Русские инородные сказки - 5 - Макс Фрай

Еще удар. На этот раз бил сам наместник — очень больно.

Несмотря на остроту момента, Харитон успел отметить, что кулак у него хоть и здоровый, а дрожит.

— Врешь!

«Э-э, браток, нервишки-то у тебя совсем того…»

— Клянусь. Шут выболтал, лицедей.

— Ты врешь! А за клевету у нас наказывают особо! Мои парни изуродуют тебя, не оставят лица…

И тут Харитон увидел нечто действительно страшное: края белой маски, лежавшей неподалеку, были выпачканы кровью.

Вильгельм скосоротился и, вскинув руки кверху, злобно прорычал:

— Шут никак не мог сказать тебе такой глупости! И на то есть одна очень простая причина.

Оба мужика в ужасе вытаращили глаза. Задерганный Харитон не сразу понял, что наместник проговорился. А ведь по глупости он выболтал самую сокровенную тайну дворца, тайну, за которую карают немедленной смертью. У охраны, которая слышала этот разговор с самого начала, от страха подкосились коленки.

Молчание длилось минут пять. Никто не хотел говорить первым. Наконец Вильгельм разлепил засохшие губы и тихо произнес:

— Стража! Этот человек пришел рассмешить принцессу. Предоставьте ему такую возможность. Затем казнить.

Стража тюкнула Харитона еще пару раз по голове и поволокла к служебному выходу.

Отправив гостя в белокаменное строение, разгневанный наместник стремительно удалился в свои покои. Грохоча коваными сапогами, Вильгельм, словно черная птица, взлетел на четвертый этаж и исчез за массивной золоченой дверью.

В кабинете его поджидал верный слуга-китаец.

— Позалуста: кофе, сыр, яйса, лангустина… — И, обобщив все сказанное, добавил: — Угоссенне…

— Спасибо, Тэн. Только я один все это не съем. Зайдешь через полчаса, заберешь.

— Конесно, конесно, — заулыбался китаец, пятясь к двери.

Вильгельм тяжело вздохнул и опустился к столу. «Стража будет молчать. Они еще не полные идиоты».

От розовых шеек лангустинов еще шел пар. Китаец украсил их крошеной зеленью и лососевой икрой. «Умеют же, засранцы, стряпать!»

Наместник выудил из плошки самого крупного лангустина и, набив им полный рот, принялся жадно чавкать. «Это нервное», — догадался он.

Как бы в подтверждение этому, пальцы сами забегали по столу, хватая наиболее аппетитные кусочки — камамбер, семгу, перепелок. «Я — свинья, мое место в навозе. Я убил человека. Да, убил! Но иначе они бы убили меня. Жрать… жрать… еще!»

Обжорство еще никому не шло на пользу. Так же и здесь. Минут через пять его нервозность стала принимать весьма странные формы. Вильгельм вдруг побросал все свои лакомства, схватился руками за горло и дико вытаращил глаза. В этой позе он застыл на несколько секунд, после чего длинные ноги наместника неожиданно пустились в пляс. Вскочив с кресла, бедняга побрыкался еще перед столиком и, вытянувшись по стойке «смирно», умер.

Где-то в коридоре тренькнуло реле сигнализации.

Зал, куда мужики втолкнули Харитона, меньше всего напоминал тронный. Небольшой сам по себе, он вмещал довольно скудный интерьер: книжные полки, тумбочку с телефонным аппаратом, диван-кровать и пару ампирных шкафов с королевским шмотьем. И, конечно же, в самом центре, у задней стены располагался «трон» — высокое кожаное кресло для ее высочества.

То ли из сентиментальности, то ли еще почему, над троном к стене канцелярскими кнопками была пришпилена черно-белая фотография Несмеяны в длинном бальном платье. Принцесса звонко хохотала вместе с клоуном-фотографом и тыкала пальчиком в объектив камеры. Ей было тогда четырнадцать лет.

Когда Харитон переступил порог зала, там было пусто. Один из конвоиров остался с пленником, а другой отправился на поиски принцессы, арбитров и палача.

Прошло довольно много времени, прежде чем ее высочество бесшумно появилась в зале. Ее сопровождали две камеристки — согласно традиции, такие же печальные, как и их госпожа. Не глядя на свою жертву, Несмеяна медленно проплыла по комнате и бесшумно опустилась в кресло.

— Арбитры на месте? — прогремел первый конвоир, судя по всему, порядочная сволочь.

Стайка людишек в углу зала, впорхнувшая вместе со вторым конвоиром, утвердительно загудела. Камеристки чинно встали по разные стороны от трона.

— Кхм! — Конвоир с ухмылкой оглядел собрание и нахально развалился на диване. — Ну, давай, парень, смеши царевну!

— Значит, так! — Харитон хищно потер руки и состроил дебиловатую рожу. — Идет Штирлиц по лесу. Видит — дуплистое дерево. Подошел к нему, заглядывает в дупло. А оттуда на него два глаза смотрят. «Дятел», — подумал Штирлиц. «Штирлиц», — подумал Мюллер.

В тронном зале воцарилось гробовое молчание. Арбитры в своем углу строчили протокол, а Несмеяна, прикусив дрожащую губу, молча смотрела на Харитона.

— Второй анекдот. Василь Иваныч с Петькой лежат в окопе…

Только Харитон начал изображать усатого Чапая, как в зал влетела до смерти перепуганная третья камеристка и, кинувшись к госпоже, принялась нашептывать ей что-то в самое ухо. Бледная Несмеяна побледнела еще сильнее, а затем, слегка оттолкнув служанку, поднялась на ноги.

— Веселье отменяется. Господин Вильгельм только что скончался у себя в покоях от переедания. Все свободны.

Надо было видеть лица конвоиров в эту минуту! Не сговариваясь, они подхватили под руки Харитона и, зажав ему рот, поволокли во двор. На выходе им попался палач. Остановив процессию, этот душевный человек отозвал одного из карателей в сторону и принялся что-то внушать. Харитон разобрал только слово «геноцид». Они проболтали минут пять, после чего конвоир согласился и вернулся к товарищу.

— Сейчас не надо. Хуже будет.

Развернув пленника на девяносто градусов, стража повела его в соседний дворец, где на четвертом этаже, как известно, находились меблированные нумера.

Харитон в прямом смысле не чуял под ногами земли. Боясь, что он со страху натворит дел, негодяи тащили его наверх с невероятной быстротой. Проскочив третий этаж, где санитары проводили дезинфекцию, они впихнули его в первый подвернувшийся гостиничный номер и захлопнули за собой дверь.

— Ты в Бога веришь? — прошипел первый конвоир.

— Верю.

Ответ Харитона показался мужику слишком смелым — оскалившись, он почему-то по-бабьи завизжал:

— Ах ты дрянь буржуйская! Верит он!.. Да я ж тебя, тварь… я тебя… — Помахав кулаками, конвоир решил, что продолжение не требуется. — Чтоб ты, гад, сгнил тут! Если ты хоть слово пикнешь отсюдова, я тебя, поп-пяру… Понял?!

Харитон молча кивнул: понял.

— И забудь свои идиотские анекдоты! — добавил второй стражник. — Слушать противно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});