Граничные хроники. В преддверии бури - Ирина Мартыненко

– Трещина пока не растет, – сказал худенький ученый с взлохмаченной копной сизых, точно припорошенных первым снегом, волос.

– Вот как, – произнес один из миротворцев, крепкий темноволосый мужчина.

– Только пять лет назад, после надлома между отделяющими стенками пространствий, она увеличилась на четыре наносантиметра. Из чего наши ученые, а в том числе и я сам, путем долгих замеров в очередной раз сделали вывод, что разломы появляются после бедствий, впоследствии могущих принести Волну.

– И за последнее время она не разрослась? – подал голос Арвэй.

– Нет, – охотно сказал его собеседник.

– Хорошо, – благодушно ответил казначей. – Можно ли посмотреть ваши отчеты?

– Да, конечно, – отозвался мужичок, протягивая тому пухлую папку. – Там все приложения и пояснения после основных документов.

– У вас есть еще один экземпляр? – спросил его другой миротворец, коротко стриженный алеги.

– Я… – ученый растерянно посмотрел на смотрителя бастиона.

– Извините, – ответил за своего подопечного Нъяда анк Киала, – но вся документация, предоставляемая нами, в единственном числе. Это оригинал. Не думал, что вам, гильдийцам, необходимы копии.

– Что ж, – ответил ему алеги, жестко глядя на увлеченно просматривающего папку Арвэя. – Вы правильно поступили, господин анк Киала. Я думаю, господин Бакши, так же как и все мы, знаком с правилами, – последние слова миротворец произнес с нажимом.

Он едва не вырвал из рук казначея выданные ему документы. Тот же едва понял, что произошло, когда алеги удовлетворенно принялся пролистывать папку. Арвэй какое-то время смотрел вначале на свои, враз опустевшие, руки, а потом удивленно взглянул на хамоватого миротворца, но так ему ничего не сказал.

Бор тоже молчал. Понимал, что против этой братии все его слова бессильны. К тому же, сам смотритель, похоже, считал нормальным такое поведение своих собратьев по Гильдии.

Вот уже алеги лихорадочно пролистывал многостраничную рукопись отчетов, выписывая в свою тетрадь важные, по его мнению, многолетние наблюдения. Рядом с ним встал другой, до этого молчавший миротворец. Он, как и первый, отрешенно углубился в изучение вороха будничных фактов, то и дело дергая забавного ученого, пытаясь уяснить себе некоторые ускользающие от понимания факты.

Бакши же оказался не у дел у этого праздника жизни. Его так и не подпустили к бумагам. Только после миротворцев – немой ответ на невысказанный вопрос. Что же до самого Бромура Туркуна – ему было совершенно не интересно, что творится в застенках у этих ученых мужей. Скучная тема.

Он едва обращал внимание на то, что стал объектом наблюдения со стороны оставшегося в стороне от своих товарищей миротворца. Видимо, тот не ожидал увидеть рядом с артефактом пилота, а не очередного умника, хотя открыто он так ничего и не сказал, но вот немой укор командор, едва разбирающийся в эмоциях, чувствовал просто замечательно.

Не обращая внимания на повышенный интерес к своей особе, Бор все так же безучастно осматривал реликвию, из-за которой ему пришлось волочиться через всю Изнанку, ставя под угрозу здоровье Арвэя Бакши. Глядя на глянцевую поверхность ключа, командору как-то совсем уж не верилось в то, что этот обломок – штука, обладающая невероятным могуществом.

– Можно вопрос?

– Конечно, – враз засуетился ученый.

– А правда, что этот артефакт может служить часами, отмеряющими наступление Волн?

– Э-э, да, – заискивающе глянув на смотрителя, ответил Бору взволнованный мужичок. – И очень точными часами, я бы сказал. Вы знаете, что в прошлую Волну он едва не разделился? Поломался, чуть ли не пополам… хм-х. Вот-вот! Именно по ним сейчас и отмеряют периоды между приливами и отливами полей, которые повсеместно называют Волнами.

– И что, нам скоро ждать Волну? – Бор спрашивал это как бы в шутку, пытаясь скрыть свои опасения. Он только недавно стал свидетелем того, как шероховатая поверхность пепельной земли выпустила слепца – верный признак грядущего ненастья.

– Нет, что вы, – успокаивающе заулыбался ученый. – Ничего такого нас в ближайшем будущем не ждет. – Видите, – он указал на трещину, – она ведь осталась на прежнем месте. Я же об этом в самом начале говорил. Так что все пока хорошо.

