Лилипут - Игорь Колосов

Спустя пять минут вернулся Тони. Выбравшись из оврага, он подумал было, что вышел не на то место, — Дэвида нигде не было. Нет, он не мог ошибиться. Из оврага так удобно выбираться лишь в одном месте. Однако брата он не видел.

— Дэйв! — крикнул Тони. — Дэйв, где ты? — Его голос странно вибрировал в вечернем воздухе.

Мальчик вдруг почувствовал страшное одиночество — ему захотелось выть. Не было только луны. Свалка внезапно показалась жутким и таинственным местом. Зачем Дэвид ушел отсюда? Вдруг они потеряются?

— Дэйв! — вновь закричал Тони, сделал несколько шагов вперед, всматриваясь в кучи мусора. Далекие фонари давали мало света. Было очень темно. — Дэйв, куда ты делся?

Тони понял, что боится. Пока рядом (или где-то недалеко) был брат, он и думать не думал, что загородная свалка может оказаться самым зловещим местом в Оруэлле. Теперь он был в этом уверен. Лучше бы родители вообще не выпускали их с Дэвидом сегодня из дому. Сюда надо приходить, пока светло. Причудливые тени играли на нервах мальчика, как на струнах. Предметы казались людьми, притаившимися среди хлама. Тони показалось, что на него кто-то смотрит. Внимательно, словно на подопытного кролика. Паника уже бушевала внутри пожаром, но Тони изо всех сил старался не подать виду. Да, безусловно, на него кто-то смотрел. Причем видел его лицо, несмотря на мрак. Так что он, Тони, обязательно должен выглядеть хладнокровным.

— Дэйв, пошли домой! — Голос Тони дрожал. — Здесь уже нечего делать. Пошли в парк, Дэйв. Тут слишком темно. — Неожиданно мальчику пришла в голову мысль, показавшаяся спасительной. — Дэйв, хватит прятаться! У меня нет настроения искать тебя. Пошли домой! — Брат не отозвался. Тони очень надеялся, что Дэвиду просто взбрело в голову спрятаться, чтобы испугать его. — Дэйв, ну хватит. Поиграем потом. Завтра. А теперь пошли домой. Я все равно не буду тебя искать.

Тони замолчал в надежде услышать смех брата, заставившего его испугаться. И он… действительно услышал смех. Однако от этого смеха он весь покрылся гусиной кожей, а ноги стали как ватные. Этот смех никак не мог принадлежать Дэвиду Пэгрью.

— Дэйв, где ты? — Тони почувствовал, что ему становится дурно.

Кто-то опять зашелся мерзким демоническим смехом. Скорее всего, это был старик, дряхлый старик. Тони не мог определить, где он находится. Непонятно почему, но он испытывал двойственное ощущение: ему казалось, что смех доносится откуда-то издалека, и в то же время был уверен, что старик рядом и, быть может, отлично его видит. Но где тогда он пристроился? Наверное, присел на землю, слившись с темнотой. Старик опять зашелся смехом. Тони вздрогнул.

— Кто здесь?

Новый взрыв смеха, одновременно и далекого, и близкого.

— Ответьте, кто здесь? Дэйв, пошли домой!

— Ты всегда был плохим мальчиком, Тони! Всегда!

Эта фраза, брошенная стариком (невидимым стариком) из темноты, заставила Тони вскрикнуть. Желание бежать подальше было сведено на нет полным оцепенением. На загородной свалке воцарилось молчание. Лишь откуда-то издалека доносился глухой шум проезжавших машин. На миг Тони показалось, что ему просто послышалось и что слова прозвучали лишь в его воображении. Минуту было тихо. Тони хотелось позвать брата, но он опасался вновь услышать в ответ мерзкий старческий смех, больше похожий на кашель. Он молчал. Прошла еще минута.

— Ну, что же ты приуныл, Тони? — Вопрос прогремел точно пистолетный выстрел, прорезав тишину. — Ты ведь плохой мальчик, а за это нужно платить, Тони!

— Кто здесь? — Тони не узнал собственного голоса. Казалось, говорит не он, а совсем другой, незнакомый мальчик. — Дэйв, ты где? Дэйв, отзовись!

— Чего ты привязался к Дэйву? Дэвид давно уже ушел! Он не хочет дружить с плохим мальчиком. Таким, как ты, Тони! — Старик снова закатился смехом-кашлем.

Тони хотел было возразить, что он не такой, но вместо слов у него получилось лишь мычание, нелепое и жалкое. Старик прервал свое веселье и уже без иронии зашипел:

— Тони! Ты помнишь, как стащил у Дэвида полтора доллара, которые он копил на конфеты? Помнишь? Ты — жалкий воришка!

