Мечты камня (ЛП) - Паренте Ирия

Мы продолжаем целоваться, прижиматься и шептать…

— Я люблю тебя…

— Я тебя люблю…

— Я буду по тебе скучать…

— Я уже по тебе скучаю…

— Не делай глупостей…

— Возвращайся ко мне…

Первое прощание. Первая разлука.

Мы расстаёмся, чтобы встретиться вновь. Мы встречаемся, чтобы снова расстаться.

Его прикосновения всё ещё горят на моей коже, когда он уезжает.

АРТМАЭЛЬ

Я теряю счёт дням, ночам, деревням, которые проезжаю, перекрёсткам, трактирам, в которых меняю лошадей, и самим лошадям тоже.

Осталось ещё немного. Ещё немного часов скачки, не смыкая глаз. Давай, принц. Поднажми ещё немного.

По пути я теряю себя и нахожу только лишь отчаяние.

* * *

Я прибываю в Дуан, когда солнце ещё высоко, хотя уже запутался в днях с тех пор, как попрощался с Линн и Хасаном. сам город, стоит мне оказаться внутри его стен, теперь кажется таким же, как и все остальные. Чуть больше разве что. И дороги здесь чуть лучше. Чуть больше людей, из-за которых мне приходится сбавить скорость и терять драгоценное время.

Кажется, проходит целая вечность, между моментом, когда я въезжаю в городские ворота, и моментом, когда я добираюсь до дворца. Навстречу мне выходят дюжина слуг и солдат, у меня кружится голова от такого количества внимания после стольких дней в одиночестве. Позволяю забрать поводья лошади, а сам спрыгиваю. Приземление на ноги ударяет моим уставшим коленям, и на секунду я перестаю дышать. В то же время я осматриваюсь вокруг и пытаюсь вернуть равновесие. Кто-то протягивает мне руку помощи, но я отмахиваюсь, киваю благодарно и направляюсь к замку.

Я не знаю, как я ещё стою на ногах. Не знаю, что именно не позволяет мне сломаться и даёт силы идти дальше. Не знаю, решимость или надежда. Я не видел над замком чёрных флагов, а значит, король жив. Никто ничего не сказал мне во дворе и до сих пор, пока я иду, хотя и смотрят с удивлением, прежде чем неуверенно поклониться. Представляю, какой у меня сейчас видок. Знаю, что непохож на принца, который сбежал больше месяца назад.

Сердце колотится в груди, когда я останавливаюсь у двери в покои отца. И всё это время думаю: может, волшебница ошиблась?

— Пап?

Мой голос звучит хрипло, когда я, без стука, заглядываю в спальню.

Пустой желудок нервно скручивается.

Король лежит, откинувшись на подушки, посреди своей огромной кровати. В полуденном свете, проникающем в комнату сквозь окно, его лицо кажется белым. Он совершенно преобразился: слабый, измождённый, с тёмными кругами под глазами. Я говорю себе, что этого не может быть. Что я никогда не видел отца в таком ужасном состоянии, даже в худшие времена. Даже когда моя мать умерла. Даже когда он болел сам, но отказывался лежать в постели и продолжил заниматься своими делами, сказав целителям оставить его в покое.

А этот мужчина — не мой отец.

Но почему же тогда его лицо озаряется при виде меня? Почему в серых глазах мелькает узнавание? Почему он улыбается?

— Сынок…

От одного только он начинает задыхаться и кашлять, согнувшись пополам. Я пересекаю комнату, не отрывая глаз от пола. Не знаю. как смотреть ему в глаза. Не могу вообще смотреть на него. Мне хочется заткнуть уши.

Разве это лучше, чем позволить ему покинуть этот мир, не попрощавшись?

Вокруг его кровати какое-то оживление. Я замечаю Жака. Он поднимается и разворачивается ко мне. Рядом с ним красивая женщина — должно быть, его жена, — со светлыми локонами, ясными глазами и веснушками по всему лицу. Она склоняется над моим отцом, несмотря на огромный живот. Её беспокойство невозможно назвать поддельным, когда она подносит кубок к губам короля, который тот придерживает трясущимися руками.

Он умирает.

Он умирает, и я ничего не могу с этим сделать.

— Брат… Мы не ждали тебя.

Я не говорю ему, что он не смеет так меня называть, что он должен обращаться ко мне по титулу. Я бросаю на него взгляд, прищурившись. Мне хочется ненавидеть его, но на это нет сил. Это он приказал меня убить? А почему бы тогда ему не сделать этого и с королём?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но глядя прямо в его серые глаза… я не могу назвать его убийцей.