Бор, не отрывая взгляда, посмотрел на покоящийся кусочек, лихорадочно пытаясь сопоставить любые возможные варианты; попутно не выдавая промелькнувших эмоций на собственном лице, он постарается в дальнейшем держать язык за зубами. Как истинный, он нутром чуял, что что-то во всем этом слишком уж натянуто, но в то же самое время командор прекрасно осознавал, что некоторые вещи он должен будет пока хранить за всевозможными замками. Правительница сама знает, что нужно будет предпринять, а пока от нее распоряжения не поступило, никто из других Гильдий не должен узнать, что великий артефакт, который все так тщательно проверяют, сейчас сам похож на спящего Похороненного.

Через какое-то время ему пришлось двинуться в обратный путь, оставив Арвэя в Железной Крепости с миротворцами. Он летел обратно один, потому как понимал, что еще одной такой поездки по небу пепельной земли его сослуживец не перенесет. Это было ясно как день, да и распоряжение, отписанное Катариной, предусматривало такую линию поведения. Все-таки казначею предстояла довольно нудная и утомительная работа, перед тем как в бастион войдут представители других Гильдий. Те вряд ли окажут более мягкое давление на Бакши, нежели миротворцы.

Каково же было удивление Бромура Туркуна, когда у самой взлетной полосы к нему обратился какой-то местный, совершенно незнакомый тип.

– Вы ведь истинный, не так ли? – едва слышно он прошептал командору.

– Да, – негромко ответил тот.

– У Железной Крепости важное послание госпоже Катарине. Вы должны будете слово в слово передать его.

– Конечно.

– Он ворочался и едва не проснулся.

Бор едва смог перевести дыхание. В ушах натужно затрещало. Он наконец все понял.

17:15

Анарин, только что стоявшая напротив него, пропала бесследно, а сам парень, едва сдерживая желудок от непроизвольного кульбита, почувствовал, как земля предательски быстро ушла у него из-под ног, и только после этого отчетливо понял, что едва самым глупейшим образом не выдал себя.

Внезапно его охватило какое-то странное, чудовищное чувство потерянности. Парень неожиданно отчетливо понял, что совершенно не понимает, где он. В каком месте очутился и главное – как.

Все еще скрежеща зубами в бессильной ярости на собственные промахи, он наконец понял, что пора бы и отпустить рукоять перочинного ножа. Правда, стоило магу это сделать, как этот самый нож бесследно исчез, словно его никогда и не было, а дерево на глазах затянуло свои раны, убрало глубокие борозды коры, стало казаться гораздо моложе, нежели он помнил.

В вышине раздался знакомый, но уже порядком подзабытый шум, путник ошалело поднял голову и увидел, как яблочно-зеленая листва гомонливо трепещет под легкими порывами поднявшегося ветра. Едва заметный поток обдал парня, он интуитивно огляделся.

Еще недавно умирающий под осенним пасмурным небом мир преобразился и помолодел. Окунувшись в зеленую одежду, деревья призывно шептались, а изумрудные россыпи мха выглядели здоровыми островками лесного покрывала. Некогда крючковатые промозглые кроны теперь обрели благородные очертания поздней юности, а найденный Анарин страж уж никак не казался тем болезненным обломком, доживающим свой век под тяжелыми корнями могучего древа, он в мгновение ока преобразился в белоснежный памятник, воздвигнутый неведомыми мастерами у самого края тянущейся вдаль брусчатки терракотовой дороги.

Лиса, заинтригованный словами девушки, подошел к столпу, доходившему ныне парню чуть ли не до плеч. Он быстро пробежал взглядом по шероховатой поверхности, оглядел утраченные временем рисунки и узоры, мельком посмотрел на знакомого всадника. Все было так, как ему описывала Анарин, вот только по эту сторону следы от недавней резьбы все еще были видны, и Лиса то и дело ловил себя на том, что вот-вот увидит незримого камнетеса, выдолбившего в этом куске камня такую удивительную красоту.

Вот только задерживаться не имело смысла, и как бы парень не хотел остаться возле этого камня подольше, разглядывая рунические надписи и утраченные в его собственном мире барельефы, но долг неукоснительно гнал его вперед.

Продолговатые кирпичи, похожие на кусочки глины, забавно сверкали под теплыми солнечными лучами. Лиса, мирно шагающий вдоль выложенной тропы, уже давно снял свой плащ, вложив его в заплечную сумку, и мысленно прикидывал, сколько еще нужно будет ему так идти, пока какая-нибудь зараза не соизволит высунуться из своего логова.

Все было уж слишком безоблачно и не похоже на привычный юмор древних жителей Лабиринта. Хорошо хоть он заранее побеспокоился, чтобы разузнать получше о тех напастях, могущих его подстерегать на любом отрезке пути. Удивительно, но найденные им трактаты, обычно противоречащие один другому, в подобных вопросах однозначно сошлись на том, что место по ту сторону темное и мрачное, едва ли не похожее на его родную Изнанку.