Монашество и монастыри в России XI‑XX века: Исторические очерки - Коллектив авторов

В XVIII в. многочисленными были случаи насильственного пострижения женщин мужьями, родителями, братьями. В то же время некоторые из женщин искали в монастыре защиту от деспотичности мужей[829].

Делопроизводство XVIII в. свидетельствует о том, что женские монастыри зачастую находились «в ведомстве мужских». Свои прошения в Синод они обязаны были подавать либо с «мирскими служителями монастырей», либо «при собственных их архимандритов до- ношениях»[830]. Многие распоряжения Синода посылались не только на имя игумений монастырей, но и на имена архимандритов близлежащих мужских монастырей[831]. Духовник монастыря мог избираться монахинями из числа иеромонахов мужского монастыря, который затем утверждался Синодом[832].

Известны случаи, когда монастыри управлялись светскими лицами. По высочайшему повелению московским Вознесенским монастырем 8 ноября 1733 г. было поручено управлять капитану Семеновского полка Ланскому, а потом 12 октября 1734 г., капитану Ладыгину, так как игуменья Евсталия была арестована по обвинению в злоупотреблении монастырскими доходами[833]. По царскому указу, после подавления стрелецкого бунта Новодевичий монастырь был отдан в ведомство Преображенского приказа, и только в 1721 г. — Синода[834].

Перед началом реформы в 1762 г. в России было 678 мужских монастырей, населенных 7659 монахами и послушниками и всего 203 женских монастыря с 4733 монахинями и послушницами[835]. В результате реформы Екатерины 1764 г. численность монастырей значительно уменьшилась[836]. Было упразднено монастырей 496 (= 56,3%), из которых было 360 мужских и 136 женских. Все монастыри, за исключением Троице–Сергиевой лавры, Александро–Нев- ского монастыря и Чудова монастыря, были распределены на три класса и заштатные.

Материальное положение монастырей мужских и женских было различным: жалованье в штатных женских монастырях было в два раза меньше, чем в мужских[837]:

После реформы 1764 г. некоторые из закрытых женских монастырей восстанавливались, учреждались новые, нередко мужские монастыри обращались в женские. В XIX в., особенно во второй его половине, постепенно начинает происходить рост женских монастырей, а главное, численности монашествующих женщин и особенно послушниц.

Процентное отношение женских монастырей, монахинь и послушниц к общему числу монастырей, монашествующих и послушников обоего пола было следующим[838]:

Если численный рост женских монастырей и общин в основном наблюдается со второй половины ХЕХ в., то численный рост монашествующих женщин в основном за счет увеличения числа послушниц начинается уже с начала ΧΙΧ в. В мужских монастырях традиционно монахов было больше, чем послушников (исключением является 1850 г., когда количество послушников превысило количество монахов). В женских монастырях количество послушниц могло в несколько раз превышать количество монахинь[839]:

