Палач - Марина Эльденберт

— Мне не за что тебя прощать, — Оксана подалась вперед, целуя его в губы. Их последний поцелуй, в который она вложила всё отчаяние, нежность и надежду. — Обещай, что вернешься ко мне, если передумаешь.

Он не ответил, но, по крайней мере, она попыталась.

Оксана, не оглядываясь, шла к подъезду. Семен сел в машину — она слышала, как хлопнула дверца и зашумел двигатель, но автомобиль не тронулся с места. Она знала, что Семен тоже прощается с ней: сейчас и навсегда.

Оксана отсекла его от себя: чувствовать это и дальше становилось невыносимо. Ноги подгибались, а на вдохе грудь перехватывало спазмом. Она пыталась глубоко дышать, но тогда наружу рвались крики. Домофон отозвался противным писком, и раскрытая пасть подъезда приняла её в свой полумрак. За спиной захлопнулась дверь, разделяя их.

Оказавшись в квартире, Оксана бросилась к окну, но Семен уже уехал. Плотина терпения прорвалась, и хлынули слезы. Она сползла на пол, судорожно всхлипывая и растирая глаза кулаками.

Часы её счастья остановились сегодня.

12

Правду говорят, что беда не приходит одна. Новости от Насти, которая его замещала, не радовали. Она с трудом справлялась с припадочным инвестором, который требовал личной встречи с ним, и внезапно возникшими проволочками с землей под застройку. Несмотря на запреты и предостережения врача, Демьян все-таки поехал в офис. Общение с партнером, обеспокоенным срывом сроков, радости не доставило, но проблему нытья решили. Демьян и сам не терпел бюрократию, но ещё больше он не выносил скандальных мужиков. Не всегда получается обойти острые углы, но умение держать удар — черта породы.

Лечащий врач был недоволен тем, как идёт восстановление. Для мужчины его возраста он слишком медленно поправлялся. Загвоздка заключалась в том, что Демьян не был обычным человеком. Прогнозы выводили из себя, и он знал, почему. Примеры Элизабет Мур и Кости Лезина совсем не вдохновляли. Эльза говорила, что у Вальтера тоже пошатнулось здоровье, а сколько тех, кто об этом просто молчит или ещё ничего не заметил?

Демьян действительно медленно шёл на поправку, даже для человека. Слабость накатывала внезапно и не отпускала подолгу. Головокружения и тошнота после сотрясения, не прошли до сих пор. Временами выпадало зрение, а ребра продолжали болеть. На последних снимках перелома запястья тоже не было ничего утешительного. Демьян понимал, что начал сдавать, и чёртова авария, кем бы она ни устроена, подстегнула этот процесс.

Единственной отдушиной оставалась Ванесса. Умная, сексуальная, она умела быть жесткой, но с ним её женственность перекрывала деловую хватку и личные интересы. Они почти не говорили о покушении. Однажды Ванесса все же спросила о том, что произошло в ту ночь, и в её вопросе Демьян прочёл нечто большее, чем готов был услышать. Небезразличие. Ему нравилось, как она говорит о Москве и её искренность. Рядом с ней он оживал.

Анжела не раз заговаривала о том, что столь частые визиты выглядят непристойно, что пойдут слухи. Демьян понимал, что она права, но Ванесса была ему нужна. В отличие от остальных, она не носилась с ним, как с писаной торбой, и рядом с ней он неизменно чувствовал себя на высоте. Ради неё Демьян послал ко всем чертям правила приличия, всё современное общество с его фальшивым ханжеством и двойную мораль Анжелы. Он до сих пор не был уверен, что она не ведет игру за его спиной, на пару со Стрельниковым. Недоверие по-прежнему оставалось на уровне подозрений. Звоновский не нашёл ничего, но легче не становилось. Измененные умели заметать следы.

Как бы Демьян ни противился, именно с Михаилом ему хотелось поделиться сомнениями. Словно по старой памяти, когда он обращался к нему за советом, и несмотря на колоссальную разницу в возрасте, вовсе не считал это зазорным. Тем ужаснее было знать, что именно Стрельников мог подставить Вальтера. Возможно, и не только его. Мысли о том, что покушение — дело рук Михаила, напоминали болото. Чем больше пытаешься от них избавиться, тем быстрее погружаешься в гнилую тину, из которой не выбраться.

Михаил вернулся из Европы внезапно, и без звонка, приехал к нему.

Стрельников всегда казался Демьяну невероятно светлым, но нынче от былого мало что осталось. Нахмуренные брови, опущенные уголки губ и уставший взгляд. Боязнь быть раскрытым и проиграть или искреннее желание помочь выпутаться из паутины, которая липкой дрянью растянулась над Москвой со дня смерти Филиппа?

