Расправь свои крылья - Айли Фриман

class="p1">– Ладно, отпустите меня, я все понял, – тихо сказал Ден, когда мы отошли в сторону задней стены, продолжая удерживать его. – Мы должны выступить. Ради Макси.

Он внимательно посмотрел на меня и, наверное, увидел панику в моих широко распахнутых глазах.

– Я не смогу, – прошептала я, ощущая себя загнанным зверьком.

– Ты должна играть всем назло. Это твое боевое крещение. – Он крепко сжал мое плечо. – Макси, возьми смычок и играй, будто здесь нет никого кроме тебя и твоей музыки. Мы все сыграем так, словно это наш лучший концерт. Если мы этого не сделаем – проиграем.

– Я ненавижу их обоих. Как я буду играть для них?

– Ты будешь играть не для них, а только для себя. Для того, чтобы не позволить никому сломить твой дух. Не дай им такого удовольствия. Прими этот вызов.

Уверенность в его голосе привела меня в чувство.

– Хорошо. Можно мы начнем с музыки злости? Это самая подходящая песня, чтобы выплеснуть на них обратно весь этот негатив.

– Так и сделаем, – согласился Гедеон.

Затем он взял с подставки электрогитару и подошел к стойке с микрофоном. Пока он говорил стандартные слова приветствия, Ден встал за синтезатором, сохраняя беспристрастное лицо, а я сделала пару шагов вперед, занимая свою позицию, и расположила скрипку вдоль протянутой левой руки. Мы справимся, моя девочка.

Зал клуба погрузился в темноту, которую прорезали цветные лазерные лучи и вспышки света. Я выводила свою партию, постепенно успокаиваясь. Отдавшись игре, я забыла о зрителях, наблюдавших за каждым моим движением. Когда я наконец решилась бросить на них равнодушный взгляд, то встретилась с глазами Эдуарда, выражавшими, как мне показалось, полное безразличие. Я не могла понять, что сейчас происходило у него на душе. Зачем он здесь вместе с моим отчимом играет в эту грязную игру?

Песня «Пламя злости», которую мы отточили до такого технического совершенства, поражала драйвом и мощностью своего звучания. Мелодия скрипки смешивались со скоростными ритмами электрогитары, с технически сложными барабанными рисунками Марка. Во время репетиций с группой я узнала, насколько широк спектр возможностей моей скрипки: от души экспериментируя, я научилась творить на ней то, что раньше казалось невозможным. Чувствуя линию баса, я извлекала такие поразительные ритмические структуры, и мое исполнение, наполненное мощной энергией, соответствовало духу рок-музыки. Если раньше я играла лирические, утонченные мелодии, то теперь овладела «ударными» приемами игры, шипящими эффектами, агрессивной техникой смычка – они невероятно дополняли нашу музыку злости.

Герман и Эдуард оба слушали мою музыку, но не могли прочувствовать ее так, как могла чувствовать я. В какой-то момент мне показалось, что на лице Эдуарда проскользнуло восхищение: он не знал, что я так умею. Возможно, он даже втайне наслаждался этим рок-концертом и просто не подавал вида. Я вспомнила, как совсем недавно мы вместе с ним ходили на концерт Freedom Fly, и он от души отрывался под песни любимой группы. Сейчас наши зрители сидели как истуканы посреди просторного пустого зала, в то время как наша музыка была воплощением настоящего взрыва. Она отдавалась вибрацией по всему телу, она звала вскочить с мест и раскачиваться в такт грохочущим басам.

Не таким должен был стать мой дебютный концерт. Я мечтала стоять перед переполненным залом с восторженной публикой и разделить с ними сумасшедшую энергетику, зажечь и взорвать танцпол. Это была бы особая атмосфера. Мы так долго репетировали эту композицию, обыграли фишку с дополнительными барабанами, нам всем так хотелось найти отклик в сердцах наших слушателей.

Громогласные аккорды музыки злости затихли. Мы выразили с ее помощью весь спектр нашего настроения, с неистовством выплеснули все наши чувства. Герман хлопнул нам пару раз, пренебрежительно поджав губы.

– Вы подошли к делу с юмором, – раздался его голос. – Я вас разозлил, а вы взяли и спели песню про злость. Вам удалось меня удивить. – Он рассмеялся. – Продолжайте.

Ден

«Сейчас важно только отдаться ритму», – повторял я себе это снова и снова, чтобы не сорваться к чертовой матери. Ярость разрывала меня на куски, а песня, которая только что прозвучала, лишь усилила гнев, вскипающий во мне от одного взгляда на отчима Макси и ее бывшего жениха.

Мы отыграли три песни и ушли на пятиминутный перерыв. Оказавшись в гримерке, все принялись обсуждать эту нештатную ситуацию, полыхая жаром от злости и беспомощности.

– Этот клуб теперь в черном списке, – заявил Владислав, проталкиваясь в гримерку между нами. – Я разберусь с его владельцами, я не оставлю это просто так. Они ответят за свои причуды!

– А мы-то, дураки, радовались, что так быстро раскупили все билеты! Даже не заподозрили неладное, – вздохнул Марк, упав на диван.

– Выступать для них – это какой-то мазохизм, – пробормотал Савелий.

Я повернулся к Макси. Она положила скрипку на стол, а сама без сил прислонилась к стене и прикрыла глаза. Это был миг душевного надлома.

– Простите, это все из-за меня, – тихо проговорила она.

– Ты не виновата. – Я тут же оказался возле нее и взял ее дрожащие руки в свои ладони.

– Макси, даже не думай так, – поддержал Гедеон.

– Послушай, – я повернулся к нему. – Макси должна что-нибудь импровизировать на скрипке и во время оставшихся песен.

Наши оставшиеся пять композиций не включали в себя звуки скрипки. Но выступать перед сегодняшними зрителями без Макси не имело смысла, ведь это была ее битва.

– Да, – согласился Гедеон и взглянул на Макси. – Справишься?

Она неуверенно кивнула, а затем Гедеон вышел, жестом позвав остальных следовать за ним. Мы с Макси остались одни. Я продолжал держать ее за руки, чувствуя, как ее трясло мелкой дрожью. В ее глазах застыло отчаяние, смешанное со страхом и болью.

– Ты не дашь им отнять у тебя музыку, – прошептал я, склонившись к ней. – Ты уже обрушила на них весь свой талант и доказала, что свободна.

– Мне до сих пор кажется, что он сломает мою скрипку, – тихо проговорила Макси и вдруг всхлипнула.

– Я никому не позволю сломать ни твою скрипку, ни тебя. Никакие темные тени не закроют твой свет. И помни, что страдания делают тебя только сильнее.

Макси

Я едва сдерживала слезы. Чувство отчаяния сжирало меня изнутри, разрывая на части. В груди появилась такая свинцовая тяжесть, что стало трудно дышать. Событие сегодняшнего вечера угрожало раздавить меня. Как я только еще продержалась и смогла отыграть эти три композиции? Я почувствовала, как Ден сжал мои дрожащие пальцы, и поняла, кто не дал мне сломаться. Он с самого начала поддерживал меня. Он всегда