Король-Предатель - Михнегер Егор

Кларк слегка улыбнулся, кивком подал знак Бойлу, чтобы тот продолжал. Несмотря на крайне утомительные рабочие дни, такие тренировки длились не менее часа.

— Дай Бог, дай Бог… — уже тише добавил пророк, в душе искренне радуясь успехам, казалось бы, безнадёжно сломленного юного гнома.

* * *

Над опустевшей площадью царила та атмосфера спокойствия и умиротворённости, что свойственна так называемым вечерам. Большинство гномов заканчивали свои суетные дела и шли отдыхать. Никто не ведал точное время, ибо единственные в Квартале часы остановились лет сто, наверно, назад, а их починкой не озадачилась ни одна живая душа. Тем не менее, загадочным образом каждый знал, когда пора прекращать шум и гам, чтобы не мешать другим спать.

В одной древней книжке Скалозуб даже вычитал объяснение данному феномену, но счёл его вздорным. Якобы за ощущение суточных циклов отвечает скрытый внутри головы третий глаз! Ну-ну. Нет, известно, что некоторые гномы могли, например, жопой чуять опасность, однако предположений об органах чувств в заднице никто почему-то не выдвигал… То ли дело дополнительный глаз! Его старался развить каждый верующий во всякую чушь адепт очередной истины. Да что там, сам Пастырь, несмотря на всю свою мудрость, использовал данный термин, объясняя Скалозубу концепцию отрешённости. Чего тогда ожидать от рукописи, написанной в Дороковые ещё времена? Тем паче, учитывая, что в том же опусе автор утверждал будто гномы произошли от животных, которые произошли от ящериц, а те в свою очередь от рыб и так далее, чуть ли не вплоть до самых маленьких червяков, — в данном контексте удивительным представлялся скорее не теменной глаз, что по крайней мере действительно присутствовал у некоторых рептилий, а то, что фантазёр заодно не приделал гномам хвостов, рогов и копыт! Что говорить, мракобесие, похоже, процветало во все времена.

Торку наконец-то удалось раздуть угли, и в окаймлённой камнями ямке затлел огонёк. Странный гном радостно потёр руки, с гордостью посмотрев на провозглашённого им самим же пророка. Скалозуб слабо понимал, чего хочет от него сумасшедший, а потому на всякий случай великодушно кивнул. Лицо новоявленного «сына», к тому же по непонятным критериям «избранного», расплылось в широкой улыбке:

— Безбородый пророк и пацан верно голодны? Не беда, скоро Торк всех накормит!

Григги и Скалозуб обменялись недоумёнными взглядами. Раненный в голову гном был последним, от кого стоило ожидать помощи. Тем паче, когда голод стал нормой практически повсеместно.

— Сейчас разгорится и мы как следует поедим! Смотрите, что я припас!

Безумец вытащил из-за пазухи три дохлых крысы. Держа за хвосты, продемонстрировал добычу шокированным товарищам. Дело, в самом прямом смысле, начинало попахивать жаренным.

— Свеженькие, только сегодня поймал! Ммм… — Торк с любовью прижал грязные мохнатые тушки к груди. — Эх, съел бы всех сам, но нельзя. «Поделись грибокартошкой с ближним своим и да воздастся по щедрости твоей троекратно!» Разве ж не так говаривал Мерхилек?

Скалозуб подавил подступающий рвотный позыв и, преодолевая отвращение, согласно кивнул. Очевидно, у их нового друга не все были дома, а посему следовало проявлять осторожность. Григги с несчастным видом переводил взгляд с одного сумасшедшего на другого. Торк же, периодически поддувая угли, споро освежевывал крыс.

— Не будем полностью шкурку снимать, а то мяско оторвём, — доверительно сообщил повар, помещая тушки над тлеющим костерком.

От резкого запаха палёной шерсти у Скалозуба заслезились глаза. Даже гниющая голова старосты, прибитая совсем рядом к створкам колодок, казалось, перестала вонять.

— Ну, кто хочет попробовать мою стряпню первым? — Торк вытащил нанизанных на штыри крысы из импровизированного прямо посреди площади костерка. Протянул одну побледневшему Скалозубу. — Пророк?

