Мечты камня (ЛП) - Паренте Ирия

Добился? Но я ничего не сделал. Я просто сбежал от ситуации, которая меня не устраивала, а теперь получаю за это награду. Разве я могу принять то, что он мне предлагает? Может, ещё не поздно всё бросить и уйти. Отправиться путешествовать по миру вместе с Линн…

— Ты решил доказать, как сильно хочешь получить корону, хотя для этого проще было согласиться на договорной брак и править в другом месте, — продолжает он, словно читает мои мысли. — Жак — хороший человек, но для него Сильфос не важнее любого другого королевства. Ему интересна власть, как и большинство, за этим он и заявил о своих правах. А ты показал, на что ты готов ради этого королевства. Показал всей Маравилье, а не только Сильфосу, что ты заботишься о людях. Что тебе важны именно эти земли и никакие другие, что ты способен на великие свершения, чтобы доказать своему глупому отцу, что ты король, которого эта страна заслуживает. Поэтому я горжусь тобой, сын мой. Я очень… очень горжусь тобой.

На глаза набегают слёзы и грозят пролиться. Ещё до того, как он заканчивает свою речь — не без труда, я уже наклоняюсь к нему и обнимаю. Некрепко, потому что боюсь, что его хрупкие кости сломаются от неосторожного движения. Закрываю глаза и прижимаюсь щекой к его груди, стараясь подавить рыдания. Он поднимает руки и кладёт их мне на спину, обнимая в ответ.

Как давно мы не обнимались? Наверное, с тех пор, как я стал достаточно взрослым, чтобы в одиночку покидать дворец при каждом удобном случае. С тех пор, как я стал непослушным и своенравным, и он начал устало вздыхать каждый раз, когда видел меня, словно не знал, что будет со мной, если я продолжу в том же духе.

— Спасибо, — шепчу хрипло, не поднимая головы. — Спасибо тебе за всё. Я бы не был тем, кто я есть, если бы не ты. Ты… тот, на кого я хотел бы равняться.

Такое ощущение, будто слова обладают целебной силой. Я чувствую огромное облегчение, потому что когда это всё закончится, если я никак не смогу это предотвратить, по крайней мере, это будет хороший конец. Он будет знать то, чего я никогда не говорил ему вслух: что я его очень люблю и восхищаюсь им.

И что я буду сильно по нему скучать.

— Нет, сынок… Ты уже доказал, что ты лучше меня.

От кашля теперь уже трясёт нас обоих. Я должен отстраниться, но торможу, поражённый его мучениями. Я беру его за руку и жду. И молюсь, хотя никогда раньше это не делал. Смотреть на его борьбу за каждый вдох невыносимо. Он вытирает слюну и кровь, надеясь, что я не замечу. Выглядит сильно уставшим, но я не хочу, чтобы он закрывал глаза.

Но даже будучи на пороге смерти он улыбается мне.

— Расскажи ещё об этой девушке, Артмаэль. Расскажи о своих приключениях. Всё, что с тобой было…

Киваю и, снова взяв его за руку, начинаю говорить. Рассказываю, как мы познакомились. И о том, как Хасан превратился в лягушку. Рассказываю о Мерлонском лесе и о других местах, в которых мы побывали. Я рассказываю о Линн так, словно пытаюсь призвать её сюда, и мне даже кажется, что она рядом, хоть и понимаю умом, что это невозможно. Папа закрывает глаза, словно пытается сбежать из этой комнаты, рисуя в голове леса, чудовищ, благодарных крестьян… Башни, которые не похожи на башни, и волшебников, живущих в них, умных, но мрачных, способных видеть больше, чем мы, простые смертные. И пускай его голове мир не такой, каким его видел я. Мир, о котором я рассказываю, немного ярче, чем настоящий. Я не рассказываю отцу всё-всё. Есть моменты, которые только наши, личные — только между мной, Линн и Хасаном. Мы имеем право изменять детали, когда рассказывает другим. Мы имеем право делать нашу легенду немного иной, чуть более подходящей для рассказа. Про опасности, поджидавшие нас в тёмном лесу, и светлые моменты, в которых было меньше страха и грусти.

Я рассказываю, потому что пока говорю, не думаю, и время летит незаметно, хотя его ход сейчас против нас. Я рассказываю, потому что это притупляет боль. Потому что я вновь ощущаю жару, под которой мы часами ехали на лошадях. Потому что могу прожить каждое слово, каждую эмоцию вновь, даже если они немного надуманы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я рассказываю, потому что благодаря этому стены исчезают, и мы оба оказываемся за пределами замка, наслаждаясь свободой.