— Я нашел Лоранс, Демьян. Во Франции, на их с Филиппом вилле. Она мертва. Якобы отравилась. Бутылка кальвадоса и снотворное. Списка при ней, разумеется не было.

Демьян откинулся на спинку кресла, здоровой рукой ослабил галстук.

— О чем ты хотел поговорить со мной в тот вечер?

— О ней. Я узнал, что она в Европе. Возможно, если бы вылетел в тот же вечер, застал бы живой.

Уголок губ невольно дернулся. Как всё замечательно выходило, просто один к одному. Измененные умели прятаться и выжидать, но он рассчитывал найти Фелисию и увидеть картину в целом. Нынче все ещё больше запуталось. Плюс очередное убийство. В Штатах и Азии этому явно не обрадуются — список утрачен.

— Зачем ты просил Сашу следить за мной? Почему не спросил прямо?

От старшей Миргородской не было никакого толка. Гонора у неё на целый выводок себе подобных, а среди талантов разве что умение раздвигать ноги. Какой надо быть дурой, чтобы при своих способностях позволить Стрельникову разглядеть в ней наблюдательницу?!

Демьян не стал ходить вокруг да около.

— А ты бы спросил? — усмехнулся он.

Михаил ответил не сразу, пристально глядя в глаза. Умение Стрельникова держать удар Демьян ценил.

— Я сожалею о том, что произошло много лет назад и хотел бы это изменить, но прошлого не вернуть.

— Мне наплевать на прошлое, Миша, — Демьян подался вперед и поморщился от боли, пристально посмотрел на него, — а вот настоящее расстраивает. Вальтера вытащили из норы на мое имя, и вариантов, кто мог этому поспособствовать, не так много.

Михаил нахмурился, словно хотел что-то сказать и в последнюю минуту передумал. Взгляда, так или иначе, не отвел.

— Анжела обеспокоена тем, что Рэйвен ведет нечестную игру, используя Ванессу Нортон, — он по-прежнему был спокоен и держался со свойственным ему дружелюбием.

Это «спокойное расположение» Демьян уже наблюдал, когда стараниями Михаила Клара отправилась в Орден, и все они оказались под угрозой. Но Клара и Вальтер — не одного полня ягоды, и ситуация нынче другая в корне.

— При чём здесь Анжела?

Стрельников невесело усмехнулся.

— Она уговаривала меня оградить тебя от влияния Ванессы Нортон.

Он не сказал «как в свое время от Клары», но Демьян услышал эти слова в затянувшемся молчании.

Стрельников продолжал хмуриться:

— Меня напрягает дружок Оксаны Миргородской. У парня взгляд, как у измененного после голодной недели. Я ничего не нашел, но…

Демьян вспомнил свои ощущения от Тихорецкого. Он знал о нем гораздо больше, чем рассказал Михаил. Пристальное внимание к персоне ухажёра Оксаны не прошло даром. В ночь покушения Тихорецкий исчез в неизвестном направлении, а к утру следующего дня вернулся. В начале апреля он ездил в Кельн, к Зольнеру, после в Ньюкасл, на встречу с директором местного рекламного агентства. Звоновский лично отправился в Германию, чтобы всё выяснить, но в живых Зольнера уже не застал. Автомобильная катастрофа. Вокруг Тихорецкого тоже творилась какая-то чертовщина.

Кем бы этот загадочный Семен ни был, он явно знал о мире измененных. Кто-то со стороны американцев или третьей стороны? Тихорецкий засел глубокой занозой, не менее болезненной, чем возможное предательство Михаила. Он перестал видеться с Миргородской, но из Москвы не уехал, и Демьян просил Звоновского докладывать о каждом его шаге. Пока не было ничего интересного, но вода терпения точит любой камень.

— Знаю, что под подозрением сейчас каждый, — нарушил его мысли Михаил.

«Даже я», — повисло в воздухе.

— Поверь мне, Демьян. Я сделаю все, чтобы тебе помочь.

— Там будет видно.

Демьян не хотел продолжать, тем более притворяться и терпеть Михаила — до той поры, пока вина его не докажут или же пока он не убедится в обратном.

Звоновский постоянно докладывал о том, как идут дела в расследовании событий той ночи. Одну машину удалось найти сразу — чёртову «Праду», о которой Виктор не сказал сразу и за это поплатился жизнью. Она числилась в угоне, фальшивые номера принадлежали пожилой даме, которой зять прикупил подержанный «Опель» для поездок на дачу. Со второй оказалось сложнее, но до неё тоже добрались. Искореженное авто с питерскими номерами покоилось на стоянке после страшной аварии, в которой погиб его владелец, мелкий «бизнесмен». Кто-то достаточно грязно обрубал все концы. Видимо, нервничал и торопился.