— Нет, спасибо, но я не голодный… — едва сумел промямлить несчастный. — Вы ешьте, ешьте, потом покормите и меня. Сам же видишь, руки у меня не при делах, самостоятельно я поесть не могу. — Выкрутился из затруднительного положения скованный узник.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Довод оказался достаточно убедительным. Дав скорчившему брезгливую мину подростку одну из поджаренных тушек, Торк с упоением впился зубами в свою порцию мяса. Громко чавкая и урча, гном с аппетитом слопал крысу практически целиком, выплюнув лишь самые крупные кости.

Григги с открытым от удивления ртом наблюдал за блаженно прикрывшим глаза ненормальным, что почёсывал себя нынче по животу. Поднёс подарок к лицу, повертел так и этак, понюхал. Осторожно куснул. Медленно пожевал. Затем быстро и жадно сожрал всю свою долю.

Скалозуб изумлённо таращился на теперь уже двоих шибанутых, всей душой желая вырваться из колодок и удрать отсюда как можно дальше.

Паренёк подошёл к самодовольно улыбающемуся Торку и взял у него последний, предназначенный для пророка кусок. Повернулся к своему подопечному.

— Григги, если тебе так понравилось, можешь съесть мою долю! — юноша, однако, направлялся прямо к нему с явным желанием поделиться. — Дружочек, не надо! Это плохая, очень плохая идея, есть грызунов! Ты же знаешь, они самые грязные и мерзкие существа! Разносчики всякой заразы и… и просто я их боюсь! Не надо, прошу, не надо кормить меня как ребёнка!

Подросток неумолимо поднёс к лицу Скалозуба заботливо приготовленный Торком кусок:

— Жри крысу!

Глава 19. Толстый гном

Жизнь никогда не бывает справедливой. Для большинства из нас так оно, пожалуй, и лучше.

Оскар Уайльд

Чуткий сон старого гнома прервали характерные щелчки отпираемого замка. Покряхтывая от натуги, Пастырь приподнялся на локтях, тревожно всматриваясь в дверной проём. Во дворе царила глубокая «ночь», потому единственным, что он сумел различить в темноте, был ещё более чёрных мрак силуэтов двух гномов, кои, тяжело ступая, вошли в комнату к пленникам.

Бойл и Кларк, лежавшие справа от старика на общем матрасе, крепко спали сном праведников, никак не отреагировав на издаваемые посетителями скрипы и шум. Ситуация всё более настораживала, ибо хотя у Пастыря не было никаких приборов, позволяющих однозначно судить о времени суток, на обычное утро дело не походило. Надзиратели редко удостаивали пленников визитом в их конуру, как правило, ограничиваясь громким стуком и призывами «тащить ленивые задницы на плантацию».

Дедушка открыл было рот, намереваясь во что бы то ни стало разбудить юношей, но один из гостей опередил его, заговорив первым:

— Пророк, мне надо с тобою поговорить, — голос казался до боли знакомым, но из-за быстрого шёпота Пастырь не сумел распознать говорившего. — Не боись, никто не причинит вреда ни тебе, ни твоим подопечным. Пойдём выйдем, беседа предстоит долгая.

По-прежнему не понимая, что происходит, старик медленно встал. Неохотно, то и дело посматривая на сладко похрапывающих юнцов, направился к выходу.

Прикрыв за ним дверь, гномы достали из-за пазух яркие светлокамни. Обе личности были Пастырю прекрасно знакомы. К сожалению, радости от встречи он особенной не испытывал. Скорее наоборот.

Желающим побеседовать оказался не кто иной, как мерзкий торгаш по имени Лех. Толстяку было явно не по себе, в свете камней на лбу поблескивали крупные капли пота, запах мокрых подмышек отпугнул бы и любивших ковыряться в грязи кротосвинок. Сопровождающий его Ганин, хотя и был самым адекватным из всех троих надзирателей, тоже особой приязни у пророка не вызывал. Сейчас тюремщик вопросительно глядел на торговца, судя по всему тоже не до конца понимая намерений оного.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Лех нервно вытер ладони о ляжки:

— Спасибо, Ганин, можешь идти. Дальше я справлюсь как-нибудь сам.

Надсмотрщик равнодушно пожал плечами и, не обременяя себя лишними вопросами и сомнениями, двинулся прочь в жилую часть комплекса.

Пастырь стоял, напрягшись всем телом, не в силах решить: броситься ли на жирную тварь, чтоб задушить своими руками, либо всё-таки поискать камешек поувесистей, дабы разбить вредителю голову. Судя по тому как Лех сглотнул комок в горле, тот безошибочно догадался о намерениях потерявшего двух лучших друзей старика: