Гори в аду, мразь… - Александра Попова

на кухню.

— Привет, девчонки. — говорит Марина.

— Привет. — отвечаем мы с Дашей в голос.

Я улыбаюсь. Такая тёплая атмосфера…

Жаль, что Кирилла тут нет.

— Даша, что с тобой? — спрашивает Александр и подбегает к девушке. Задирает её свитер и, увидев бинт, приходит в ужас. мЭто что такое?

— Всё нормально, пап…

— Что случилось?! — спрашивает Марина.

Мне становится неловко и страшно. Из-за этой чертовки Леры меня сейчас точно возненавидят и попросят держаться от их семьи подальше…

— Да всё хорошо. — говорит Даша. — Просто решили встретиться с Лерой, которая посадила Кирилла… Саша говорила мне, что это плохая идея, но я не послушала… Она пырнула меня ножом. Но всё в порядке! Мы уже были в больнице и всё хорошо, просто небольшая рана. Никто не виноват, я сама поплатилась за свой косяк…

Мне становится немного легче. Даша принимает всю вину на себя, а значит, что меня никто не выгонит и не возненавидит…

— Господи, девчонки… — говорит Марина со слезами на глазах. — Всё, завтра же мы идём в участок писать на неё заявление.

Мы с Дашей переглядываемся. Я даже не знаю, хорошая это идея или плохая…

— Мам, а может, лучше не стоит?

— Даша, эта мерзавка хочет отравить нам всю жизнь! — говорит Александр. — И не только нам, ещё и Саше…

— Она просто должна поплатиться хотя-бы за то, что пырнула тебя ножом. — говорит Марина. — Я уже молчу обо всём остальном…

Я выдыхаю. Не знаю, что чувствую… Вроде это и не очень хорошая идея, но с другой стороны они правы.

— Она ещё и Кирилла за решётку упекла… — шепчет Александр. Он резко ударяет кулаком о стол, от чего мы с Дашей вздрагиваем. — Значит так, завтра мы пишем заявление на неё за нападение, а потом сопоставляем факты, приносим компромат и будем думать, как вытащить Кирилла…

Я улыбаюсь. Вот это мне уже начинает нравится.

— Хорошая идея. — соглашаюсь я. — Она должна поплатиться за то, что вытворяет…

Выдыхаю. Мне легче.

Но всё ещё безумно тяжело, осознавая, что Кирилла нет рядом со мной…

* * *

Листаю фотки в телефоне. Глаза застилают слёзы. Стараюсь не рыдать на весь дом, но это плохо получается.

Помню, как мы с Кириллом сидели на паре по философии и делали эти фото. Как он умышленно залезал ко мне в кадр и корчил рожицы. Как потом вышел, чтобы позвонить Даше и проболтался, что меня ждёт очередной сюрприз. Как на той несчастной вечеринке предложил мне стать его девушкой.

И как полиция забрала его.

Сердце ноет. Я блокирую телефон и откладываю его в сторону. Стираю порцию слёз, за которой сразу же льётся другая. Мне одиноко и невыносимо больно.

Постель до сих пор пахнет им. Буквально 2 ночи назад я пришла к нему в комнату и мы ночевали вместе. Он говорил мне, что у нас обязательно получиться выиграть суд и что всё будет хорошо, но на деле этого не произошло…

Я кусаю руки, чтобы не кричать от душевной боли. Чувствую во рту привкус крови. Кисти начинают болеть — я раскусываю их до мяса, но мне плевать.

Всё-равно моя душевная боль никогда не сравнится с физической, которую я сейчас сама себе умышленно причиняю…

Одеяло сбивается в комок. Я зарываюсь к него, прижимаю к лицу и рыдаю. Мне ещё никогда не было так больно…

В груди что-то снова жжёт. Меня знобит. Чёрт возьми, как же мне хочется, чтобы прямо сейчас Кирилл лёг со мной рядом, крепко-крепко меня обнял, украл одеялом и сказал: «Всё закончилось, спи… Я люблю тебя…».

Плачу ещё больше. Отныне такого никогда не будет… У меня отобрали самого дорогого мне человека и теперь мы вряд ли вообще когда-нибудь сможем видеться…

Глаза уже болят. Голова кружится. К горлу подступает внезапный приступ тошноты.

Я истрепала себя настолько, насколько это было возможно…

И мне уж никогда не станет легче…

Глава 4

Я выхожу из душа. В доме пахнет чем-то жареным и одновременно сладким. Жаль, что у меня нет аппетита…

Подхожу к кухне. Даша порхает около плиты и печёт оладьи. Громко ругается на не получившийся оладушек и заваривает чай.

— Привет. — говорю я и улыбаюсь.

— О, привет. — запихивает в рот кусок яблока. — Ты будешь завтракать?

— Наверное, да. А где родители?

— Пошли в магазин за продуктами. Наливай чай.

Я прохожу на кухню и хватаю несколько горячих оладьев. Сажусь за стол и молча их жую.

Интересно, как там сейчас Кирилл? Как его кормят? Всё ли у него хорошо… Я ещё никогда в жизни ни за кого так не переживала…

— Ты такая бледная, у тебя всё в порядке? — спрашивает Даша и подходит ко мне.

Я прожёвываю оладушек и выдыхаю. Прикусываю губу.

— …Без Кирилла очень пусто.

— Это да. — грустно говорит подруга. — Родители хотят дать взятку суду, чтобы вытащить его. Не знаю, сработает ли эта схема, но попробовать стоит…

— Там всё куплено Лерой. У нас тупо нет шансов…

— А вдруг есть? Попытка — не пытка.

— Угу… У тебя, кажется, оладьи горят…

— Чёрт… Это уже третья партия, которая у меня сгорает.

Смеюсь. Даша переворачивает каждый оладушек и снова поворачивается ко мне.

— Я тоже безумно по нему скучаю… — смотрит в окно. — И, смотря как тебе тяжело, мне становится ещё тяжелее…

— Почему? — через силу запихиваю себе ещё один оладушек в рот. Аппетита нет…

— Ну, если честно, то я не помню не одну Кирину девицу, которая бы так яростно за ним бегала. Да и он никогда ещё так не светился от счастья…

Заставляю себя прожевать и проглотить еду. Мне снова становится больно от того, что нас с Кириллом разлучили… Но я ничего не могу с этим поделать, кроме того, как зарыдать.

— …Ты не представляешь, как сильно я в него влюблена… — говорю я с отчаянием, вспоминая моменты, связанные с парнем.

— Представляю, подруга. — Даша кладёт пожаренные оладушки в кастрюлю, а следом из сырого теста заливает новые на сковородку. — Думаешь, что я никогда не была влюблена?

— Я этого не говорила. — я улыбаюсь и разрываю оладушек на части. Не знаю, зачем…

— Ох, я ещё как была втюрена… Даже хуже, чем вы с Кириллом вместе взятые. — смеётся. — Но он решил, что встречаться с парнями круче.

— Кто? Кирилл?

— Да нет же…

Мы смеёмся.

— Это ирония сейчас?

— Вообще-то я серьёзно. — переворачивает оладьи. — Он оказался одним из заднеприводных, о чём я узнала слишком поздно, когда уже успела влюбиться.

Нахмуриваю брови. Неужели