодня, мой повелитель, вы показали свою силу: сгорело в огне большое войско московское, пополнить его быстро князь Иван не сможет, по России прошел великий мор, поэтому вы, мой повелитель, легко на следующий год возьмете Кремль и Тверь с Ярославлем, и Владимир с Нижним Новгородом, уничтожите всех князей и бояр, все их роды до единого человека, во всех городах посадите своих ной­

онов и мурз, а столицей Великой Орды сделаете Москву.

Для Девлет-Гирея мысль новая. Он, чингисид, знал только то, что замышляли и что воплощали в жизнь чин-гисиды, оставалось для него тайной за семью печатями стремление выскочки Мамая, который шел на Москву походом именно с этой целью: оставить грызущимся ха­нам их Орду, а самому ворваться в Москву, стать полным и безраздельным властелином России. Ее царем. Вот эту мамаевскую идею подсунул Дивей-мурза хану, выдавая ее за свою, и она так легла на душу ДевлетТирею, что он без лишних раздумий воскликнул:

—  Великий Хан Великой Орды! Нам покорятся все земли на север и на запад! Да будет так!

—  Теперь же, о великий из великих, посылайте гон­цов в тумены, чтобы немедля повернули они коней к Оке.

— Мы сделаем это, чтобы вернуться на следующий год! Ты, Дивей-мурза, — лашкаркаши того похода. Сего­дня уводить тумены тоже тебе.

Знай бы князь Михаил Воротынский об этом разгово­ре в Воробьевском дворце, повел бы свою дружину напе­ререз отступавшим, поклевал бы изрядно крымцев, от­бил бы не одну тысячу пленных, но чем ближе подходил к Москве, тем более расчетливо он вел рать. Князь пред­видел бой и готовился именно к нему, стараясь спешить и в то же время подступить к царственному граду не на измученных конях, поэтому делал привалы хотя и ко­роткие, но частые. Так еще в детские годы учил его де­лать Никифор Двужил.

Передовому отряду князь повелел, тоже ради сохране­ния резвости коней, чаще менять дозоры. Определил и запасной отряд, готовый, не мешкая, помочь передовому отряду, если тот скрестит сабли с крымцами.

Однако, вопреки расчетам князя Воротынского, пола­гавшего, что чем ближе к Москве он подойдет, тем чаще станут стычки с разбойными татарскими сотнями, крым-цы вовсе не встречались, да и села попадались совершен­но не тронутые врагом. Только верстах в пятнадцати от Москвы грабители успели побывать почти во всех дерев­нях, селах и погостах, но отчего-то даже не пожгли их, ограбив и захватив полон.