— Отец, как ты себя чувствуешь? — я подхожу к кровати. Жак уступает мне своё место, и странное тревожное чувство, что я не знаю, как мне к нему относится, возрастает. — Что… с тобой случилось?

Это болезнь? Или просто старость? Но ему не так уж много лет. Есть другие короли, в других странах, которые намного старше и всё равно продолжают править.

— Артмаэль, я расскажу тебе всё, но нашему отцу нужен отдых.

Я снова поворачиваюсь к бастарду. Стряхиваю руку, которую он кладёт мне на плечо.

— Это из-за тебя?

— Что?

Его удивлённое выражение напоминает мне Хасана со всей его невинностью. Почему он не кажется мне таким плохим? Он пытался заполучить трон. Честно говоря, он уже в шаге от этого. Это потому что я видел вещи намного страшнее? Или просто я слишком устал, чтобы устраивать сцену?

Отец поднимает руку, требуя успокоиться, и я возвращаюсь на место. Я провожу руками по лицу и замечаю, что они все в земле. Одежда мятая и грязная. И лицо наверняка не лучше. От меня воняет потом. Я почти не спал все эти дни, вопреки своим обещаниям Линн. Последний раз я позволил себе закрыть глаза больше суток назад, когда подремал пару часов в трактире, пока мне подыскивали подходящую лошадь.

— Оставьте нас, пожалуйста, — приказывает он.

— Но, господин, вы нехорошо себя чувствуете…

У моей предполагаемой невестки голос как у птички. Такой же тонкий и хрупкий, как и вся она.

— Я заботился о сыне всю свою жизнь. Я уверен, что он сможет позаботиться обо мне те несколько минут, что мы побудем наедине, — он протягивает ей руку, и она с печальным смирением целует её. — Спасибо, Арельес, дорогая, за твою заботу. Но сейчас я хочу поговорить один на один со своим сыном.

Парочка слушается короля. Жак протягивает руку своей жене, которая встаёт, поглаживая свой внушительный живот. Не могу не проследить за ними взглядом до самой двери, хотя ни о чём конкретном в этот момент не думаю. Возможно, мне бы хотелось чего-то подобного, только с другой женщиной. Нормальный брак. Детей.

Они задерживаются на пороге, и она наклоняет свою светловолосую головку.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, лорд Артмаэль. Несмотря на… столь тяжёлые обстоятельства. Сильфос будет праздновать ваше возвращение.

Я опускаю голову, хотя не могу сказать почему, но не могу оторвать взгляд от неё и её мужа, который не сводит с неё глаз. Я так же смотрю на Линн? С бесконечным обожанием…

Супружеская пара выходит из спальни и закрывает за собой дверь. Я сажусь ближе к отцу. Мой взгляд цепляет засохшая кровь на его ночной рубашке. И на простынях тоже. Глаза начинает щипать, когда отец протягивает мне руку. Сколько времени я провёл вдали от дома? Кажется, что дни пролетели незаметно, пока я путешествовал по свету, но время текло ещё быстрее за пределами моего маленького мирка. Только этим можно объяснить то, что этот измождённый человек — мой отец.

Это не должно было быть так. Всё не должно было закончиться вот так.

Делаю глубокий вдох и протягиваю ему ещё воды, поскольку его кубок уже пуст. Не знаю, что сказать или как себя вести, поэтому когда он возвращает мне кубок, я взбиваю ему подушки. Но после этого мне не остаётся ничего, кроме как вздыхать и ёрзать на месте.

— Прости. Я был идиотом.

Бридон де Сильфос прищуривает глаза, словно впервые меня видит. Улыбка возвращается на его лицо, и на мгновение он становится таким, каким я его помню, ни больше ни меньше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— У тебя хорошо получается извиняться: я ожидал появления героя, — он кашляет, и я бросаюсь за кубком, но он качает головой. — А ты пришёл с таким видом, будто попал в переделку…

Я тоже улыбаюсь. Мой взгляд опускается на штаны, и я пытаюсь стереть пятно на колене. Не выходит, но я продолжаю тереть, пытаясь набраться сил для разговора. Мне не приходит на ум ни одной шутки, в отличие от него. У меня нет ни сил, ни настроения ни на что, кроме как упасть на колени и молиться, чтобы он поправлялся.