Новый год по новому стилю (СИ) - Горышина Ольга

       — Думаю, все давно спят. Но если тебе нравится жить со мной половой жизнью, я могу расстелить в детской спальник…

       Я с трудом оторвала от подушки гудящую голову:

       — Ты издеваешься?

       — Наша кровать за стенкой. Я чутко сплю. Я услышу, если Люба проснется, и принесу ее к нам. Ну… Ты сама дойдешь или тебя отнести наверх?

       Я шла сама. В доме оказалось два этажа, но три яруса. Родительская спальня размещалась как бы в отдельном крыле, и дверь в нее находилась между пролетами лестницы. Дальше наверху была детская — закрытая, но Гриша все равно приоткрыл дверь, только что-то разобрать в темноте сумел лишь он один, а я просто поверила ему на слово, что Люба сладко спит. Я уже сама спала, но все же нашла в себе силы нацепить трусы и майку на случай экстренного подъема. Гриша же сказал, что одевается совсем по другой причине. Но когда он перетянул меня к себе на подушку, одежда не мешала нам чувствовать друг друга. Я слышала биение его сердца, и никакой другой музыки в его исполнении мне не было нужно. Я уснула… Почти мгновенно.

       — Лиза, — Гриша нагнулся прямо к моему уху. — Ответь…

       Я не слышала вопроса. Я с трудом в темноте разбирала его лицо. Который час? Что ему от меня нужно?

       — Лиза, я принял звонок, чтобы не разбудить весь дом!

       О, господи! Я спросонья и не увидела в его руке телефон. Мой телефон, который он вытащил из сумки, которую прихватил снизу, про которую совершенно забыла я.

       Глава 7.1 "Последняя лепта"

       Никогда еще мое «Алло» не выходило таким хриплым — даже в дни жесточайшей простуды.

       — Вопрос отпал сам собой, — услышала я голос Кирилла. Ну, а кто еще мог разбудить меня среди ночи! — Могла бы вообще-то и сообщить, что бросила отца. Так сложно? Или теперь наплевать на все добро и забыть?

       Я не могла справиться с языком, поэтому и позволила Каменцеву молоть своим. Сердце скакало в ушах. Телефон дрожал в руках. А одеяло на плечах удерживалось лишь руками Гриши, поэтому он прекрасно слышал все сказанное мне в ухо. И я с трудом удержала телефон, когда он попытался его отобрать.

       — Почему ты мне звонишь ночью? — прохрипела я наконец.

       — Какая ночь? Почти семь! — полетел из динамика плевок. — Я звонил тебе весь вечер, но твое королевское величество не снизошло до ответа. Отец в больнице. Увезли по скорой…

       Я вытерла плевок ладонью, зажав ей рот. Рука дрогнула. И остальные вопросы задавал Гриша, и, на удивление, Кирилл на все их ответил, а я, бросившись вырывать телефон, была уверена, что услышу тишину. А вот Гриша так не думал, потому, спасаясь от меня, отпрыгнул аж к двери, от которой возвращался теперь очень медленно.

       — Лиза, нет повода для паники.

       Он опустился на колени, чтобы заглянуть мне в лицо, потому что я поднять головы не могла. На нее точно ведро надели, полное камней, и камни сейчас царапали мне уши и щеки, пытаясь вывалиться на кровать. Гриша схватил мои руки, стиснул пальцы, которыми я только что чуть не разодрала себе лицо.

       — Увезли с подозрением на инфаркт, но он не подтвердился. Состояние тяжелое, но стабильное. А вот у тебя нестабильное. Пожалуйста…

       Он прижался к моим пальцам губами — до жути горячими, или это мои руки превратились в сосульки? Я подняла на него глаза и тут же получила свободу, потому что его пальцы тронули мои глаза — влажные. А потом мой нос тронул плечо — горячее, как и все тело, к которому я прижималась во сне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

       — Хватит, нет повода… — Гриша гладил меня по волосам. — Ну нет повода… Бери одежду и дуй в сауну в душ. Я сварю кофе. И поедем в больницу.

       — А Кирилл? — отстранилась я наконец, хотя хотела прижиматься и дальше и отмотать назад часы, которые стоили Александру Юрьевичу здоровья.

       — Понятия не имею. Да и какая разница… Давай, Лиза. Сейчас нет времени на сопли! Соберись! — рычал он шепотом, стаскивая меня с кровати.

       Так и дотащил меня до шкафа, в который бросил сумки с вещами, на полусогнутых. И я опустилась на четвереньки, не в силах удержать себя в присядку. Сердце так настойчиво рвалось наружу, что его не спрячет никакой свитер. Прижав одежду к груди одной рукой, другой держа соединенными полы банного халата, я почти на ощупь шла за Гришей, который о халате не подумал. Впрочем, он не подумал о нем и на кухне, где после короткого душа я нашла его с Ленкой. Так и стоял в одних трусах, бросив шмотки на кухонный стол.

       — Лиза, о Любе не волнуйся.

       Вместо доброго утра получила я от Елены Владимировны, которая вышла к нам в затянутом кушаком почти что под самой грудью фланелевом халатике и в домашних тапочках на босу ногу. Получается, Гриша варил кофе слишком громко.

       — Все время на свете ваше. До конца каникул.

       — Да я… — я ничего не могла сказать… Губы дрожали.

       — До вечера уж точно, — прикусила свои хозяйка, а потом врезала пасынку между лопаток. — Проваливай с кухни в таком виде! Гриша, ну в самом-то деле! — толкнула она его еще раз, когда он вместо двери направился к кофейной машине. — Я разберусь с кофе!

       А потом повернулась ко мне, чтобы разобраться уже со мной:

       — Что тебе дать поесть? Запеканки немного осталось с ужина.

       — Я ничего не хочу, — честно призналась я.

       — Это я понимаю. Но твои хочу-не хочу меня не интересуют. Нам не нужны тут голодные обмороки.

       Нам нужно было поесть и убраться из дома, пока Люба не проснулась. В этом Елена Владимировна уж точно была права. Объяснить ребенку, что мама скоро придет, будет намного легче, чем заставить эту маму отпустить… Мама, которая последние дни постоянно куда-то уходит. А тащить ребенка в больницу не вариант.

       — У меня куча знакомых врачей. Если что, — выдала Елена на пороге. — Гриша, ты меня понял?

       — Ленка, отстань! Без тебя тошно…

       Меня же подташнивало от выпитого кофе, с которым не подружился творог. Гриша схватил меня за руку, как только вывел машину за ворота.

       — Без паники, договорились? Мы все делаем без паники…

       Я зажмурилась, когда глаза защипало.

       — Лизка, не смей обвинять себя в произошедшем! А если Кирилл начнет это делать, я дам ему в морду. В больнице ему окажут первую медицинскую помощь…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

       Гриша хохотнул, а я — не смогла. И не могла простить себе, что за эти два дня ни разу не позвонила Александру Юрьевичу. Один звонок — спросить, как вы там? Этот звонок мог решить все. Почему я не позвонила? Ведь нашла же время написать маме, что мы на даче у Гришиных родителей и у нас все отлично.