Бородинское поле - Иван Шевцов

- Какое ваше решение?

- Осмотримся, подразведаем да будем выбивать.

- Я плохо тебя слышу, говори громче, Олег Борисович.

- Не могу, Глеб Трофимович, немцы могут услышать.

- Хорошо, действуйте. Из леса не уходить. Ни в коем разе. Держитесь и не падайте духом! Желаю успеха.

Падать духом Олег не собирался: все эти страхи остались где-то позади - в октябрьских боях, теперь он чувствовал себя бывалым, обстрелянным воином, но, как выбить немцев из леса, он еще не знал.

Они шли цепочкой друг за другом по траншее - ударная группа из пяти человек, которую возглавлял Остапов. Снег предательски поскрипывал даже под мягкими валенками; крепкий морозец щипал лица, серебрил брови и склеивал льдышками ресницы. Озябшие руки в варежках неуверенно держали автоматы. Сам Олег - впереди. Вот уже и то место, откуда он бросил гранату. Остановились, прислушались - тихо, только потрескивают схваченные морозом ели. Знакомый треск. Сделают несколько шагов, остановятся, слушая ночь. А она молчит, затаилась, лишь изредка щелкнет примороженная ель. Возникают догадки, предположения, вопросы: возможно, немцев было немного, небольшой разведотряд, и, пока он ходил во второе отделение, разговаривал по телефону, они, напоровшись на заминированный завал, сочли благоразумным возвратиться восвояси. Взорвались две противопехотные мины, следовательно, должны быть убитые или раненые. Надо бы осмотреть то место. А что, если затаились и ждут? Не успела угаснуть эта мысль, как пришел ответ на все вопросы: впереди, в стороне третьего отделения, грохнул взрыв - опять сработала мина - и поднялась суматошная, лихорадочная стрельба. На этот раз разноголосая, в которой среди трескучего лая немецких автоматов резко выделялся рокочущий голос нашего "дегтяря". Значит, немцы не ушли, и третье отделение вступило в бой.

Они все побежали по ходу сообщения на подмогу своим товарищам. Олег рассчитывал ударить наседающим на третье отделение фашистам в тыл или во фланг. Но отряд фашистов, преодолев завал, вышел на снежную траншею, повернул налево, натолкнулся на третье отделение и завязал с ним бой. Не выдержав дружного огня, немцы повернули назад, побежали по траншее на юг и тут столкнулись с группой Остапова. Наши были в белых маскхалатах, немцы - в темных шинелях, и это обстоятельство оказалось решающим. Олег, увидев в двадцати шагах от себя движущуюся навстречу черную массу, сразу понял, что перед ним враги, и, не говоря ни слова, стеганул длинной очередью из автомата. Товарищи последовали его примеру. Гитлеровцы шарахнулись из траншеи в снежную целину - одни к завалу, другие в лес, пытаясь укрыться за деревьями. Взрывы гранат, выстрелы, крики раненых и отрывистые команды оглушили лесной островок. В завалах еще дважды бухнули мины. Так продолжалось около часа. А потом все стихло.

Группа Остапова возвратилась во второе отделение, и Олег позвонил в штаб полка. С ним разговаривал Судоплатов. Он требовал ясности: численность немцев, проникших в лес Сухова, потери обеих сторон и где сейчас находится враг. Ни на один из этих вопросов Олег не мог дать хотя бы приблизительного ответа. Судоплатов нервничал:

- Вы командир или кто?! Как так вы не знаете, что у вас под носом делается? Что вы молчите? Вы меня слышите? Алло, Остапов, ты слышишь меня?

- Слышу, товарищ майор, - шепотом отозвался Олег.

- Что ты там шипишь? Говори погромче.

- Громче не могу, немцы услышат, - прошептал Олег.

- Черт знает что у них там творится, - сказал Судоплатов Кому-то, только не Остапову. - Боится голос подать, что-то шепчет. Окружен он, что ли?

Это последнее, что слышал Олег в телефонную трубку. Подумал: вам там хорошо задавать вопросы. А ты здесь пойди сосчитай, сколько немцев просочилось в лес и где они сейчас. Молчат. Должно, притаились за деревьями и выжидают. А чего ждут? Рассвета? Что ж, подождем и мы. Вот только надо бы связаться с третьим отделением. Разговор с Судоплатовым расстроил его.

Подошел командир первого отделения сержант Куликов и спросил:

- Что здесь у вас происходит?

- А ты почему позиции оставил? - накинулся на него Олег вместо ответа.

Тот даже опешил: такой тон не в характере Остапова. Попробовал объяснить:

- Так я ж один. Отделение на позиции осталось.

- А кто тебе разрешил одному ходить, когда кругом немцы? - все так же прошипел Олег. Затем, немного успокоившись и устыдившись своего тона, ввел Куликова в курс событий. - А теперь бегом в отделение и занимай круговую. За тылом смотри, чтоб в спину не ударили.