В женских монастырях были сосредоточены благотворительные учреждения: больницы, богадельни, школы, приюты, аптеки и т. д. Женские монастыри вели различного рода хозяйственную деятельность, дававшую средства и на строительство, и на благотворительность. Отчасти это объяснялось тем, что по циркулярному указу Синода от 28 февраля 1870 г. открытие новых обителей допускалось с условием «устройства при ней учебного или благотворительного заведения»[840]. На процесс «феминизации» монастырей исследователи неоднократно обращали внимание, выдвигая различные гипотезы относительно причин этого процесса. Так, по мнению JI. H. Денисова, эти причины связаны с «явлениями экономического порядка»[841]. И. Смолич видит первопричину «феминизации» монастырей в реформах Петра I, следствием которых стало стремление женщин к самостоятельности и образованию. Определенное значение имели исторические и культурные условия русской духовной истории второй половины XIX в.: «религиозные вопросы занимали значительное место в духовной жизни русской женщины». Эти вопросы женщины пытались решать не отвлеченно, а «индивидуально и личностно», что приводило их к встрече со старцами. Отмена крепостного права в 1861 г. изменила положение женщины в крестьянской семье — женщина могла чаще принимать самостоятельные решения, даже вопреки мнению старших членов семьи. Уходя в монастырь, она повышала свой социальный статус и удовлетворяла свое стремление к образованию. Кроме того, «русская крестьянская девушка в повседневном монастырском быту находила для себя такие занятия, которые были ей хорошо знакомы и в родительском доме: всякого рода домашнюю и хозяйственную работу»[842]. П. Н. Зырянов объясняет своеобразное «хождение» дворянок и женщин из разночинской среды в послушницы общим настроением «возвращения долга народу», которым жило молодое поколение 60–х годов. «Девушки, имевшие религиозное мировоззрение, предпочитали общины и монастыри с благотворительным уклоном, где они работали бок о бок с мещанками и крестьянками». Последние зачастую сознательно отказывались от замужества ради религиозного поприща, у других не складывалась личная жизнь, третьи (особенно рано овдовевшие бездетные женщины) бежали в общины от гнета большой патриархальной семьи, «надеясь найти себе здесь приют и трудиться равными среди равных»[843]. Е. В. Белякова считает, что причины роста численности монашествующих женщин следует искать в изменении демографических процессов в обществе и разрушении традиционной семьи и распространении европейского типа брака, что привело к появлению «новой категории людей — незамужняя женщина». В России незамужней женщине не было места ни в деревне ни в городе. Кроме того, в XIX в. растет женское образование, появляются женщины–врачи, женщины–медики. Поэтому образование многочисленных женских общин стало решением как духовных, так и социальных вопросов[844]. Таким образом, причинами стремительного роста числа монашествующих женщин были: экономические и социально–политические условия в стране, политика правительства в отношении монастырей, аскетические настроения, стремление женщин к образованию и самостоятельности и т. д.[845]

Социальный состав монашествующих женщин также отличался от социального состава монашествующих мужчин[846]. В ХУШ в. эти различия во многом объяснялись государственной политикой по отношению к монашеству: в течение долгого времени в монастыри разрешалось постригать только вдовствующих попов и отставных солдат, затем студентов духовных учебных заведений. Дворянам практически было запрещено пострижение. Поэтому в мужских монастырях традиционно было много выходцев из духовного сословия. Различия в социальном составе монашествующих женщин и мужчин можно также объяснить тем, что женские монастыри в основном основывались в городах или недалеко от них, поэтому в них больше выходцев из дворянского, купеческого и мещанского сословий. Со второй половины XIX в., после отмены крепостного права у женщин–крестьянок появилась возможность реализации своего желания посвятить свою жизнь монашескому подвигу.

После реформы 1764 г. в истории женского монашества появляются так называемые женские общины.

Женские общины — это уникальное явление. Их возникновение на начальном этапе происходит помимо воли духовных и светских властей. Женские общины — это прежде всего результат религиозной потребности женщин и ответная реакция на то законодательство, которое существовало по отношению к женским монастырям с Петровского времени. По своей организации женская община во многом напоминает монастырь, но с той разницей, что ее члены не принимают монашеский обет и при этом следуют правилам монастырского устава. В реальности среди сестер общины могли быть монахини[847]. В. В. Зверинский называет их «послушническими монастырями». Он же указал на несколько путей возникновения женских общин. При упразднении женского монастыря монахинь переводили в те монастыри, которые были оставлены по штату. Послушницы и белицы за недостатком помещений и средств в других монастырях были оставлены на произвол судьбы. Поэтому часть из них продолжала жить при прежних монастырских церквах, которые становились приходскими. Другие уходили и строили хижины–кельи около приходских и кладбищенских церквей, исполняли обязанности про- свирниц и сторожей, продолжая жить по монастырскому уставу на средства, которые получали в виде милостыни. При этом они призревали сирот, обучали детей грамоте, ухаживали за больными и престарелыми, а зачастую являлись духовными руководительницами для тех несчастных и угнетенных, кто к ним приходил.