Игры Сатурна. Наперекор властителям - Пол Андерсон

В галерее факелы были развешаны далеко друг от друга. С портретов на стенах за полковником с сержантом наблюдали бывшие командиры полка. Глаза их прятались в гротескных тенях. Шаги здесь раздавались чересчур гулким эхом.

Я получил стрелу в корму!Но слышу вновь команду: «Марш!Вперед, герои, выход ваш!»

Он миновал пару трофеев, обрамлявших теперь вход на лестницу. Они были добыты еще прошлым поколением воинов в битвах с Вайомингом. Макензи шагнул вверх по ступеням. Все отдельные части этой цитадели казались разделенными уж слишком большими расстояниями для его немолодых ног. Но замок был древним, его достраивали десятилетиями. Не удивительно, что он был огромен и неприступен, сложенный из блоков, высеченных из гранита Сьерры, рассчитанный на века, — ведь он охранял основные рубежи нации. Не одна армия сломала себе зубы о его стены, прежде чем был положен конец вылазкам Невады. И куда больше молодых защитников с этой базы, чем хотелось бы вспоминать Макензи, ушли отсюда в свое время, чтобы найти гибель в битве с очередным неприятелем.

«Но никогда еще замок не подвергался атакам с запада. Боже, или кто уж ты там наверху, избави нас хотя бы от этой участи, или ты не в силах?» — подумал Макензи.

Помещения командного пункта были в этот час безлюдны. В приемной, где стоял стол сержанта Ирвина, царило безмолвие. Не было никаких суетливых писарей, заправлявших свои ручки, или многочисленных посыльных, снующих туда-сюда. Никаких офицерских жен с их вечными проблемами, выделявшихся из общей очереди дожидавшихся приема у полковника цветастостью своих нарядов. Как только Макензи шагнул в дверь из приемной во внутреннее помещение, он услышал злобное завывание ветра за стеной. Дождь барабанил по темному прогалу окна, стекая дорожками по стеклу, казавшимися струйками расплавленного металла в свете факелов.

— Я привел полковника, сэр, — нервно доложил сержант. Сглотнув, он исчез за дверью.

Спайер стоял рядом со столом командира. Стол был побитым временем предметом старины с минимумом помещенных на нем вещей: чернильницей, лотком для входящих и исходящих бумаг, селектором внутренней связи и фотографией Норы, изрядно поблекшей за те двенадцать лет, что уже минуло со дня ее смерти. Майор был высоким, тощим, лысеющим мужчиной с длинным крючковатым носом. Каким-то образом его мундир всегда оставлял впечатление неглаженого. «Однако у этого парня самая золотая голова из всех «рысей», да и кто еще в состоянии был бы прочесть столько книг, сколько прочитал Фил?!» — подумал Макензи. Официально он числился при полковнике адъютантом, наделе же являлся главным советником по всем вопросам.

— Ну? — буркнул Макензи.

Алкоголь, казалось, не только не притупил его мировосприятия, но, напротив, обострил все его ощущения. Он отчетливо сознавал, как пахнут гарью факелы («Когда же наконец они обзаведутся достаточно большим генератором, чтобы провести электрическое освещение?»), и чувствовал каменную твердость пола под ногами, и видел трещину, бегущую по северной стене, и понимал, что растопленная печь не в состоянии прогнать холод. С видом вымученной бравады он сунул большие пальцы рук за пояс и покачался на каблуках.

— Ну, что там стряслось на этот раз, Фил?

— Телеграмма из Сан-Франциско, — сказал Спайер, складывая и расправляя лист бумаги. Наконец, он вручил его полковнику.

— Ну да? Почему не связались по радио?

— С телеграммой меньше вероятность перехвата. Эта была зашифрована. Ирвин расшифровал ее для меня.

— Это что еще за ерунда, черт побери?

— Гляньте и поймете все сами. Кроме того, она все равно адресована ва,м. Прямо из генштаба.

Макензи с трудом сфокусировал взгляд на каракулях Ирвина. После обычных для приказа формальностей следовало:

«Настоящим вы извещаетесь, что сенатом Тихоокеанских Штатов вынесен импичмент Оуэну Бродскому, бывшему верховному арбитру Тихоокеанских Штатов Америки, и таким образом он освобождается с этого поста. С 20.00 часов сего дня верховным арбитром, в согласии с Законом о власти, становится бывший вицеарбитр Хамфри Фэллон. Существование диссидентствующих элементов, представляющих общественную угрозу, вынудило арбитра Фэллона ввести на всей территории ТША законы военного времени с 21.00 сего дня. Вам даются следующие приказания:

1. Данная информация является строго секретной до момента всеобщего оповещения. Сведения, полученные при передаче этого сообщения по каналам связи, не могут быть переданы другим лицам. Нарушители данного пункта постановления, а также лица, получившие через них доступ к закрытой информации, должны быть немедленно подвергнуты одиночному заключению с содержанием в тюрьме, вплоть до момента рассмотрения их дел военно-полевыми трибуналами.

