Шри Ауробиндо. Жизнь Божественная – I - Шри Ауробиндо

Если мы зададимся вопросом, почему все обстоит именно таким образом, то увидим, что инерция Материи коренится в ее третьем противоречии по отношению к Духу. Это третье фундаментальное противоречие заключается в том, что Материя представляет собой кульминацию принципа разделения и противостояния. Будучи в действительности неделимой, Материя в своей основе и в многообразных проявлениях выступает как неизменно делимая субстанция, ибо ей известны лишь два способа объединения: механическое соединение, сложение разрозненных компонентов и ассимиляция, предполагающая поглощение и разрушение одного элемента другим. Оба эти способа объединения есть не что иное, как признание извечного разделения и двойственности, поскольку даже первый способ скорее можно назвать ассоциативным, нежели объединяющим, да и сводится он, в конечном счете, к постоянно существующей возможности, а стало быть, и к необходимости разъединения и распада. Оба вышеописанных способа имеют в своей основе смерть; один использует ее как средство, другой – как необходимое условие жизни. Оба они предполагают в качестве условия вселенского существования нескончаемое противостояние разобщенных, отделенных друг от друга элементов, каждый из которых стремится к самосохранению и к неизменности существующих связей, к разрушению всего враждебного и пожиранию всего чуждого, но в то же время и к сопротивлению по отношению ко всякого рода принуждению, разрушению и ассимиляции. Проявляясь на уровне Материи, витальный принцип сталкивается с этой основополагающей базой только в плане самовыражения и вынужден подчиняться ее требованиям. Витальному принципу приходится признать закон смерти, желания и ограничения, равно как и постоянную борьбу за выживание, обладание и господство над другими. А когда в Материи проявляется ментальный принцип, то он вынужден мириться в своей материальной среде с тем же самым принципом ограничения, с постоянными безрезультатными поисками, с теми же неизменными соединениями и разъединениями отдельных компонентов и плодов своего труда и усилий, которые превращают приобретенное человеком знание в нечто промежуточное и незавершенное, отягченное сомнениями и отрицаниями; а все человеческие старания предстают словно бы обреченными на бесконечное вращение в замкнутой цепи действий и противодействий, созидания и разрушения, ограниченных циклами зарождения, краткого пребывания и длительного разложения без всяких перспектив надежного и устойчивого прогресса.

Инерция, неведение и двойственная природа Материи самым неизбежным и непременным образом навязывают витальному и ментальному бытию закон боли и страдания, беспокойства и неудовлетворенности существующим положением, неведения, разделенности и инерции. Неведение не могло бы само по себе причинить ни боли, ни неудовлетворенности, если бы ментальное сознание было полностью невежественным, замкнутым, неосознающим своего собственного неведения или тот бесконечный океан сознания и знания, в окружении которого оно существует. Но именно все это осознается возникающим на уровне Материи сознанием. Во-первых: неведение окружающего мира, которое необходимо подчинить своей воле, чтобы добиться в этой жизни счастья. Во-вторых: тщетность и ограниченность здешнего знания, скоротечность и ненадежность власти и счастья, которые может обеспечить это знание, и, наконец, осознание бесконечного сознания и истинного бытия, на уровне которых только и возможно подлинное и победоносное счастье. Барьер инерции не смог бы содействовать созданию настроения беспокойства и неудовлетворенности, если бы витальная восприимчивость, возникающая на уровне Материи, также отличалась бы абсолютной инертностью, если бы она удовлетворялась своим собственным полусознательным и ограниченным существованием, лишенным осознания бесконечной силы и бессмертного бытия, в пределах которого она существует одновременно и как его составная часть, и как самостоятельная субстанция, или же если бы инерция Материи была полностью лишена того, что заставляет ее пытаться стать соучастницей этой бесконечности и бессмертия. Но это как раз то, к ощущению чего с самого начала побуждается жизнь: ненадежность и необходимость постоянной борьбы за самосохранение. В конечном счете это приводит жизнь к осознанию ограниченности своего собственного существования и подталкивает ее к ощущению скрытого импульса, направленного на приобщение к бесконечному и вечному.