Я рассказываю ему самую невероятную и самую правдивую историю, что когда-либо происходила в Маравилье. И пока я говорю, папино сердце останавливается.

Я замолкаю, только когда дохожу до финала. Когда мне уже нечего рассказывать, и псевдо-Артмаэль заходит в покои умирающего отца, чтобы рассказать ему, как сильно он его любит, пока тот не покинет этот мир навсегда. Я замолкаю, только когда слова сменяют всхлипы. И тогда, излив боль, я поднимаюсь, поправляю его одежду, вытираю пот с его спокойного лица, наклонюсь и целую в лоб.

Плачу.

ЛИНН

После того, как мы разделились с Артмаэлем, дальнейший наш путь с Хасаном проходит в более спокойном темпе. Сиенна граничит с Дионой, так что уже через неделю после прощания с принцем мы добираемся до городских стен столицы, Тараниса, расположенного на высоком холме, откуда виднеется море, с которым Диона связана больше всех остальных королевств Маравильи. С незапамятных времён Диона была центром военно-морского искусства и рыболовного производства, поэтому нет ничего удивительного в том, что дворец был возведён там, где открывается отличный обзор на главное достояние страны.

Мне удаётся сохранять самообладание, пока в поле зрения не появляется замок — жемчужное великолепие с тонкими изящными башнями, в своей элегантности не сравнимое ни с чем из того, что мы видели ранее — на расстоянии, конечно, расплывчатыми силуэтами вдалеке. Но на этот раз у нас нет иного выбора, кроме как подойти вплотную, потому что сестра Хасана, разумеется, живёт в самом дворце и ждёт нас именно там.

Как же мне это не нравится.

Я никогда не любила общество высокородных, потому что рядом с ними чувствовала себя ничтожеством, пустым местом. Все эти замки и люди с огромным влиянием заставляют меня вспомнить своё место. Рядом с ними голос в моей голове вновь напоминает, что я никто, что я ничего не заслуживаю. На этот раз я стараюсь его подавлять, но всё равно я испытываю дискомфорт, когда Хасан ведёт нас к служебному входу, где перебрасывается парой слов со слугами о том, кто мы и зачем пришли. В конце концов они соглашаются проводить нас к якобы принцессе Иви. Даже слуги не подозревают, какой обман происходит прямо у них под носом. Хотя, возможно, даже если бы и знали, им всё равно.

— Думаю, тебе лучше пойти одному, Хасан, — говорю, когда волшебник разворачивается ко мне. — Мне нечего делать внутри.

Мальчик удивлённо открывает рот.

— Но ты же мне помогала! Оставайся, хотя бы на ночь. Тебе нужно поспать, а моя сестра уж поспособствует, чтобы тебе дали самого быстро коня.

Снова окидываю взглядом дворец — на его внушительные размеры и большие кухни, которые я мельком замечаю, когда заглядываю внутрь. Даже эти помещения больше любого из тех мест, где я жила.

Кроме того, я обещала Артмаэлю приехать как можно скорее. Полагаю, это достаточная причина, чтобы незамедлительно отправиться в Сильфос.

— Артмаэль…

— Ты ничем не поможешь Артмаэлю, если на полпути ты или лошадь свалитесь от усталости, — в этот момент сложно поверить, что он младше нас, как было в других ситуациях. Хмурюсь немного, не зная, чем возразить. — Пожалуйста, подумай хорошенько. К тому же здесь ты сможешь написать ему, и скоро он получит твоё письмо: местные посыльные очень быстрые.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Последний аргумент, конечно, самый весомый. Я же обещала, в конце концов.

Вздыхаю, уступая.

— Ты прав.

Мальчик, кажется, рад своей маленькой победе. Он берёт меня за руку, несколько напряжённую, и сжимает своими пальцами, удивляя меня. Когда я поднимаю на него глаза, то обнаруживаю вместо счастливой мордашки печальную улыбку.

— Я… буду скучать по тебе, Линн.

Нет. Мы ещё не прощаемся. Если я сегодня никуда не уезжаю, то нам пока рано проходить через это. Поэтому уже привычным жестом, от которого я не могу удержаться, взлохмачиваю его волосы.