Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поддерживая антигерманские настроения французов, БлокМоранж хотел также выглядеть глашатаем некоего третьего пути в отношениях между Востоком и Западом, который был направлен па то, чтобы сорвать амбициозные планы американцев. "Вооружаясь по указке Соединенных Штатов, мы рискуем разрушить все наши традиционные экономические и социальные структуры", – писал он в январе 1951 года. "Если бы французское правительство заявило о нейтралитете, оно тем самым дало бы Европе сигнал для создания третьей дипломатической и военной силы", – добавил он несколько недель спустя.
Все эти напоминания позволяют лучше понять, как он пришел к "докладу Фечтелера". После прекращения публикации "Дон Кихота" Блок-Моранж довольствовался выпуском бюллетеня "Энформасьон э конжонктюр", придерживавшегося тех же идей нейтрализма. Именно в этом бюллетене (2 февраля 1952 года) он впервые сделал ссылку на упомянутый доклад: "Начальник штаба ВМС США недавно передал на рассмотрение совета по национальной безопасности чрезвычайно важный доклад, касающийся будущей стратегии Соединенных Штатов в Средиземноморском регионе и той политики, которой будет придерживаться Вашингтон в отношении арабских государств". 16 февраля он снова вернулся к этой информации, сообщив, в частности, "точный шифр, под которым данный доклад зарегистрировали в сверхсекретных архивах американских ВМС". Затем он передал доклад газете "Монд", которая и опубликовала его 10 мая.
Не изобличенный американцами во лжи (но знали ли они вообще о существовании этого конфиденциального бюллетеня?), Блок-Моранж был убежден в истинности доклада. Ему удалось убедить в этом также и "Монд".
Касаясь происхождения доклада, Жак Блок-Моранж заявил год спустя в брошюре, посвященной данному делу и озаглавленной "Операция "Фечтелер"", что ему его передал "один корреспондент", вхожий в посольство Великобритании. Это уточнение подтверждало версию о заговоре британских спецслужб, обеспокоенных проарабской политикой Соединенных Штатов в Средиземноморье. Но данное объяснение представляется таким же малоубедительным, как и то, что было сделано защитниками Андре Ульманна по поводу его истинной роли в деле Кравченко. Как в том, так и в другом случае (американский источник для Ульманна, британский – для Блок-Моранжа), возможно, речь шла о "вторых руках", то есть об информаторах, которые в свою очередь также могли быть "обработаны", сознательно или нет, кем-то еще.
Но кто бы ни были вдохновители этой операции или дезинформации, факт остается фактом: Блок-Моранжа они "подставили". Тот, кто передал ему этот документ, попросту сделал ставку на его антиамериканизм и нейтрализм.
После такой оплошности Блок-Моранж продолжал заниматься журналистикой. В 1956 году он захотел издавать финансовую газету. Но, обсудив детали проекта с Альбером Игуэном, бизнесменом, о котором мы подробно говорили в первой части книги, он решил отказаться от своей затеи. В феврале 1959 года наш журналист превратился в генерального директора фирмы, занимавшейся операциями и недвижимостью и принадлежавшей тому же Игуэну. Убежденный голлист, он стал безоговорочным сторонником генерала де Голля и его независимой политики. Будучи членом экономического и общественного совета, он попытался, но неудачно, выставить свою кандидатуру в Национальное собрание от департамента Ер.
В последние годы Жак Блок-Моранж, похоже, потерял всякий интерес к международной политике. Основатель и президент "Лиги налогоплательщиков", он сейчас ведет решительную борьбу с налоговой политикой и всемогуществом государства.
Неонацистское пугало
"Французские поработители!
Мы слишком долго вас терпели, глядя, как вы надменно вышагиваете по Эльзасу и Лотарингии, которые вы так нагло узурпировали. Ваши преступления настолько велики, что вам не уйти от справедливого приговора гордых и непокоренных немцев, полных решимости покончить с вашим террором. Народ Германии не станет больше спокойно смотреть на то, как вы топчете наши древние традиции и насаждаете среди коренного населения развращенную и декадентскую культуру. Не ваши пошлые песни, а наш язык и наши песни должны звучать на этой земле. И какими бы ни были ваши усилия и ухищрения, вам никогда не удастся сделать из наших детей французов. Мы не позволим вашим доносчикам шпионить за нашими людьми и препятствовать им поддерживать контакты с нашей бывшей родиной. Мы отрубим ваши грязные лапы, которые душат наш народ и с помощью шантажа и угроз хотят поставить его на колени. Мы ясно и решительно заявляем вам: "Довольно! Берегитесь!"
Все ваши шпионы, агенты, информаторы, которые от имени вашей вырождающейся страны стираются унизить наших сограждан и лишить их чувства национальной гордости, не ускользнут от наказания, которое их ожидает.
Наши люди живут среди вас и прекрасно осведомлены о всех ваших преступлениях.
Мы вас предупредили, и теперь за каждым вашим злодеянием последует беспощадная месть!