Когда жизнь в человеке становится полностью самосознательной, эта неизбежная борьба, усилие и устремленность достигают своей наивысшей точки, а болезненное чувство противоречия и разлада с окружающим миром становится слишком острым, чтобы его можно было переносить спокойно. Человек способен долгое время успокаивать себя, находя удовлетворение в своих собственных ограничениях или доводя борьбу с окружающим материальным миром до значительной победы над ним, обеспечивая ментальный и физический триумф своего все более совершенствующегося знания над несознательными установлениями природы, своей узконаправленной сознательной воли над чудовищными инертными силами. Но здесь он также сталкивается с ограничениями, с ущербностью результатов, которые он мог бы достигнуть и к которым стремится. Конечное не может постоянно удовлетворяться чем бы то ни было в присутствии сознания чего-то более великого или бесконечного, лежащего в запредельной сфере. Но даже если конечное было бы способно испытывать чувство удовлетворенности, то внешне конечный человек, ощущающий себя на самом деле внутренне бесконечным, никогда не мог бы испытать чувство удовлетворения, не примирив внутри себя конечное с запредельным бесконечным, не добившись обладания бесконечным в той или иной степени или форме. Человек представляет собой именно такую бесконечность, скрытую под обличьем конечности, и не может не стремиться к Бесконечному. Он является первым сыном земли, смутно осознающим внутри себя Бога, свое собственное бессмертие или его необходимость, а также знание, как побуждающую силу, и крестное распятие, которое остается таковым, пока он не сможет превратить его в источник бесконечного света, радости и силы.

Это постепенное развитие, проявление манифестации божественного Сознания и Силы, Знания и Воли, затерянных в неведении и инерции Материи, могло бы стать началом расцвета и перехода к бесконечной радости и наслаждению, если бы не принцип жесткого разделения, уходящий своими корнями в Материю. Замкнутость человека на своем собственном, личном сознании, обособленном и ограниченном разуме, жизни и теле препятствует проявлению закона нашего естественного развития. Тело попадает в зависимость от закона притяжения и отталкивания, наступления и защиты, вражды и боли. В каждом воплощенном существе ограниченное сознание-сила ощущает себя подверженным насильственному воздействию со стороны других таких же ограниченных сознаний и универсальных сил, и там, где оно чувствует, что не может гармоническим образом реагировать на внешние воздействия, испытывает дискомфорт и боль, вынуждено реагировать на внешние импульсы агрессией или защитой, будучи в постоянном состоянии переживания нежелательных и превосходящих его силы воздействий. На уровне эмоционального и чувственного разума закон разделения привносит те же самые реакции печали и радости, любви и ненависти, угнетения и депрессии, выраженные в виде желания и отвращения, целенаправленных усилий и бессилия, достижений и разочарований, постоянной борьбы, неприятностей и неудобств. Разум в целом подвержен такой же двойственности истины, смешанной с заблуждением, света – с мраком, силы – с бессилием, радости – с болью, отвращением и неудовлетворенностью достигнутым. Разум подвержен своим собственным злоключениям, помимо тех, что свойственны жизни и телу, осознавая при этом тройственную недостаточность нашего естества. Все это означает отрицание Ананды и отвержение триединого принципа Сатчитананды и поэтому, если такое отрицание окажется непреодолимым, тщетность существования, ибо существование, являясь игрой сознания и силы, должно стремиться к этому проявлению не только в своих собственных интересах, но и ради получения удовлетворения от процесса игры. Если же игра не приносит удовлетворения, от нее следует отказаться как от пустой затеи, непоправимой ошибки, горячечного бреда духа.

Это составляет основу пессимистической теории мира, которая может вселять оптимизм лишь в отношении потусторонних миров и состояний сознания. Что же касается земной жизни и судьбы ментальных существ в материальной вселенной, то она глубоко пессимистична. Согласно этой теории, принцип разделения представляет собой основу материального существования, а самоограничение, неведение и эгоизм есть неотъемлемое свойство воплощенного разума. Всякие поиски радости соединения с духом на земле или попытки раскрытия божественного смысла существования есть суета сует и заблуждение. Только на уровне Духа и духовных небес возможно соединение бытия и сознания с божественным блаженством. Бесконечное может обрести себя во всей полноте, лишь признав ошибочными и ложными свои собственные попытки, направленные на самоотождествление с конечным. Появление ментального сознания в материальной вселенной также не в состоянии принести божественную реализацию. Ибо принцип разделения присущ скорее не Материи, но Разуму. Материя есть лишь иллюзия Разума, в которую он привносит свой собственный закон разделения и неведения. Поэтому на уровне этой иллюзии Разум способен увидеть лишь свое собственное отражение, ограниченное тремя свойствами своего разделенного бытия, но он не в состоянии обрести в иллюзии единство Духа или истину духовного бытия.