Дневник из преисподней - Ирина Гордеева

оказался очень почтенный и абсолютно седой человек, однако назвать его стариком просто язык не поворачивался, и судя по его добродушной реакции, милорд нередко посещал его дом и явно не уходил с пустыми руками.

— Ваш заказ готов, милорд. Сейчас его принесут! — Господин Таэр произнес это с чувством собственного достоинства, слегка склонив голову перед милордом.

Я почувствовала тревогу и постаралась стать еще незаметнее, ретировавшись к маленькому столику для гостей, находившемуся в самом дальнем и почти неосвещенном углу лавки. Анжей заметил мой маневр и покачал головой, полагая его излишним, но я оставалась в своем убежище все то время, пока милорд внимательно изучал содержимое длинной коробки, врученной ему. По всей видимости, он остался доволен и даже улыбнулся, когда мы выходили.

В городе мы больше не задерживались, не считая небольшой остановки на перекрестке двух улиц, где пытались разъехаться и неудачно задели друг друга повозки с товаром.

Заминка была недолгой, но вынужденная остановка заставила меня более внимательно вглядеться в лица людей, останавливающихся на тротуарах, а также глазевших на нас и на произошедшее дорожное происшествие.

Я даже не поняла сначала, почему взгляды некоторых из них были прикованы именно ко мне, а не к милорду, пока не осознала их значение. В глазах людей я увидела презрение и на меня словно откровение снизошло. Меня не только презирали, но и ненавидели, и это не было моим воображением или фантазией. Я как будто их мысли читала, прикасаясь к чувствам и эмоциям, следуя тенью за их желаниями.

Мне стало совсем нехорошо, когда мелькнула определенно здравая мысль: я не способна любить ненавидящих меня людей. Мысль последующая была следствием предыдущей — милорд это понимал и именно в этом состоял его замысел. Иначе зачем тащить меня за собой в Са Арэт, да еще и сэра Лиса прихватив? И кому из нас, интересно, грозила опасность?

Когда мы выбрались из Са Арэта и свернули на западную дорогу, чтобы снова не проезжать Саэрли, милорд заговорил:

— Жители Са Арэта не отличаются любезностью. Не следует обращать на них внимания, Лиина.

Я пыталась сдержаться, но не смогла:

— Им сказали правду или намекнули на что-то вроде: «Она требовала смерти мальчишки, и милорд согласился с нею!»?

Наши взгляды пересеклись, и милорд улыбнулся в ответ на мой сарказм:

— Вы думаете, что народу Элидии нужна правда? Они знают о неудачном покушении на вас и вряд ли для них имеет значение, кто убил, если убили из-за вас.

Я почти ненавидела его в эти мгновения, а затем вдруг резко остыла и сказала то, что, действительно, думала:

— Юношу звали Альмэон. Он хотел меня убить и был честен до конца в своем стремлении. И он не боялся смерти. Вы же, милорд, используете меня, зная, сколь безразлична мне моя репутация. Мое знание о себе и мнение народа Элидии разнятся благодаря вашим действиям, но вы должны понимать, что ненависть к врагам и любовь к друзьям определяет не репутация человека, а его выбор.

До самого замка никто не проронил больше ни слова, но пообедали мы вместе. Несмотря на наши разногласия, милорд был очень милым за обедом и развлекал меня, снова став самым обаятельным и привлекательным мужчиной в моей жизни, способным увлечь любую женщину в этом мире, да и во всех остальных мирах тоже. Самое поразительное, — если милорд и играл, то никогда не переигрывал, не фальшивил и не драматизировал. Более того, он был настолько романтичен и увлечен своей игрой, что вслед за собой увлекал и меня.

За обедом он рассказал мне о своем детстве, по крайней мере, то, что он помнил о своей настоящей матери, которую, как и я, потерял слишком рано. Таким я его не боялась, не считая известного чувства тревожной бдительности, затаившегося где-то глубоко. И милорд удивил меня в тот день, потому что преподнес подарок — оружие, за которым мы ездили в город Са Арэт.

Длинная коробка скрывала в себе изумительную в своей смертоносной красоте шпагу. Это было не просто оружие, а очень дорогая смерть, на изготовление которой понадобилось время и мастерство. Милорд подарил мне не украшение, а холодное оружие, во все времена и всегда выступающее символом смерти, и я оценила значение его подарка. Такой же подарок преподнес мне и Дэниэль, но его кинжал был символом защиты. Подарок милорда намекал на другое…

Каждый, кто хоть раз прикасался к холодному боевому оружию, испытал определенные чувства. И я не могу утверждать, что они подлежат разделению на хорошие или плохие, правильные или неправильные. Все они — естественные для человека, взявшего в руки смертоносную сталь.

Оружие раскрывает человеку истину о самом себе. Стоит только прикоснуться к боевому оружию и желание применить его силу возникает независимо от целей, сформулировать которые, возможно, еще только предстоит. И кто воспротивится этому?

Ощущение силы пьянит, желание разрушения таится в подсознании, а чувство благоговения сродни дружеской привязанности к этим смертоносным игрушкам. Никогда в своей жизни я не встречала человека, способного отбросить оружие, как горячий уголек, нестерпимо жалящий руки. Человечество никогда не сможет жить в мире, ибо, чтобы добиться мира, надо уничтожить все человечество. И кому, как ни человечеству сыграть самую главную роль убийцы, будучи палачом и жертвой одновременно. И я не исключение из правила, ибо оружие вызывает во мне те же самые эмоции. Оно притягивает меня и рука, ощущающая его холод, никогда не дрожит.

Пусть я не оружейный мастер, но понять, сколько сил было вложено в создание этой шпаги, я могла. Легче обычной, она была приспособлена для моих не слишком широких ладоней и не слишком сильных пальцев. Смертельная сила, изящная красота, безумно дорогой подарок. Хорошее оружие ценилось в этом мире больше, чем человеческая жизнь, и за него отдавали не только деньги. Оружие дарили в знак преданности, особого расположения, покровительства и привязанности. Оно скрепляло клятвы и обещания, являлось символом власти, смерти, дружбы и даже любви.

Я приняла дар с благодарностью, однако проглотила рвущийся наружу вопрос. Что бы я стала делать, скажи вдруг милорд правду о смысле этого подарка?

Обед завершился в исключительно приятной атмосфере. И задним числом я понимаю, какое сильное воздействие оказал на меня подарок милорда. Неискушенная в любви, дружбе и ненависти, моя душа не могла не подчиниться милорду, и он увлек ее за собой на все последующие бесконечные дни и недели.

Мы снова вернулись к занятиям, но милорд изменил их содержание. Он не только учил меня сам, но и привлекал