Фашизм. Тоталитарное государство - Желю Желев

Чтобы понять механизм ликвидации безработицы (в Германии в 1933 году было 5,5 миллионов безработных!), мы должны иметь в виду, что фашистское государство может постоянно поддерживать низкий уровень жизни при непрерывно увеличивающемся производстве. С помощью террористического аппарата и системы официальных массовых организаций оно душит всякое сопротивление в зародыше, а с помощью монолитной и тотальной пропаганды «убеждает» народ в правоте своей экономической политики.

Сделав труд принудительным, фашистское государство снимает с повестки дня вопрос о стоимости рабочей силы. Теперь оно располагает неограниченным количеством дешевой рабочей силы. Вот почему в отличие от либеральной буржуазной системы, оно может позволить себе роскошь бросать огромные трудовые ресурсы на мероприятия, не дающие хозяйственного эффекта, но исключительно важные в военном отношении: строительство автобанов, пограничных укреплений, мостов и т.д.; фашистское государство может создать автаркичную экономику, хотя ему обошлась бы дешевле работа на импортном сырье. И наконец, оно способно развивать быстрыми темпами самую современную военную экономику, о какой традиционное буржуазное государство не может и мечтать.

Очень интересные в этом отношении мысли высказал Рапард в 1938 году на конгрессе франкоговорящих экономистов: «Если считать, что критерием успеха является получение минимального дохода при максимальном труде, то германский опыт — триумф, но, если мы считаем, что ценность экономической системы измеряется максимальным доходом достигнутым минимальным трудом, этот опыт — полный провал... Говорят, что автаркичная германская экономика уничтожила безработицу: тут удивляться нечему, в тюрьмах безработных нет» (155—57).

7. Фашистское государство — детище индустриального общества

Тотальный охват всего общества и подчинение его государству, что является сущностью фашизма, были невозможны до XX века. Исторически фашистское государство не могло появиться пока наша эпоха не создала необходимые технические предпосылки. Речь идет прежде всего о современных средствах связи и пропаганды — радио, кино, телефоне.

«Диктатура Гитлера, — заявляет Альберт Шпеер в своих показаниях на Нюрнбергском процессе, — отличалась в одном принципиальном положении от всех исторических предшественников. Это была первая диктатура индустриального государства в эпоху современной техники, она целиком и полностью господствовала над своим собственным народом и техникой... С помощью таких технических средств, как радио и громкоговорители, было отнято самостоятельное мышление у 80 миллионов, они были подчинены воле одного человека. Телеграф, телефон и радио давали, например, возможность высшим инстанциям передавать свои приказы непосредственно низшим организациям, где они, ввиду их высокого авторитета, беспрекословно выполнялись. Это приводило к тому, что многочисленные инстанции и штабы были соединены непосредственно с верховным руководством, от которого они получали ужасные приказы; следствием этого был надзор за каждым гражданином государства и строгое засекречивание преступных действий. Для постороннего этот государственный аппарат покажется неразберихой среди всех проводов телефонной станции, но так же, как и станция, этот аппарат управлялся единой волей» (90—299 и 300).

Современные средства связи вносят важные изменения в традиционную структуру диктатуры и прежде всего в механизм ее работы. При старом типе диктатуры приказ или директива, спущенные из центра, приводятся в исполнение поэтапно. Каждое из многочисленных промежуточных звеньев имеет значение составного элемента. Большое значение промежуточного звена обусловливается тем, что без его содействия воля центра не может дойти до исполнителя. Если в критический момент оно откажется подчиниться директиве центра, наступает провал. Центр парализован, так как провод, по которому передается его воля, оборван.

Поэтому при классическом механизме диктатуры промежуточные звенья имеют огромное значение, настолько огромное, что в каждом отдельном случае центр оказывается зависимым от них. Ему не обойтись без них при реализации своих планов. Он может поменять личный состав промежуточного звена, наказать его или расформировать, но не может отказаться от него в принципе.

Новое, что вносит фашистское государство благодаря использованию современных средств связи, — это возможность обходиться без промежуточных звеньев, или же использовать параллельно непосредственную связь центра с периферией. В эпоху радио центр может связываться непосредственно с каждым звеном иерархической системы, и если какое-нибудь из них откажется подчиниться, это уже не означает, что директива центра не дойдет до исполнителя и будет провалена. Радио ликвидирует эту угрозу.