Мальчик чуть не задохнулся от страха. Когда-то давно (прошло два года) он украл у брата деньги и промотал их за несколько часов. Об этом не знал НИКТО! Тони, устроивший пир на деньги брата, потом сожалел об этом, но сказать Дэвиду о своем поступке так и не решился. И теперь нахальный рассказ какого-то старика, околачивающегося на загородной свалке, о том, чего не знает никто, привел Тони в полную растерянность. Он так испугался, что с той минуты не мог уже произнести ни звука.

— А помнишь, какими словами ты крыл родного папочку после того, как он ударил тебя? Помнишь, что ты грозился ему сделать, когда вырастешь? — Старик засмеялся опять. Тони заплакал. Ему казалось, что старик совсем близко, но он его нигде не видел. Голос шел из ниоткуда: — Сколько раз ты крал у матери ее помаду? А зачем ты обидел мальчика, который на три года младше тебя? Зачем? Ты ужасно плохой, Тони. Очень плохой!

Тони зарыдал в голос, из глаз и из носа текло, к тому же он понял, что обмочился от страха, а сумасшедший старикашка между тем рассказал еще несколько неприятных фактов из его жизни, причем в таких мельчайших подробностях, словно сам присутствовал при этом. Тони упал лицом на землю, размазывая слезы с грязью, захлебываясь плачем. Он больше не мог слышать этого безжалостного старика, изобличавшего его во всех грехах. Мальчик чувствовал себя униженным, втоптанным в грязь, теряющим от страха рассудок. Одновременно с этим его охватила странная апатия и равнодушие к самому себе. Тони ненавидел себя. Он надеялся, что, кроме старика, о его низких поступках не узнает никто. Желание раствориться, зарыться в землю, скрыться от всех давило тяжким грузом. Тони распластался на земле, сотрясаясь всем телом от рыданий.

— Убей меня! — услышал Тони свой собственный хриплый, надрывный вопль. — Убей меня! Я не хочу жить. Убей меня, только не смейся и не говори ничего. — Тони сам удивлялся, смутно сознавая, что вовсе не хотел этого говорить, но слова скатывались, словно с конвейера. — Я не хочу жить, я — ничтожество. Только не смейся! — Тони замолотил кулаками по сырой земле.

Но его собеседник, так и не увиденный мальчиком, вовсе не собирался удовлетворять его просьбу. Он рассмеялся. Тони был уже не в силах плакать, только глухо стонал. И даже когда его кто-то начал душить проволокой, мальчик не сделал ни одной попытки освободиться.

Глава тринадцатая

1

День сменял ночь, тусклый свет сменял непроглядный мрак. Гэл Хокинс лежал на матрасе (откуда он здесь взялся? Когда?) в кухне и делал редкие вылазки в туалет. Остальное время проходило в каком-то забытьи, словно ему постоянно кололи наркотики, дурманившие сознание. Гэл смутно понимал, что стал безвольной кучей мяса. Одна надежда на помощь извне. Хокинс ждал шерифа. Лоулесс, не обнаружив констебля в муниципалитете, где они договорились встретиться, непременно позвонит и… Гэл вряд ли сможет подойти к телефону, но Чарли обязательно захочет выяснить, куда же запропастился его заместитель. Он должен будет приехать по домашнему адресу Хокинса, чтобы убедиться, что его там нет. Гэл надеялся на это. Но прошли уже не одни сутки… Или ему это казалось? Во всяком случае, вторник точно прошел, а шериф не появлялся. Констебль не мог дать знать о себе сам — телефон из кухни исчез, к тому же все номера вылетели из головы, да и, честно говоря, голова у Хокинса начинала работать, лишь когда чувство голода было не очень сильным. Но пока он силился подняться на ноги, голод становился просто зверским, и мысли о еде вытесняли все остальное. Насытившись, он попадал во власть сонливости (не переходившей, однако, в нормальный сон), путаницы в мыслях, забытья. Была еще надежда на жену, которая должна возвратиться из Линна, но как назло та, наверное, не могла никак оторваться от очередного уродливого племянника. И все-таки Гэл надеялся, что, быть может, ему удастся спастись. Он догадывался, что стал жертвой (кого? Или чего?). Что-то случилось с его организмом. И не только с желудком, но и с сознанием. В доме вокруг него происходило слишком много странных вещей, чтобы их не замечать. Уничтожив два сандвича, неизвестно откуда появившиеся, Гэл обнаруживал такие же сандвичи на том же месте не менее десятка раз, когда желудок заставлял его подниматься в поисках пищи. Холодильник оказывался забитым до отказа всякий раз, когда Гэл заглядывал туда. По всем правилам там давно ничего не должно было остаться, но Гэл находил в достатке разнообразную еду, жирную и вкусную, хотя съел уже такое количество, что оно не поместилось бы и в десяток подобных холодильников.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});