- А мои бойцы Хайрулин и Зайцев - я могу их забрать?

- Не можешь. Они здесь нужны. - И повелительным жестом дал понять, что разговор окончен.

В третье отделение отправился в сопровождении все тех же четырех автоматчиков. По-прежнему сам шел впереди, хотя и знал, что это неправильно. Медленно и осторожно подходили к тому месту, где недавно лоб в лоб столкнулись с немцами. В траншее и на снегу по сторонам громоздилось что-то темное. Замерли, прислушались, всматриваясь в темноту. Послышался слабый стон. Хайрулин жестом показал на противотанковую гранату: мол, метнем для большей надежности? Олег отрицательно замотал головой. Тогда Хайрулин опять же знаком попросил разрешения пойти вперед на разведку. Олег кивнул, соглашаясь, и почему-то в эту минуту вспомнил Варю, вернее, последнее письмо ее, доставленное Иосифом Думбадзе. И необычную, несколько торжественную фразу в нем: "Да хранит тебя неугасимая любовь моя". Письмо лежало в левом кармане гимнастерки. Подумал: "Мой талисман".

Хайрулин подал сигнал, и они двинулись вперед. И все же их поразило увиденное: траншея была завалена трупами фашистов. Они свернули в сторону от траншеи и двинулись по целине в обход. Но и тут им попадались на глаза лежащие в снегу неподвижные темные фигуры. Кто-то стонал.

Едва они дошли до Хайрулина, как сзади прозвучала короткая очередь из автомата. Шедший замыкающим Зайцев вскрикнул и упал.

- Ложись! - скомандовал Олег.

И все сразу бухнулись в снег.

- Га-ды! - люто выдавил Хайрулин и метнул в темную кучу противотанковую гранату.

- Товарищ сержант, - раздался негромкий взволнованный шепот бойца, - Зайцева…

- Что Зайцева?

- Кажется, убили.

"Зайцева? Почему именно Зайцева, а не меня, не Хайрулина? - молнией просверлило мозг. - Ах да, у меня талисман, и Хайрулин был рядом со мной. А Зайцев замыкающий. Стреляли. Может, тот раненый, что стонал. Наверно, он".

В стороне третьего отделения послышался скрип шагов: похоже, кто-то бежал по траншее.

- Ниязов? - окликнул Олег наугад:

- Я, товарищ сержант, - отозвался бегущий, командир третьего отделения. - Вы стреляли?

- Фашисты, - вместо Остапова ответил Хайрулин.

- Зайцева убили, сволочи, - процедил Олег, вставая. Он вышел в траншею к Ниязову. - В спину стреляли.

- Значит, не все ушли, - заключил Ниязов.

- Куда ушли? - не понял Олег.

- Да обратно, откуда пришли, - пояснил командир третьего отделения. - Сначала они на нас сунулись. Мы им по зубам. Они - бегом по траншее, а там - вы. Видят такое дело - между двух огней, - они и повернули оглобли через завал.

- Точно? - спросил Олег. - Ты сам видел?

- А как же, мы их еще огоньком провожали до самого завала.

Два бойца принесли тело Зайцева и положили на дно траншеи. Олег взял его руку и, не нащупав пульса, прислонился ухом к груди.

- Наповал, - сказал Хайрулин.

- Завтра схороним, - сказал Олег.

Обратно возвращались кружным путем, углубившись в лес.

В эту ночь никто во взводе не сомкнул глаз.

Уже рассвело, когда Макаров и Брусничкин прибыли к себе на КП от Полосухина. Гнедая заиндевелая кобылица легко несла возок по морозному снегу, тревожно скрипели полозья, встречный ветерок и мороз крепко обжигали лицо. Ехали молча, погруженные в невеселые думы. От комдива они узнали о тяжелом положении, которое сложилось на левом фланге пятой армии. Противник вклинился в оборону 33-й армии генерала Ефремова. Создалась угроза левому флангу пятой, которую Клюге давно пытается взять в железные клещи. После суточного ожесточенного боя немцы вклинились в боевые порядки 32-й дивизии и заняли Акулово, угрожая выходом на Кубинку. На ликвидацию прорыва командарм бросил свой подвижной отряд, состоящий из танков и стрелков. Похоже, что днем предстоит ожесточенное сражение в полосе 32-й дивизии, и Полосухин приказал Макарову создать у себя ударную подвижную группу для ликвидации отдельных прорвавшихся танков. На вопрос, из кого создать такую группу, где взять людей, комдив ответил:

- У себя в полку. Из командиров штаба, политработников, ординарцев, ездовых. Вплоть до повара и адъютанта. Начальник штаба пусть возглавит ее. Или комиссар.

- Я готов, товарищ комдив, - сказал тогда Брусничкин. Глебу это понравилось. И теперь, сидя в возке, ему почему-то захотелось знать, о чем думает сейчас комиссар.