2. Вам надлежит реквизировать девяносто процентов имеющегося на руках у военнослужащих в вашем подчинении оружия и амуниции, установив усиленную охрану в месте их складирования до получения дальнейших указаний.

3. Все военнослужащие форта Накамура остаются в вашем подчинении, вплоть до прибытия вашего преемника. Вашим преемником назначается полковник Саймон Холлис, отбывающий в ваш район завтра утром в сопровождении армейского батальона из Сан-Франциско. Время их ожидаемого прибытия в форт Накамура — через пять дней. По их прибытии вам надлежит передать полковнику Холлису все полномочия по командованию вашими людьми. Полковник Холлис также освободит от занимаемых должностей некоторых офицеров и солдат, по своему усмотрению заменив их людьми из своего батальона. Во главе группы отстраненных служащих из состава вашего полка, вы отправитесь в Сан-Франциско, где доложитесь в штабе бригадного генерала Мендозы в Нью-Форт-Бэйкер. Во избежание провокаций вашим людям, отстраненным по соображениям лояльности, надлежит быть разооруженными, исключая личное наградное оружие офицеров.

4. Для вашего личного сведения сообщаем, что капитан Томас Дэниэлис назначается старшим помощником полковника Холлиса.

5. Напоминаем вам еще раз, что Тихоокеанские Штаты Америки в настоящее время руководствуются законами военного времени, в связи с чрезвычайным положением национального масштаба. От вас требуется абсолютная лояльность к законному правительству. Любого рода подстрекательство к неповиновению законной власти должно пресекаться незамедлительно. Всякий, оказывающий поддержку фракции Бродского, объявляется виновным в государственной измене и будет преследоваться по закону.

Генерал Джеральд О’Доннелл, Главнокомандующий Армии ТША».

Где-то в горах прогремели раскаты грома, подобно артиллерийской канонаде. Лишь через какое-то время Макензи шевельнулся, и то лишь для того, чтобы положить документ на стол. Ему не удавалось полностью собраться с мыслями, он ощущал лишь внутреннюю пустоту.

— Они все-таки осмелились, — произнес Спайер без всякого выражения. — Да, они точно пошли на это.

— Что? — Макензи повернулся, пытаясь заглянуть в глаза майору.

Спайер не встречался с ним взглядом. Его взгляд был направлен на собственные руки, скручивающие сигарету. Но слова, которыми он разразился были резкими и горькими:

— Мне несложно догадаться, что именно произошло. Воинствующая клика «ястребов» требовала импичмента еще с тех пор, как Бродский пошел на компромисс в спорах о границе с Западной Канадой. Ну, а Фэллон, что ж, у него немало собственных амбиций. Правда, его партизаны в меньшинстве, и он прекрасно об этом знает. Избрание его на пост вице-арбитра помогло утихомирить «ястребов», но уж арбитром-то ему было не стать никаким обычным способом. Бродский явно не собирается умирать от старости раньше самого Фэллона, да и потом более половины сената — трезвые, миролюбивые боссмены, не считающие, что ТША — единственный мессия, которому предначертано воссоединить континент. Я просто не представляю, как мог пройти импичмент на заседании честно собранного сената. Они скорее всего прокатили бы Фэллона.

— Но сенат в самом деле был созван, — возразил Макензи. Ему казалось, будто эти слова произносит кто-то совсем другой. — Мы же слышали об этом в выпуске новостей.

— Разумеется. Созван вчера «для дебатов о ратификации договора с Западной Канадой». Именно это и передавали в новостях. Однако, боссмены рассеяны по всей стране, каждый в своем собственном округе. Им еще нужно как-то попасть в Сан-Франциско. Всего лишь парочка устроенных «непредвиденных» задержек — черт, если, к примеру, по какой-то неведомой случайности оказался взорван мост на железной дороге из Бойзе, то целая дюжина самых непоколебимых сторонников Бродского попросту не смогла бы прибыть вовремя, ну так и что мы имеем? В сенате, само собой, имеется кворум. Полный порядок, вот только все до единого приверженцы Фэллона — налицо, а оппонентов отсутствует ровно столько, сколько требуется для того, чтобы «ястребы» оказались в большинстве. Кроме того, заседание почему-то совпадает с праздничным днем, когда ни один горожанин не следит с особым вниманием за ходом событий. Опля! Импичмент и новый арбитр рождаются в единочасье!