Боевой союз за независимую Германию"
В конце 1956 года 300 человек в департаментах Верхний и Нижний Рейн получили такое анонимное письмо. В полиции об этом "Боевом союзе" никакой информации не было. Тон послания, на котором красовалась нацистская свастика, не оставлял никакого сомнения насчет идеологической принадлежности его авторов, тосковавших о "Великом Рейхе" и считавших Эльзас и Лотарингию немецкой территорией.
В то время никто из адресатов не обратил внимания на содержащиеся в письме угрозы. Полиция провела поверхностное расследование и пришла к выводу, что речь здесь шла, очевидно, о какой-то неонацистской группе, обосновавшейся в Гамбурге на территории Федеративной Республики Германии. Вскоре об этом деле забыли. До того дня, когда "Боевой союз" перешел к активным действиям.
Вечером 14 мая 1957 года многие политические деятели собрались в здании страсбурской префектуры. Среди них – два бывших председателя Совета республики, Рене Мейер и Рене Бутми, бывший министр, депутат Национального собрания Пьер Анри Тетжан, сенатор Андре Бутеми и человек 20 ответственных работников Европейского сообщества и департамента Нижний Рейн. Все присутствовавшие были Приглашены префектом Андре Мари Тремо, чтобы отметить завершение сессии Европейского объединения угля и стали (ЕОУС), проводившейся под эгидой Европейского совета.
И утром того же дня личный секретарь префекта мадам Жиордан обнаружила среди почтовой корреспонденции тщательно упакованную посылку, адресованную лично Андре Мари Тремо. Это была коробка с кубинскими сигарами. Прежде чем отложить упаковку, она аккуратно вырезала отпечатанные на машинке фамилию и адрес щедрого отправителя – Карлоса Гарсия Солдевиллы, представителя фирмы, поставлявшей в Европу кубинский табак и сигареты, чтобы позднее отправить ему благодарственное письмо, как она это всегда делала при получении подарков. Затем она отнесла коробку в кабинет префекта. Андре Мари Тремо положил ее в один из ящиков своего стола, собираясь вечером открыть ее для своих гостей. Но, будучи довольно рассеянным человеком, он забыл про нее.
Какая же связь между сигарами и приемом?
Ответ, обагренный кровью, прозвучал три дня спустя, 17 мая, в 12.50.
Прибыв в 12.30 в здание префектуры, после того канона провела все утро в городе, Анриетта Тремо зашла сначала в кабинет своего мужа, чтобы обсудить с ним последние детали обеда, на котором должны были присутствовать руководители государственной табачной компании, приехавшие из Парижа для открытия магазина. Префект в это время беседовал с Пьером Пфлимленом, являвшимся тогда председателем генерального совета департамента Нижний Рейн.
"Ах, Анриетта, чуть было не забыл. Возьми эту коробку с сигарами для наших гостей", – сказал Тремо, когда она собиралась уже покинуть кабинет, чтобы подготовиться к обеду.
Он открыл ящик стола и протянул ей коробку.
Анриетта поднялась на верхний этаж, вошла в салон для гостей и положила сигары на небольшой круглый столик. Затем она позвала служанку.
"Не могли бы вы принести серебряный поднос? Я положу на него сигары и сигареты для гостей. Потом вы пойдете и поправите свою прическу: наши гости должны скоро прийти".
Служанка отправилась за подносом.
Через пять минут гигантской силы взрыв потряс здание префектуры. Его услышали все жители Страсбура.
Зрелище, открывшееся в салоне, выглядело ужасным: Анриетта, с развороченным животом и оторванной левой рукой, была убита на месте.
Собираясь открыть с помощью ножниц коробку, супруга префекта привела в действие адскую машину.
Расследование проходило энергично. Уже 20 мая оно переместилось в Федеративную Республику Германии, в места расположения неонацистских группировок. Господин Солдевилла, представитель фирмы, поставлявшей кубинские сигары в Европу, оказался вымышленной фигурой. Пишущая машинка, на которой были отпечатаны фамилия и адрес загадочного отправителя, оказалась той же самой, что была использована не менее загадочным "Боевым союзом за независимую Германию" для своих анонимных писем.
- Общественные блага, перераспределение и поиск ренты - Гордон Таллок - Политика
- Как готовили предателей: Начальник политической контрразведки свидетельствует... - Филипп Бобков - Политика
- Агенты перестройки. Рассекреченное досье КГБ - Вячеслав Широнин - Политика
- Коммунисты – 21 - Геннадий Зюганов - Политика
- Евреи в КГБ - Вадим Абрамов - Политика
- Собибор - Миф и Реальность - Юрген Граф - Политика
- Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне - Джордж Бейли - Политика
- 1937. Заговор был - Сергей Минаков - Политика
- Бессарабский вопрос между мировыми войнами 1917— 1940 - М. Мельтюхов - Политика
- Партия. Тайный мир коммунистических властителей Китая - Ричард МакГрегор - Политика