Рассматриваемая особенность фашистского государства имеет двоякое значение. Техника не только обеспечивает молниеносную связь и массовую пропаганду, но дает возможность оказывать влияние и на сам аппарат, на механизмы его деятельности. С помощью радио центр контролирует аппарат и скорость, с которой выполняются спущенные сверху директивы. Каждая промежуточная инстанция между центром и низшими звеньями оказывается под двойным контролем — сверху и снизу, ибо центр информирует по радио и низовые организации. В результате промежуточное звено теряет инициативу при осуществлении приказа, а также свою относительную самостоятельность, которую оно имело до эпохи радио. Меняется сама природа промежуточного звена, оно превращается в безликого переносчика приказов, ничего не добавляющего от себя. Таким образом система механизируется, а реакции ее отдельных звеньев становятся механическими.

«Прежние диктатуры, — отмечает в своих показаниях А. Шпеер. — нуждались в квалифицированных сотрудниках для низших организаций, в лицах, которые могли думать и действовать самостоятельно. Авторитарная система в период господства техники может отказаться от них, одни только средства связи позволяют механизировать деятельность низших звеньев управления государством. Как следствие этого возникает новый тип бессловесного исполнителя приказов» (90—299 и 300).

Механизация деятельности аппарата, в свою очередь, порождает другие важные следствия: 1. Ликвидируется бюрократическая медлительность аппарата. Он становится оперативным. В этом смысле бюрократия при фашистском государстве существенно отличается от традиционной бюрократии быстротой действий: стоит только спустить сверху приказ, в котором ясно сказано все, аппарат быстро, точно, без промедления выполняет его. Типичные черты бюрократии проявляются только когда нижние инстанции вынуждены взять на себя ответственность или проявить инициативу. 2. Аппарат в целом становится гораздо более послушным и исполнительным. Он прочно связан с центром и подчинен ему, ибо находится под его постоянным контролем, а контроль осуществляется двойной и сверху, и снизу. Низшие инстанции информированы по радио о планах и намерениях центра, поэтому ни одно промежуточное звено не в состоянии обмануть подчиненное ему или дезинформировать его.

Вот почему в условиях фашизма становится технически невозможным, например, отделение какой-нибудь провинции — такое характерное для феодальных монархий явление. Если, допустим, данная инстанция откажется подчиниться метрополии и провозгласит свою независимость, она может быть изолирована или уничтожена центром, так как он может обратиться непосредственно к низшим звеньям и командовать ими. С помощью радио центр в состоянии с максимальной быстротой мобилизовать аппарат других организаций и т.д. Окруженный под Сталинградом фельдмаршал Паулюс сдался бы гораздо раньше, видя бессмысленность сопротивления, если бы не было прямой связи главного командования с низшими звеньями (например, с войсками СС). Именно это лишало фельдмаршала — высшую инстанцию на этом участке фронта — какой бы то ни было самостоятельности. Откажись Паулюс подчиниться безрассудному приказу Гитлера сопротивляться до последнего солдата, войска СС, получив по радио распоряжение своего фюрера, арестовали бы его и расстреляли как изменника. При прежних средствах связи и при такой отдаленности от центра Паулюс наверняка имел бы почти полную самостоятельность в принятии решений.

Возьмем другой пример: покушение на Гитлера в его штаб-квартире в Восточной Пруссии. Штауфенберг возвращается на самолете в Берлин и сообщает заговорщикам, что Гитлер мертв. Некоторые из них еще колеблются, хотят удостовериться в смерти фюрера, прежде чем решиться действовать. Колеблется и Гиммлер, который давно осведомлен о заговоре. Но проходит только два часа после покушения, и Гитлер произносит речь по радио, — заговорщики окончательно сбиты с толку. Если бы не было такой быстрой связи, как радио, войска в Берлине могли бы поднять восстание. Разумеется, не это является главной причиной провала переворота, но, без сомнения, именно это позволило быстро принять меры против мятежников, что очень важно в такого рода «мероприятиях».